Она ушла на кухню, Дэвид смотрел ей вслед со смешанным чувством удивления и гнева.

Торнтон Вэнс заглянул в колодец, в это время мексиканец, работающий у него, подъехал на лошади. Рядом на солнцепеке лежали две дохлые коровы.

— Колодец отравлен? — спросил Джордж.

Торн выругался.

— Да, отравлен, черт возьми! — он поднялся на ноги. — Видимо, это месть за то, что мне принадлежит земля в Мексике.

— Всем известно, что вы разрешаете сторонникам Мадеро поить своих лошадей здесь, сеньор, что вы сочувствуете их делу, — сказал маленький мексиканец серьезно и улыбнулся. — Ни один истинный революционер не станет вредить вам. Кажется, это не они.

— Они не стали бы. Это был мой последний колодец, — Торн был вне себя от бешенства. Он со злостью смотрел на воду.

— Если скот не напоить водой, животные станут падать целыми стадами. В Сан Бернардино Вэли при бурении нашли подземную реку, — вспомнил он. — Возможно, мне придется сделать то же самое.

— Вода есть в реке.

— Конечно, но она на ранчо Блэквотер Спрингс, а Лэнг мне ее не продает, он даже не хочет сдать ее в аренду.

— В старые времена, сеньор, ваш отец пользовался водой без разрешения, — мрачно напомнил ему Джордж.

— Я не сделаю этого, — Торн ловко вскочил в седло.

Он не хотел, чтобы ковбой догадался, — если бы не Трилби, он поступил бы, как его отец. Она и так считает его дикарем, он не мог позволить, чтобы она стала думать о нем еще хуже.

Он с отчаянием вспомнил, как она убежала от него в тот вечер на фиесте. Он хотел рассказать ей о своей страсти и вовсе не хотел оскорбить. Он желал ее и потерял контроль над собой. Но он совсем не хотел ее обидеть.

Это была его вина, и он прекрасно это понимал. Если бы он не вел себя с ней так грубо раньше, то никогда не дал бы ей повода сомневаться в своих намерениях. Он потерял землю под ногами, а теперь еще и этот Ричард приезжает.

Мысль о нем привела Торна в ярость. Он знал, что этот выходец с Восточного Побережья был полной его противоположностью, а Трилби воображала, что любит этого нарядного пижона.

Джек Лэнг упомянул поклонника Трилби несколько раз, но очень уважительно. Ричард приезжал из какого-то другого мира, там была другая жизнь, там были люди с хорошими манерами. Он никогда не нюхал дыма костра и не знал запаха скота, он не носил старой одежды, покрытой пылью, он не отличит один конец ружья от другого. Но Трилби считает это достоинством. Для Торна он был лишь соперником.

— Мы поищем воду, — Торн тронул коня.

— Апачи может найти воду, сеньор, — сказал мексиканец. — Вы сами знаете это. Наки обладает этим даром.

— Я хочу попросить его об этом. Я очень уважаю талант выросших в пустыне апачей, Джордж. У них есть знания, которых никогда не было у белых.

— Ох, сеньор, вы совсем не такой, как эти приехавшие гринго[4], которые свысока смотрят на темнокожих, — сказал Джордж грустно. — Вы похожи на патрона, вашего отца. Вы все понимаете, сеньор.

— Я уважаю людей, которые много знают, — Торн усмехнулся. — Что заставляет некоторых выходцев с Восточного Побережья считать меня дикарем?

Джордж знал, о ком он говорит, но не следовало показывать это.

— Многие говорят то же самое о Мадеро. Но каким бы он ни был, он освободитель угнетенных.

— Ты говоришь, как агитатор.

— Сеньор!

— Я знаю, как вы относитесь к Мадеро, и почему, — сказал Торн.

— Да, сеньор, — согласился Джордж, смягчившись. — Он святой для моего народа — он и все остальные, кто борется за нашу свободу.

— Я поддерживаю его, но не буду за него сражаться, — сказал Торн мексиканцу, его глаза блеснули. — Внутренние дела Мексики меня не касаются, если только Мадеро или его сторонники сами не вмешаются в мои дела. В таком случае он пожалеет об этом.

Мексиканец почувствовал гнев босса.

