В прихожей хлопнула дверь. Я вздрогнула и тут же вскочила. Осторожно выглянула. Сначала почувствовала тяжелый запах алкоголя, потом увидела Руслана. Он посмотрел на меня невидящим взглядом, разулся и пошел в большую комнату. Я на цыпочках проследовала за ним. Как собака, ожидающая приказаний, стала в дверях. Руслан упал на диван и зевнул. Казалось, он не замечает меня.

— Тебе сделать чай? Или кофе? — Робко спросила я.

— Ты так отвратительно покорна… — пробормотал он с неприязнью. — Ты не ложилась и ждала меня, чтобы напоить чаем? Ты думаешь, этой покорностью и удобностью, можно завоевать мужчину?

— Нет, я просто…

— Убирайся, ты меня просто бесишь…

— Я просто читала свой дневник. — Я постаралась, чтобы мой голос звучал твердо.

— Твой дневник?! — Почти закричал он. Я испугалась, что проснется Вика, но в ее комнате была тишина.

— Прошу тебя, не шуми, ты пьян…

— Да, я пьян.

— Я все-таки сделаю тебе кофе. — Я пошла на кухню и включила чайник. Нашла банку с кофе, сахар. Очень спешила, потому что боялась, что Руслан уснет и не дождется меня. Мне хотелось с ним поговорить. Когда принесла дымящуюся чашку, он не спал. Включил настольную лампу и рассматривал какие-то распечатки с компьютера.

— А ты сам читал мой дневник? — Спросила я, осторожно усаживаясь рядом с ним.

— Дневник Эллы, ты хотела сказать.

— Но ведь Элла — это я?

Он обвел меня мутным взглядом и хохотнул.

— Разумеется.

— Совсем недавно вы не сомневались в этом, — возразила я.

— Я — сомневался. Вика просто дура. В профиль ты совсем не похожа на Эллу. Нос другой совсем. Прошло не так уж много времени, чтобы ты изменилась.

— Тогда зачем же ты меня похитил?!

Он пожал плечами.

— Ты сама пошла со мной. К тому же — тогда я еще не был уверен, что ты — не она.

— И что же мне теперь делать? — Спросила я.

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами он. А потом вдруг посмотрел на меня заинтересованным взглядом. — Постой…

— Да?

Он отложил бумаги, с полминуты пристально рассматривал меня, а потом осторожно взял мою руку и притянул меня к себе.

— Это не важно, что ты — не она. — Прошептал он. В одно мгновение он изменился настолько, что я увидела перед собой другого человека. — Быть может, я забрал тебя не потому что ты — Элла.

— А почему? — Глупо спросила я. Я лежала уже на его груди, близко-близко от его губ. Его изменившийся голос, неожиданная нежность его рук…

— Я хочу, чтобы ты разделась и легла рядом со мной. — Тихо сказал он.

Что-то стыдливое во мне воспротивилось, но это был такой жалкий голосок, что я почти не услышала его. Как заводная кукла, я встала и сняла с себя всю одежду. Легла рядом с ним, уже почти неживая. Если бы он достал нож и вонзил в мою грудь, я бы даже не попыталась защититься. Но он вдруг резко повернул лампу на меня и склонился над моей грудью. Все исчезло. Это очарование момента, которому я поверила, просто пропало и все. Руслан грубо провел пальцем по моей груди, потом спустился на живот, задержался там. После этого раздвинул мне ноги и потрогал кожу на внутренней стороне бедра.

— Все, можешь одеваться. — Жестко бросил он. Сам сел, взял кофе и начал пить мелкими глотками. Я, совершенно раздавленная, влезла в свое платье. Вернее — в викино платье.

— Что происходит? — Жалко спросила я.

— Происходит то, что ты не Элла. И нужно смириться. Впрочем, твоей же вины здесь нет. Мы зря выдернули тебя из постели твоего новобрачного, прости. И я не знаю что делать с тобой дальше. — Ровным голосом отозвался Руслан. — Я могу еще понять, что тебе изменили форму носа, прическу, слегка изменились черты лица, потому что ты выросла. Но родинки так просто не пропадают. Во-первых, зачем их удалять, если тебя и так некому было бы опознать в случае чего. Во-вторых, если бы их удалили, то остались бы следы. Хоть какие-то следы. Я знал ее тело даже лучше чем свое. Каждую родинку я помню до сих пор. У тебя не ее тело, ты понимаешь? Ты не она. Теперь я знаю точно.

Нет, только не это! Сейчас я больше всего на свете хотела быть ею! Плевать на это ужасное прошлое, на все плевать! Но потерять Ру… Неужели он прав?! Чертовы родинки, я не помню, чтобы у меня была хоть одна! Мое тело было идеальным, ни единого пятнышка! И я так гордилась этим…

Мне нечего было сказать Руслану. Я не помнила ни одного момента из жизни Эллы, это само по себе было доказательством, что я — не она. Теперь он только подтвердил это. В этот момент я очень отчетливо ощутила, что чужая здесь. Руслан и Вика — не моя семья. Просто люди, которые похитили меня. Кто они на самом деле? Беглецы? Им удалось выбраться из того страшного плена, и теперь они скрываются? А сам Ру? Ведь на самом деле он убийца. Убийца моего дяди!.. Я слишком много знаю. Я чужая. И я опасна для них. Мне нужно дочитать дневник, чтобы узнать что произошло в конце, узнать чем все закончилось для Эллы! Я бросила последний взгляд на Руслана и с видом раздавленной покорности пошла на кухню. Там я хищно схватила дневник и нырнула в свою комнату. Нужно было спешить, хотелось сразу прочитать последнюю страницу, но вместо этого я пролистала несколько страниц с того места где закончила и снова впилась в аккуратные строчки.

