С ним мальчик-провожатый,

Как паж при короле...

Ниенна

Я очень не люблю коричневые брюки, Я очень не люблю коричневые брюки, Я очень не люблю коричневые брюки У них лоснится зад и пятна от блинов...

...На танцы в них приду - и девки все помрут!

"Иваси"

Изгиб гитары желтой Ты обнимаешь нежно... А может, не гитары, А может, не изгиб...

стеб на тему известной песни.

[В этой адвентюре повествуется о том, как опасно напиваться допьяна, и к чему это может привести...]

- Становится поздно. Не угодно ли будет вашему величеству встать?

Кружка воды, вылитая на голову, странно контрастировала с высоким стилем фразы, как, впрочем, и весьма издевательский тон, которым эта фраза была сказана. Мор потряс головой, пытаясь сфокусировать взгляд и навести порядок в мыслях. Ну точно, вчера они выпили - праздновали конец игры. Однако дальше все путалось. Не то он все же уехал с полигона и сейчас спит дома - но тогда кто и зачем его будит, да еще таким зверским способом? Или он заснул у костра, но тогда почему он сидит на деревянной скамейке? Нет, это, наверное, все же электричка, и пора выходить.

- А что, уже наша станция? - спросил он с тайной надеждой, что еще нет.

- Ага, станция, - подтвердил тот же голос. - Называется "Кабачок белая горячка".

- Так мы не уехали?

- Мы - нет, а вот крыши уже едут.

Мор все-таки проснулся. Голос точно был знакомый, и он даже знал, кому этот голос принадлежит. Только чего Ари с утра-то злобствует? Игра вроде кончилась. Сейчас опять будет пенять, что напился.

- Не угодно ли рассолу благородным господам? - осведомился совершенно незнакомый женский голос.

"Какой рассол?" - растерянно подумал Мор и огляделся. И тут же почувствовал, что - да, крыша едет. Совсем съехала, можно сказать. Потому что он обнаружил, что сидит на монументальной дубовой лавке за столь же монументальным столом в самой что ни на есть классической киношной таверне, а рядом со столом стоит пышная девица в наряде классической служанки, вполне гармонирующем с декорацией. Мор зажмурился, потом снова открыл глаза. Таверна никуда не делась. Тощий слуга в потертой куртке разводил огонь в огромном камине, за стойкой возился толстый мужик - вероятно, кабатчик, а у противоположной стены за столом вкушал свой завтрак вылитый Портос из французских "Трех мушкетеров".

Мор обвел помещение затравленным взглядом и только тут обнаружил, что сам вполне вписывается в обстановку в своем игровом прикиде. Правда, его серая рубашка была изрядно помята, кружевной воротник слегка отодрался и повис, а бархатные штаны украшало пятно от сгущенки на левом колене. Плащ, которым он укрывался и который теперь соскользнул на пол, был тоже не в лучшем виде. Мор нагнулся, чтобы поднять его, покачнулся и задел за что-то рукой. Это что-то немедленно рухнуло, издав жалобный звон, и оказалось его собственной гитарой. Мор попробовал поднять одновременно и плащ, и гитару, но это ему не удалось. Разозлившись, он медленно поднял гитару, поставил ее, потом вытянул из-под лавки плащ.

- Очухался?

Вид у Ари был куда менее помятый, хотя черное всегда выглядит элегантней. "Меньше надо пить, - покаянно подумал Мор. Пить надо меньше!"

- Надо, надо, - у Ари явно прорезался дар чтения мыслей.

- Я достукался, - печально произнес Мор. - Допился до розовых слонов. Но ты-то водку не пьешь!

- Разве что в вашем холодном чае были градусы, - в голосе Ари звучало подозрение.

- А... мы где? - наконец-то догадался спросить Мор.

- А я почем знаю? Мне еще никто не докладывал! Психушка такая - для особо буйных.

Тут в поле зрения Мора снова появилась давешняя девица. Она поставила перед ним миску с рассолом. Из поясной сумки Ари на свет явилась горсть монет. После нескольких недоуменных взглядов на эти "денежные единицы" прозвучал вопрос:

- А "листики" годятся?

- Чего? - не поняла девица.

