- Дядюшка Шено сказал, что вы, благородные господа, имеете до меня дело какое? - осведомилась она.

- Да, - сказал Майк. - Мы разыскиваем некую Черную Даму, а также девицу по имени Азарика, которая была чудесным образом спасена.

- А я здесь при чем? - подозрительно спросила Аннет. - Это вы к его преосвященству обратитесь, а я и не знаю ничего.

- Видите ли, - вступил в разговор вошедший первым юнец. - Нам не с руки обращаться к властям, поскольку мы... м-м... действуем на свой страх и риск. И встречаться с епископом или губернатором нам... нежелательно.

Аннет прислушалась. Что-то ей в этом голосе не нравилось. Слишком уж писклявый для парня. Да и щеки больно гладкие. Она присмотрелась повнимательнее - так и есть, девка! А наряд мужской. Может, и не сыщики королевские. Да и парни больше на вагантов смахивают, чем на вояк. А этот черный и вовсе смотрит не по-людски. Встретившись с ним на миг взглядом, Аннет незаметно сложила пальцы левой руки рожками и ткнула в дерево - демон, как бог свят демон!

- А вы, благородная дама, зачем их разыскиваете?

Все трое переглянулись и засмеялись.

- Накрылась твоя конспирация, Инка, - сказал Гил.

- Надеюсь, что этот маленький секрет останется между нами, сказала Инка маркитантке.

Та кивнула и разговор пошел уже живее. Да тут вскоре заглянули в "Голубя" еще двое. Аннет едва удержалась, чтоб не помянуть святую пятницу и тысячу чертей - опять дворяне, да нездешние, и опять баба переодетая, что за наваждение! Однако как только эти двое произнесли по фразе, Аннет успокоилась - романцы, что с них взять! У них в Провинции (по-ихнему Провансе) знатные дамы так обряжаются, что иной раз и не поверишь. А этой даже и к лицу - сама рослая, красивая, волосы что твой лен, глаза смелые, яркие. Кавалер при ней росту среднего, волосы черные, бородка тоже, глаза быстрые, темные, шпага на боку небрежно так откинута - видал, знать, виды.

Ну, тут Майк, признав в них провансальских труворов, пригласил их посидеть, и уж посидели на славу. Спели и "Сэра Джона Бэксворда", и про Харальда Сурового и шесть футов английской земли, и про осаду Монсегюра, а напоследок дона Лорен спела дорожную песню вагантов, каковая пришлась очень кстати.

Этот солнечный край

мой потерянный рай,

И жасминовый май, и одежд ваших край

опьяняют, как ладан,

Но хватает огня,

не держите меня

Я от вас ухожу без гроша, без коня,

потому что так надо.

На тверди небосвода

Взошел Альдебаран,

Сорбоннская свобода

Не лечит старых ран,

Лишь тот ей будет верен,

Кто поднят ей с колен

Она заходит в двери

И не штурмует стен!

Все обеты смешны

на пороге весны,

Мне четыре стены перепутали сны

с респектабельной ложью.

Но довольно оков

видишь след облаков?

Был бродягой Господь, я хочу на него

быть хоть в этом похожим.

По вереску и тмину,

Вдоль стали и сутан,

Покуда не остынет

Шальной Альдебаран,

Пока легки потери,

Пока горит восток,

Пока возможно верить

В счастливый эпилог!

И мосты сожжены,

и грехи прощены.

К черту мрачный итог - я уверен, что Бог

верный спутник прохожих!

И коль выпадет шанс,

по дороге в Прованс

Я узнаю его по улыбке у глаз

и обветренной коже.

Падут замки и своды,

Долги пойдут ко дну

Для тех, кто у свободы

В пожизненном плену,

Для тех, кто без печали

Проходит по земле,

Как греки завещали

И дедушка Рабле!

И в назначенный срок

у развилки дорог

Смерть обнимет меня, паладина ветров,

и толкнет в свои дроги,

Но смеющимся ртом

я скажу ей о том,

Что дошел бы пешком, и до ада вполне

доберусь без подмоги!

Потеряны законом

Среди густой травы

Заложники Сорбонны,

Теологи любви.

И ветер треплет книги

Их судеб на листки

До вечности пол-лиги,

К бессмертью две строки!