Сегодня

Конечно я навсегда запомнила их глаза, когда их привели после ПЕРВОГО раза. Свой первый раз я помню весьма смутно. Мозг будто выключился, и я почти не воспринимала происходящее. Быть может, у них было так же. Впрочем, Руслан быстро пришел в себя. Он вообще был таким же приспособляемым, как и я. Но Вика… конечно же она тонула во всем этом. Несколько дней она вообще не разговаривала с нами. Была как робот — ела, спала, ходила по комнате… Со страшными стеклянными глазами. Иногда нас выводили погулять во двор. Там она садилась на покрашенную синей краской лавочку и не мигая смотрела в пустоту. В эти дни я радовалась, что не рассказала им про яму. Они видели ее во дворе, но не знали о том, что знала я. Руслан даже сказал, что можно попробовать бежать через эту яму. Быть может, это какой-нибудь подземный тоннель, сказал он. От его слов меня передернуло, и я решила в ближайшее время рассказать им правду.

То, что Серж называл "работой" — бывало не часто. Раза два-три в неделю. Почти всегда одни и те же люди. Вскоре даже Вика перестала особенно переживать по этому поводу. Когда ее приводили, она выглядела уже вполне нормальной. Я не стану останавливаться на том, что было в первые месяцы. Это слишком неприятно вспоминать даже сейчас. В голове моей было довольно сумбурно, когда я постигала все тайны любовного искусства. Пока все что делали со мной, отдавалось физической болью, я не могла сосредоточиться на главном — на нашем выживании. Просто старалась выполнять что мне говорят, и просила своих друзей делать то же самое, когда вызовут их. Я сказала Руслану и Вике, что мы находимся в очень плохом месте, что нас похитили из детского дома, и если мы не будем покорны, нас убьют. Это было жестоко, но мне нужно было как-то подхлестнуть их, чтобы они не разрушились от навалившегося на нас кошмара.

"Посетители", как я уже упоминала, были почти одни и те же. В основном довольно дряхлые мужчины с жадными дрожащими руками. По крайней мере нам, детям, доставались такие. Когда мы немного подросли, Ру стали вызывать для женщин. Разных, но чаще пожилых, во всяком случае, такими они казались Руслану. Я думаю, все это были какие-то очень важные люди. Сверхважные. Несколько раз при мне упоминалось, что за пользование мною заплачено очень много денег. Возможно, это были даже люди из правительства. Мы смотрели все сериалы подряд и знали, что самые гадкие и развратные люди встречаются как раз во властных структурах.

Кроме нас конечно же в доме постоянно были еще какие-то девушки постарше. Они появлялись и исчезали куда-то. Они плакали и бились в истерике, их ужасно избивали охранник и наша Лариса Павловна, иногда кого-то из них выносили ночью уже мертвыми от побоев, запихивали в машину и увозили. Я видела это из комнаты Сержа, где иногда ночевала. Часто приводили девушек с перевязанными глазами. Со временем Серж рассказал мне про трансплантацию органов и про то, что человека почти полностью можно разобрать на запчасти для других людей. За это платят большие деньги, просто огромные. И Серж вынужден заниматься этим, потому что за ним стоят люди, которые давят на него. После этого я стала иначе смотреть на девушек и мальчиков с перевязанными глазами. С содроганием. Теперь я знала, что вскоре их снова отведут куда-то для того, чтобы забрать у них печень, или почку. Или сердце. И потому обратно уже не приведут. Потому что нечего будет приводить. Я рассказала обо всем Руслану и Вике. Я не хотела их щадить, чтобы они не расслаблялись. Сама я к тому времени была уже в относительной безопасности. Ведь я стала чем-то более ценным, чем набор органов. Я научилась виртуозно извлекать сердца других. Первой жертвой, впрочем без моих усилий, стал Серж. Он часто уводил меня к себе, чтобы просто поговорить. Ему просто нужны были уши. И любезно их ему предоставляла. На самом деле все произошло далеко не сразу. Понадобилось два года, прежде чем он полностью подчинился мне. Его любовь была странной. Он часами целовал мое тело и рыдал, повторяя — "Мне не спасти тебя, не спасти…" А я успокаивала его и говорила, что мне и так хорошо. Я знала на все сто процентов — стоит лишь немного надавить на него, и он вытащит меня из этого адского дома, он даст мне свободу, но — лишь мне одной. И что я буду делать там, снаружи? Зная что Ру и Вика остались в этом аду? Пойти в милицию? Но если бы Серж вытащил меня отсюда, он бы наверняка побеспокоился о том, чтобы я представления не имела где находилась. Даже ради своей любви Серж не стал бы рисковать своей головой. Он был слаб и труслив. Я бы в жизни не нашла этот дом. Никогда! Никогда не нашла бы Руслана. И там, снаружи — я была бы абсолютно ОДНА. Иногда я все-таки прокручивала в голове возможные варианты событий. Например, я все-таки иду в милицию. И там… там, например, я вижу какого-то начальника, который пользовался нашими телам здесь. И что? Скорее всего меня убьют. В этом мире — я не человек. Я вещь. Конечно реальности я не знала совсем, но думаю, фильмы, по которым я познавала мир, все-таки были похожи на жизнь. С той лишь разницей, что добро там побеждало чаще, чем в реальности. Ведь для нас не было никакого добра, ну просто ни капельки. За все эти годы. Только сами эти годы, выцарапанные нами с таким трудом. Чем же мы так НЕ ЗАСЛУЖИЛИ, а?