— Почему ты ездишь на машине с военным врачом?

— Потому что он показал мне, где сдается комната, — она смотрела на него твердым, немигающим взглядом, как змея, готовящаяся выпустить яд.

Перемена в ее поведении была просто ошеломляющей. Из робкой и тихой она внезапно превратилась в упрямую независимую женщину. У нее даже осанка изменилась.

— Это неприлично для тебя — быть в компании с другим мужчиной…. — начал он.

— А разве прилично, когда тебя видят в компании другой женщины? — спокойно спросила она.

— Что касается Селины, то это не твое дело, — упрямо возразил он.

— Может быть, и не мое, но это волнует всю воинскую часть, или ты не знаешь, что жены офицеров находят удовольствие в том, чтобы лишний раз уколоть меня? — спросила она.

Он зло провел рукой по светлым волосам. Ему было явно не по себе.

— Я не знал этого.

— Дело не в этом, Дэвид. Меня это уже не волнует. Я встречалась с адвокатом, — Лайза глубоко вздохнула. — Я развожусь с тобой.

Дэвид был совершенно ошарашен и удивленно уставился на нее.

— Ты… что?! — взорвался он. — Как ты посмела!

Она сжала руки перед собой.

— Так будет лучше. Надеюсь, ты понимаешь это? Если ты действительно любишь эту девушку, и она тебя любит…

Он был так оглушен, что не мог говорить. Первой его мыслью был страх, что это повредит его карьере. Кроме того, развод был унизителен для него как для мужчины, особенно потому, что жена уходит от него, а не наоборот.

— Ты должна это прекратить, — его голос был ледяным, глаза опасно сверкнули.

— Ни за что! Дэвид, мы оба знаем, что ты женился на мне из-за карьеры. В течение этих лет ты постоянно изменял мне с любой понравившейся женщиной. Но твоя последняя связь стала для меня просто невыносимой. Ты превратил меня в посмешище. Я развожусь с тобой, и ты не остановишь меня, что бы ты ни сказал, чтобы ни сделал.

Он потерял голову. Жена унизила его. Дэвид размахнулся и изо всей силы ударил ее по щеке. Удар оказался таким сильным, что она упала. Рядом топилась печь. Лайза вскрикнула и отскочила от печи, но пламя обожгло ей бедро и платье загорелось. Она сбивала пламя руками, страх и боль исказили ее лицо, когда она отчаянно пыталась погасить огонь.

Какое-то мгновение Дэвид был неподвижен. Но затем он опомнился, схватил ведро с водой возле кухонного стола и вылил его на ее платье. Огонь погас, но ожоги были сильные. Через обгоревшую ткань он видел покрытую волдырями кожу на ее бедре.

— Лайза, прости меня, я совсем не хотел…. — начал он хрипло.

Она оттолкнула его, плача от боли, и отгородилась от него стулом. Боль была невыносимой. Внезапно у нее потемнело в глазах, и она упала. Все погрузилось в темноту.

Когда сознание вернулось, она увидела склонившегося над ней Тодда Пауэла — она была в военном лазарете. Взгляд Тодда обычно был холодным и циничным, манера говорить слишком прямой, она могла оскорбить любого. Мужчины в части боялись его, как индейцев, и это забавляло его.

Тодд прищурился, когда рассматривал растрепанные волосы и распухшую щеку Лайзы, лежащей на кушетке. Позади стоял Дэвид Моррис, он выглядел усталым и больным.

— Я дал вам немного морфия, чтобы снять боль, миссис Моррис, — отрывисто сказал Пауэл. — У вас сильный ожог, останется шрам, но жить вы будете.

— Спасибо, — ответила она сонным голосом.

— Можно мне забрать ее домой? — спросил Дэвид.

Пауэл повернулся к нему.

— Нет.

— Я ваш командир, — подчеркнул Дэвид.

— Я не слепой и не дурак, — смело возразил ему врач. — Один взгляд на нее объясняет все… Мне все совершенно ясно, полковник Моррис. Ваше непозволительное поведение известно всем в части. А я знаю, что ваша жена начала оформлять документы на развод. Она уже не вернется к вам. И если вы не хотите, чтобы вас судил военно-полевой суд за поведение, недостойное офицера и джентльмена, то я вам советую не осложнять события.

— Вы слишком много на себя берете, — сердито сказал Дэвид, но настаивать не решился.

