Шаги по нормализации межгосударственных албано-югославских отношений предпринимались под непосредственным воздействием примера и внешнеполитической инициативы советского правительства. Но во многом этот процесс носил чисто формальный характер. Официальные декларации расходились с психологическим настроением широких народных масс, созданным многолетней пропагандой. Со стен домов были сняты плакаты-карикатуры, на которых Тито и Ранкович изображались с топорами, окрашенными кровью албанцев Косово и Македонии. Вместе с тем народный фольклор продолжал создавать песни и баллады на тему «Тито — предатель».[90]

Надо учитывать, что албано-югославские политические отношения за все время существования государств были натянутыми из-за положения албанского национального меньшинства в Югославии. Только в годы второй мировой войны наметился сдвиг к установлению взаимопонимания. Однако вскоре разногласия разрушили наметившееся единство.

Реакция И. Тито на события 1956 г. в Венгрии, приветствовавшего свержение М. Ракоши и приход к власти Имре Надя, лишь укрепила прежние взгляды руководства АПТ на характер и политику югославского режима. А советское руководство использовало албанскую компартию в своей критике Югославии. Так в ноябре 1956 г. в «Правде» была напечатана статья Э. Ходжи, посвященная 15-летию АПТ. В ней без упоминания имени И. Тито содержалась критика в его адрес. Уже через день югославская «Борба» поместила ответ, а 11 ноября в Пуле И.Тито произнес речь, в которой имелись выпады личного характера против Э. Ходжи. Так через год с небольшим наступило обострение в албано-югославских отношениях и вновь возобновилась резкая полемика по идеологическим вопросам. Тезис о капиталистически-ревизионистском окружении Албании был восстановлен со всеми вытекающими из него последствиями. 23 ноября 1956 г. «Зери и популыт» сообщила о состоявшемся суде над Лири Гегой, ее мужем Дали Ндреу и полковником Петро Булати, которых приговорили к расстрелу за «шпионаж в пользу иностранного государства». Партийная пропаганда внутри страны не скрывала, что их расстреляли по обвинению в связях с Югославией.[91]

Таким образом, действия руководства КПСС по «реабилитации режима И.Тито в Югославии явились для албанцев первым наглядным воплощением хрущевского нового курса. С этим мнением был солидарен и В. Молотов, который позже вспоминал: «Югославский вопрос был в 1955 году. На год раньше, до XX съезда. Я считаю, что уже в югославском вопросе поворот был совершен. Конечно. А я сделал попытку выступить — все против меня…»[92]

С этого времени и до 1960 года Н.С.Хрущев и его окружение без устали стремились примирить югославов с албанцами. Однако этим они только достигли обратного. Критика в адрес «ревизионистской» Югославии усилилась и одновременно возросла подозрительность АПТ к «советским».

Третья причина. Вторым событием, которое окончательно запрограммировало советско-албанский разрыв, стал XX съезд КПСС.

«Этот съезд, — писал Э. Ходжа, — вошел в историю как съезд, официально узаконивший насквозь антимарксистские, антисоциалистические тезисы Никиты Хрущева и его сообщников, как съезд, распахнувший двери перед чужой буржуазно-ревизионистской идеологией в ряде коммунистических и рабочих партий бывших социалистических стран и капиталистических стран. Официальным источником всех извращений всех важнейших принципиальных вопросов, таких как вопросы о характеристике нашей эпохи, путях перехода в социализм, о мирном сосуществовании, войне и мире, об отношении к современному ревизионизму и империализму и т. д. и т. п., которые впоследствии легли в основу острой и открытой полемики с современным ревизионизмом, является доклад Хрущева на XX съезде.»[93]

Особое возмущение албанской делегации вызвал «секретный» доклад Н.С. Хрущева: «Наши умы и наши сердца получили потрясающий тяжелый удар». Урок из всего случившегося был извлечен: «смотреть в оба, быть бдительным в отношении действий и позиций Хрущева и хрущевцев».[94] Эта «бдительность» заключалась в том, чтобы, сохраняя насколько возможно свое старое политическое лицо, не лезть на рожон.