Одна "деньга" перекочевала в ладонь служанки. Девица повертела монетку в руках, попробовала на зуб и растерянно сказала:

- А у меня сдачи нету... Может, завтрак прикажете?

- Прикажем, - простонал Мор. - Только не так громко...

Девица ускакала. Мор хлебнул рассолу, поморщился, хлебнул еще и почувствовал, что в голове слегка прояснилось. Способность рассуждать вернулась к нему, хотя и не окончательно. Он взял у Ари монетку и принялся ее рассматривать. Серебристый кружок с пятак размером, довольно толстый, немного неровно чеканенный. На одной стороне - трилистник, точь-в-точь как на игровых "ирландских" монетах, которые сам же и помогал отливать, а на другой, которая должна быть гладкой, - какая-то надпись по кругу и цифра "3". Попробовал на зуб - металл был мягкий, блестел. Не иначе, серебро. Черт, черт и черт! Он пошарил по собственным карманам и высыпал перед собой кучку того, что еще накануне было "английскими" и "французскими" монетами, которыми он сам платил выкуп за попавшего в плен к Генриху V друга, рыцаря Антуана де Ла Тура, а попросту - дружка Антона. Все монеты претерпели аналогичную метаморфозу, только на "французских" так и осталась геральдическая лилия, а на "английских" - лев. Некоторое время Мор тупо смотрел на внезапно возникшее богатство. Требовать объяснения у Ари он как-то опасался - "Меньше надо пить!" - но, черт возьми, что же произошло?

"Будем мыслить здраво, - подумал Мор. - Если допустить, что это все реально, то одно из двух: или мы провалились в прошлое, или куда-то перенеслись". Одно это рассуждение обличало в Михаиле Ремзине человека не вполне здравомыслящего - скорее, здравуромыслящего. Ибо нормальный законопослушный гражданин нашей необъятной и непредсказуемой отчизны не станет даже с похмелья думать о таких, прямо скажем, мистических оборотах дела. Он, скорее, хлопнет рюмку-другую. Однако Мишка Ремзин не был законопослушным, а уж нормальным - тем более. Скажите на милость, какой нормальный будет зваться имечком "Морран", что на каком-то там дивном языке означает не то "Черный Странник", не то "Ночной Бродяга", а некоторые даже утверждают, что "Черная Луна"? Словом, Ремзин окончательно съехал с трассы и принялся рассуждать в том же духе и далее.

"Как определить, какое из этих предположений верно? Монеты эти здесь в ходу, но только потому, что они серебряные. Если рисунок не имеет для них значения, значит, век здесь не позже пятнадцатого. Однако вот этот мужик при себе имеет не меч, а шпагу. Значит, век как минимум шестнадцатый. Так. Пойдем дальше. Это не Россия. Франция? Стоп, а на каком языке я с этой девицей говорил?" С ужасом осознав, что не на русском, Мор некоторое время сохранял весьма комическое выражение лица, потом спохватился, сделал умный вид, насколько это было возможно, и пришел к логическому завершению: весь этот бред является всего-навсего зачином многочисленных писулек фэнов на темы внезапного вбрасывания оных фэнов в миры фэнтэзи либо реализацией вводной к какой-нибудь словеске. Он сам многократно приписывал своему персонажу в словеске способность понимать другие языки, по жизни же дальше пары фраз по-английски и по-французски не продвигался никогда. Что, в общем-то, служило доказательством его гипотезы. Нельзя сказать, чтобы эти соображения его успокоили. Кроме того, оставался еще вариант буйного помешательства на почве вышеупомянутых словесок в результате злоупотребления горячительными напитками.

С другой стороны, присутствие здесь Ари, чья трезвость вошла в поговорку, исключало этот вариант.

- Или ты тоже глюк? - спросил он.

Во взгляде Ари читалось явное сожаление - надо же, додумался!

- Если я и глюк, то весьма трезвомыслящий. Что касается нашего положения во времени и пространстве, то оно не самое худшее. Во всяком случае, наши деньги имеют хождение в здешних палестинах, так что предлагаю считать данный глюк реальностью, данной нам в ощущениях. И вообще, я есть хочу.

Последняя фраза развеяла сомнения Мора относительно состояния рассудка Ари, а равно и его собственного.