— Я уже очень давно здесь служу, полковник, — просто сказал Пауэл, оценивающе глядя на Дэвида Морриса. — Когда вы еще служили на Востоке страны и вращались в вашингтонском обществе, я уже был здесь, в пустыне, удалял наконечники стрел из тел наших солдат, когда нам пришлось идти по следу Джеронимо по этой бескрайней пустыне.

Дэвид покраснел.

— Доктор Пауэл…

— Поезжайте домой, полковник, — мрачно сказал Пауэл. — Ваше присутствие здесь нежелательно.

Дэвид колебался. Он долго с сожалением смотрел на отвернувшуюся Лайзу, затем вышел, хлопнув дверью.

— Спасибо, — сонно сказала она.

Большая мозолистая рука дотронулась до ее лба.

— Поспите, миссис Моррис. Нет необходимости благодарить меня.

Она стала засыпать и впервые за последнее время почувствовала себя в безопасности, несмотря на боль и страх. Когда она уснула, мрачный мужчина с крупным носом и усталыми голубыми глазами продолжал сидеть рядом, держа ее за руку. Он просидел так до самого утра.

День Благодарения прошел легко и без особых событий.

Утром женщины готовили еду, а потом занимались уборкой. В честь праздника все собрались вместе, но это совсем не радовало Трилби. Ричард все внимание уделял отчаянно флиртующей Джулии.

Праздник для Трилби был испорчен.

Сисси уговорила расстроенную Трилби поехать с ней в пустыню, но не далеко, чтобы посмотреть там древние развалины.

— Это бывшее поселение племени Хохокам? — спросила Трилби, когда девушки вышли из двухместной коляски и начали осматривать остатки старинного поселения на небольшой равнине у подножия горной цепи.

— Я не знаю, — Сисси опустилась на колени и подняла кусочек глиняной посуды. — Это просто невероятно, — сказала она с благоговением. — Трилби, ты можешь себе представить, что этот кусочек глиняной посуды, возможно, был изготовлен человеком тысячу лет назад!

Трилби обмахивалась широкополой шляпой. На ней были длинная юбка и блузка цвета морской волны, Сисси была одета так же. В пустыне было очень жарко, а сухой ветер не приносил облегчения.

— Надо было поехать на машине, — пробормотала Сисси.

— Поверь мне, что в коляске здесь ездить гораздо удобнее, и я рада, что ты сама управляешь лошадью.

— Я думаю, что ты будешь хорошей ученицей.

Трилби улыбнулась.

Она сама удивлялась, как это она решилась поехать с Сисси в коляске, но лошадь оказалась такой спокойной и послушной, что почти не пришлось погонять ее. И все же. Она осмотрелась и нахмурилась.

— Сисси, на горизонте появились облака. Помнишь, я тебе рассказывала, как опасен сухой дождь, когда он идет в нескольких милях отсюда, а потоки воды сильный ветер может отнести на многие мили. Это очень опасно.

— Да, я помню, — ответила Сисси, но ее мысли были заняты совсем другим.

— Нам лучше вернуться домой.

— Но мы только приехали.

— Сисси!

— Успокойся, Трилби. Я только хочу здесь немного походить. И потом, сухого дождя еще нет. Почему бы тебе не заехать сейчас за Ричардом, — добавила она с лукавой усмешкой. — Мне очень не хочется уезжать отсюда так сразу, — она театрально вздохнула. — Тебе придется поехать за ним одной, — Сисси внимательно посмотрела на подругу и засмеялась. — Я уверена, тебе не очень захочется заезжать за мной на обратном пути.

Сердце Трилби встрепенулось.

Сисси давала ей прекрасную возможность побыть наедине с Ричардом, который доехал с ними до загона и остался там, чтобы посмотреть, как ковбои клеймят скот. Девушки обещали заехать за ним на обратном пути.

Сисси решила помочь Трилби в ее сердечных делах, и та была очень благодарна ей. Единственное, чего она боялась, — самой управлять лошадью. Трилби посмотрела на лошадь — та была послушной, и хотя поводья лежали на земле, лошадь не двигалась с места.

— Я все-таки боюсь, что не смогу управлять ею, — сказала с беспокойством Трилби.

— Ты ей нравишься. Ослабь поводья, и она сама пойдет по дороге, и натяни, если захочешь остановиться. Ты доберешься до загона, а там Ричард сам будет управлять лошадью.