– Нечто вроде религиозных волнений, – ответил Дауни и пожал плечами. – Все произошло где-то полгода назад. Солдаты взбунтовались, пристрелили двоих офицеров. Пришлось вызывать спецподразделения. Когда те кончили пальбу, от лагеря остались одни воспоминания. Организаторов бунта расстреляли, а лагерь закрыли. В газетах, разумеется, не было ни словечка.

Дауни притормозил и повернул налево. Фары осветили приземистое кирпичное здание с заколоченными окнами и плоской крышей. Ровер остановился. Дауни заглушил двигатель, но фары выключать не стал. Мунго поступил точно так же. Установилась тишина. В свете фар закружилась мохнатая бабочка, к ней присоединилась другая, потом прилетела третья. Через несколько секунд тишину нарушил резкий, с металлическим оттенком стрекот.

– Похоже, мы попали на склад металлолома, – усмехнулся Свитс.

– Все наружу, – проговорил Дауни, распахивая дверцу.

Стрекот мгновенно смолк, будто он щелкнул выключателем.

На двери висел замок, однако у Дауни и от него нашелся ключ. Толстяк велел Чарли принести из машины фонарь.

Дженнифер запахнула пиджак, застегнулась на все пуговицы.

В салоне ровера было тепло, даже жарко, но на свежем воздухе она вдруг начала замерзать. Чарли возвратился с газовым фонарем в каждой руке. Свитс чиркнул спичкой. Послышалось шипенье, затем вспыхнул свет. В здании оказалось двенадцать комнат, по шесть с той и другой стороны, разделенных общим коридором, который упирался в умывальню.

Дауни принялся распределять комнаты. Мунго досталась первая слева, Свитсу – та, что располагалась напротив. Сам Дауни разместился по соседству с Хьюби, поселил рядом с собой Дженнифер, а Чарли выделил конурку дверь в дверь с комнатой Дженнифер. Свитс закатил в притворном отчаянии глаза, но Дауни посмотрел на него столь выразительно, что Хьюби сразу принял чинный вид. Они разгрузили роверы, перетащили снаряжение в пустую комнату, после чего Дауни вручил Свитсу заряженный автомат, бинокль и фонарь и отправил в караул. Дженнифер пожелала всем доброй ночи; ответил ей только Чарли. Она медленно пошла в свою комнату, подсвечивая себе фонарем, который отбрасывал на изрешеченные пулями стены и потолок причудливые тени. Дауни выждал, пока Чарли и Дженнифер заснут, а потом пригласил в свою каморку Хьюби и Мунго.

– Сдается мне, ребята, пришла пора открыть вам глаза.

– Давно бы так, – буркнул Свитс.

– Мы должны проникнуть на территорию Ливии и убрать Каддафи.

– Впятером?

– Вчетвером, – поправил Дауни. – Я останусь дома и вымою посуду. – Свитс закурил сигарету. Дауни продолжил: – Отец Дженнифер погиб в Ливии без малого двадцать лет назад. Каддафи сделал жест доброй воли, согласился выдать тело отца и разрешил забрать его в Англию. Чарли будет разыгрывать из себя мужа Дженнифер, а вы двое приедете как бы сами по себе: мы, мол, из Туниса, хотим устроиться на работу. Возможность выполнить задание представится наверняка. Вы заранее узнаете, где и во сколько появится Каддафи. Вам сообщит Чарли, который будет вашим связником.

– Значит, план такой? – произнес Мунго после паузы. – По-моему, Джек, ты опять темнишь.

Тогда Дауни расписал все в подробностях, ответил на все вопросы, а в конце нанес решающий удар: сказал, что в операции принимают участие ливийские военные, которые недовольны Каддафи, и что убийство диктатора послужит сигналом к началу организованного ЦРУ мятежа. Словом, доводы Дауни были весьма убедительны; возвратившись к себе, Свитс и Мартин принялись подсчитывать деньги.