- Ну, я надеюсь, что несколько больше, чем две, - сказала Инка, прощаясь. - Легких вам дорог, на Лорен и эн Гильем, и пусть все епископы вместе взятые лопнут от злости, не сумев вас поймать.

Распрощавшись, наши герои покинули "Толстого голубя". Уже вечерело, и красное солнце валилось прямиком в море. Они еле выбрались из путаницы переулков, и так и не заметили, что за ними следил некоторое время нищий оборванец.

Потом оборванец вернулся в "Голубя", а ночью пробрался в один дом на окраине. Там он кое-что рассказал полуседой женщине в экстравагантном наряде, с горящими глазами, и получил пару золотых. После его ухода хозяйка дома ткнула в бок дремавшего в кресле рыжего кота и сказала:

- Просыпайся, лентяй! Есть работа!

Затем она прошла наверх, где у нее было что-то вроде алхимической лаборатории. Кот нехотя проследовал за ней, но в дверях остановился, лениво куснул кончик своего хвоста и превратился в изящного человека с красивым и порочным лицом. Хозяйка зажгла черные свечи перед зеркалом и обратилась к своему помощнику:

- Рондар, найди мне Керридана. Он где-то здесь, в городе.

Оборотень уселся перед зеркалом и всмотрелся в его темную глубину. Потом откинулся на спинку стула.

- Они все защищены, госпожа Лалиевра, - сказал он. - Этот эльфийский шут Керри почти не оставляет следов. Но, кажется мне, они направляются к Лысой Горе. Нынче ведь суббота.

- Суббота, суббота... - проворчала Лалиевра. - И эти к Гвендайлон потащились. Собирайся! Я им устрою шабаш! Владыка повелел задержать их и глаза отвести.

Наши герои и впрямь направлялись на Лысую Гору. Вместе с ними ехала на крепенькой лошадке Аннет и рассказывала смешные истории из жизни рейтарского полка. В ответ Гил припомнил пару забавных случаев из времен своей службы в армии, и в воздухе густо запахло казармой.

Ковен уже собирался. Гости были представлены матушке Гвендайлон и старой Магде.

- Кстати вы, кстати, - покивала старуха. - Нынче у нас праздничек, сам Старый Ник жалует. Он вам скажет, если чего знает.

Ведьмы прибывали в сопровождении своей свиты, у кого она была. Дариола явилась под ручку с расфранченным демоном, у Агнессы на плече восседала обезьянка в красной курточке, Азарика приехала верхом на здоровенном диком кабане. Керри тут же перездоровался со всеми демонами, и вокруг него собрался кружок - пообщаться. Прилетела на ухвате корчмарка Лизетта, придерживая рукой развевающиеся юбки. Разожгли огонь, повесили закопченный котел и стали варить питье.

И тут с грохотом обрушилась с неба повозка, запряженная козлом, и с нее соскочил высокий хромающий демон в черной хламиде, со шпагой под мышкой. Это и был тот, кого Магда называла Старым Ником.

Ковен церемонно поприветствовал демона-покровителя, чаша с дурманным пряным напитком обошла круг. Потом Азарика взяла лютню, юркий демоненок, приехавший с Магдой - ирландскую флейту, Аннет схватила бубен, а Старина Ник извлек из складок своего обширного плаща волынку. Грянула музыка - неистовый шотландский ритм, Аннет метнула на гостей лукавый взгляд и запела:

Я - майская ведьма в дремучем лесу,

Я мед и крапиву в ладонях несу.

Под сенью древесной так много чудес!

Зачем ты пришел в зачарованный лес?

Зачем напился из лесного ручья?

Душа твоя, воин, уже не твоя

Медвяные травы тебя обовьют,

Забудешь кровавый воинственный труд!

Под солнцем, текущим с ветвей тополей,

Забудешь пиры и дворцы королей,

И к мести призыв благородных могил,

И ту, что, наверно, когда-то любил.

А после вернешься к родимой стране,

Но песня взовьется при полной луне:

"Я - майская ведьма в дремучем лесу,

Я мед и крапиву в ладонях несу..."

Зажигательный мотив захватил всех. Парни с упоением отбивали ритм, Тайка подпевала, а Керри в компании своих сородичей выделывал заковыристые коленца.