Рядовые албанские коммунисты внимательно следили за всем происходящим и многие из них стремились следовать примеру КПСС. Так Тиранская партийная конференция, состоявшаяся в апреле 1956 г., продемонстрировала недовольство партийной массы ограниченным толкованием внутрипартийной демократии, которое практиковалось руководством АПТ. В выступлениях многих ораторов прозвучала резкая критика в адрес партийного руководства. Замечания касались внутрипартийной демократии и экономического положения, международных отношений и слабых связей руководства с массами. Звучали требования пересмотреть политические процессы 1948–1949 г. и реабилитировать невинно осужденных. На третий день работы конференции на помощь Б. Балуку и Л. Белишовой, представлявшими Политбюро ЦК АПТ, прибыл Э. Ходжа. Он пытался прекратить дискуссию, признав справедливость некоторых критических замечаний. Такой метод охладил немногих, и только известие о назначении специальной комиссии по разбору антипартийной деятельности ряда ораторов положило конец спорам. Последовали репрессии, были наказаны даже те делегаты, которые только собирались выступить.[95] Однако руководство АПТ не могло не учитывать настроения рядовых членов партии и поэтому, по всей видимости, было принято решение перехватить инициативу и ввести обновленческое движение в нужное русло.

Единство партии было продемонстрировано на III съезде в мае-июне 1956 г. В отчетном докладе ЦК АПТ и в принятом по нему решении подчеркивалась полная солидарность партии и народа Албании с политической линией XX съезда КПСС по всем вопросам внутренней и внешней политики. Полное согласие с восстановлением ленинских норм внутрипартийной жизни через преодоление явлений «культа личности» было подтверждено анализом положения в АПТ, сделанным Э. Ходжой.[96]

Однако, в том же году в Албании началась новая компания борьбы с «с реставраторами капитализма», в ходе которой были репрессированы сотни оппонентов Э. Ходжи. Руководство Албании отказалось от десталинизации географических названий. Более того, в канун 80-летия И.В.Сталина был учрежден орден Сталина, чем еще больше албанцы разозлили хрущевскую группировку. С февраля 1957 года руководство АПТ начинает постепенно восстанавливать оценки деятельности И.В.Сталина. Сначала этот процесс шел в соответствии с тенденциями, наметившимися в СССР, а затем стал развиваться опережающими темпами. Вслед за этим в полном объеме возродился осужденный 3-им съездом АПТ культ героев, спасающих партию.

В апреле-мае 1957 года Э.Ходжа и М. Шеху находились с визитом в СССР, где добились предоставления Албании новых кредитов и другой помощи. Э. Ходжа поднял вопрос о И.В. Сталине и просил Н.С.Хрущева разрешить Василию Сталину уехать в Албанию, но Н.С. Хрущев резко отказал.

Албанский лидер рассказал тогда же Хрущеву о том, что «титовцы» организовывают через Косову широкую деятельность против Албании, «стараются ликвидировать албанское население Косовы, в массовом порядке выселяя его в Турцию и другие страны», пытаются создать в Албании подполье с целью свержения народной власти Албании. И поэтому, заключил Э. Ходжа, албанцы готовы «поддерживать с Югославией хорошие отношения», но брататься с И.Тито не будут.

Четвертая причина. Деятельность «хрущевцев» по «десталинизации и творческому развитию марксизма» приводила, по мнению албанцев, к тому, что верх в братских партиях стали брать (и не без практической помощи «советских») антисталинские, ревизионистские группировки. После этого они слишком далеко начали отходить от заданного советским руководством «творческого» русла. И тогда Н.С. Хрущев попытался «вновь посадить в сосуд выпущенных им чертей. Однако, выпущенные на волю, они хотели своевольно пастись на лужках, которые хрущевцы считали своими, и «черти» перестали слушаться «волшебной дудки» Хрущева. И последнему пришлось обуздать их при помощи танков.»[97]