— Разве порабощение одних людей другими не должно волновать каждого свободного человека?

Торн взглянул на него.

— Черт возьми, может, это и так, — сердито ответил он. — Но у меня достаточно своих проблем, чтобы решать еще и ваши. Поехали, Джордж. Нам нужна вода, а не гражданская война. По крайней мере, не сегодня. Джордж усмехнулся.

— Как скажете, патрон. Конечно, мятежники не хотят вам вреда. Они борются с Диасом. Эти иностранцы, которые добывают полезные ископаемые на нашей земле, имеют так много, — заметил Джордж. — В Мексике не очень много голодных детей, но все-таки так не должно быть, патрон.

— Не становишься ли ты социалистом? — спросил Торн маленького мексиканца.

Джордж засмеялся, его белые зубы сверкнули на темном лице цвета полированной бронзы.

Торн сорвал с головы шляпу и помахал ею перед носом мексиканца, как бы отгоняя муху. Джордж рассмеялся и пришпорил коня.

Позже на ранчо Торн обдумал то, что сказал Джордж о таланте апачей. Возможно, это был последний шанс, и об этом стоило поговорить.

Он нашел Наки. Его имя состояло из двух слов на языке апачей, но большинство могло выговорить только первое слово из двух, поэтому в округе апачи был известен как Наки. Будучи вежливым, он откликался на это имя, как будто оно было дано ему при рождении.

Наки был довольно высоким для своей нации, молчаливым и спокойным. У него не было ни жены, ни семьи. Он был довольно молодым, но в глазах его светилась мудрость. Он всегда держал свои мысли при себе. К Торну он относился тепло, и то потому, что тот выучил его язык. Торн был единственным белым на его памяти, который знал язык индейцев, за исключением археолога МакКолума. Наки говорил на нескольких языках, но когда он был в мрачном настроении, отвечал только на языке апачей. Сейчас был такой случай.

Безуспешно попытавшись начать разговор по-английски, Торн перешел на язык апачей.

— Где Тиза? — спросил он, имея в виду второго индейца, который обычно всегда был рядом с Наки.

— Оуаа, Naghaa, — медленно ответил Наки глубоким голосом, добавил еще несколько слов. Он протягивал долгие гласные звуки, выделял слоги гортанными паузами, делал носовыми согласные, используя повышенные интонации, чтобы смысл сказанного был более понятен.

— Он ушел. Он ходит поблизости.

Торн посмотрел вдаль и усмехнулся.

— Nakwii, — поправил он, сердито посмотрев на Наки. — Его тошнит.

Апачи пожал плечами.

— Ликер белого человека. Я ему не давал.

Торн опустился на одно колено и посмотрел в спокойные глаза индейца. Наки было около тридцати, но выглядел он гораздо старше Торна, которому было тридцать два.

— Я тебя уже насмешил. Теперь давай говорить по-английски.

— Если хочешь. Но после английского у меня остается неприятный вкус во рту, — сухо ответил Наки почти без акцента и на отличном английском. Он изучил его, скрываясь у священников, когда вместе с другими индейцами из племени чирикахуа его отправили во Флориду после захвата Джеронимо. — У тебя небольшая практика, ты мало говоришь на языке апачей.

— У меня нет времени заниматься этим. Мне надо найти воду. Много воды.

— И все? — Наки махнул рукой. — В нескольких милях есть река, — подсказал он. Торн взглянул на индейца.

— Мне нужна вода именно здесь для моего скота, — сказал он. — Я не могу передвинуть реку.

Наки пожал плечами.

— Перегони скот.

— Не своди меня с ума, — раздраженно сказал Торн, — а то я тебя застрелю.

— А кто тогда будет читать тебе Геродота на греческом языке? — последовал саркастический ответ.

— Не говоря уже о том, кто будет проводником для твоего друга археолога, когда он ищет место для раскопок. Без меня МакКолум провалился бы в какую-нибудь шахту, и мы никогда бы его не увидели.

Торн воздел руки к небу.

— Ну, хорошо, я признаю, что ты чудо образования. Как насчет того, чтобы найти воду?

Наки заговорщицки наклонился к Торну, его длинные волосы упали на красивое бронзовое лицо.

— Ранчо Блэквотер Спрингс.