Комната Дженнифер имела около восемнадцати футов в длину и около двенадцати в ширину. В ней находились три кровати, которые занимали большую часть помещения. Обстановку дополняли металлический рундук и картонная коробка с толстыми стенками. Одно-единственное окно располагалось под потолком напротив двери. Дженнифер встала на кровать, попробовала открыть окно и обнаружила, что у нее ничего не выйдет. Тогда она заглянула под все три койки, затем изучила рундук и коробку, держа фонарь, в котором шипел газ, на расстоянии вытянутой руки. В углу за дверью отыскались паутина и громадный скорпион. Когда Дженнифер поднесла фонарь поближе, скорпион выполз из угла и двинулся к ней; его панцирь тускло поблескивал, крошечные коготки царапали пол. Дженнифер отважно наступила на насекомое, послышался хруст, и от скорпиона осталось лишь пятно на полу. Дженнифер попятилась, села на ближайшую кровать, посидела какое-то время, пытаясь успокоиться, затем проверила белье и лишь затем легла и завернулась в серое армейское одеяло, которым оделил ее Дауни. От одеяла пахло нафталином и потом.

Дженнифер вдруг сообразила, что глядит на пятно на полу, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Грубо оштукатуренный, тот был выкрашен в болотный цвет. На потолке имелось крепление для лампы, однако сама лампа отсутствовала, а провода были вырваны с корнем. Дженнифер посмотрела на часы. Пятнадцать минут первого. Секундная стрелка, пощелкивая, бежала по циферблату, рядом с кроватью беспрерывно вздыхал фонарь. Где-то в отдалении хлопнула дверь. Дауни распорядился погасить фонарь, как только она ляжет спать, ибо газа было в обрез и приходилось экономить; однако Дженнифер решила, что ей плевать на Дауни. Патронов у него наверняка тоже не в избытке, но это не помешало ему истратить днем целых восемнадцать штук. Да, день выдался длинным и утомительным. Одеяло согревало, шипение фонаря оказывало что-то вроде гипнотического воздействия. Дженнифер закрыла глаза, и вскоре ей приснилось, что она вновь стала ребенком, а ее отец… А ее отец жив и здоров.

Поутру Дженнифер разбудила бравурная музыка, которая исходила из дешевого портативного приемника вместе с треском статических разрядов. Женщина потянулась, моргнула, когда ей в глаза ударил солнечный свет, проникавший в комнату сквозь окно. Мышцы болели – сказывалась вчерашняя езда по ухабам. Дженнифер помассировала шею. Внезапно радио завопило громче прежнего. Дженнифер подняла голову. Дверь в комнату была открыта, на пороге стоял Свитс; с его плеча свешивался узкий черный ремешок, на концах которого болтался приемник.

– А правда, что англичанки всегда спят одетыми?

– В следующий раз сперва постучись.

– Если ты не подобреешь, – Свитс ухмыльнулся, – следующего раза может и не быть.

– Замечательно.

– Завтрак на столе, крошка. Но если хочешь, могу принести в постель.

– Я хочу остаться одна. И не забудь закрыть дверь.

Когда Дженнифер вышла наружу, она увидела в тени у стены здания несколько деревянных ящиков, которые служили столом и стульями. На переносной горелке закипал кофейник, на одном из ящиков стояли сковорода с яичницей, чашка консервированных фруктов и пакетики с кукурузными хлопьями.

– Остальные утащил Мунго, – сказал Свитс. – Спросить, по какому праву, мне не позволила природная вежливость.

– Где он и где Чарли?

– Сейчас вернутся.

– А Джек?

– Мчится на всех парах в Каир. – Свитс налил себе кофе. – Пока что мы вдвоем. – Он усмехнулся, его глаза заблестели.

Дженнифер открыла пакетик с хлопьями. Пальцы ощутили шероховатость вощеной бумаги. На столе имелась баночка со сливками, но молока не было. Она отправила в рот пригоршню хлопьев, не потому что проголодалась, а чтобы чем-то себя занять.

– Между прочим, Джек оставил меня за старшего, – сообщил Свитс.

– А письменное подтверждение у тебя есть?

Свитс продолжал болтать, однако Дженнифер не обращала на него внимания. Она сосредоточенно прислушивалась к хрусту хлопьев на зубах. Пару минут спустя раздались шаги, и на дороге показались Мунго и Чарли, оба в широкополых фетровых шляпах. За плечами у Чарли висел объемистый вещмешок, Мунго нес сразу два. Они были вооружены автоматами и пистолетами наподобие того, каким владел Дауни.

Мунго передал один рюкзак Дженнифер, а второй швырнул к ногам Свитса.

– Пора в дорогу, – сказал он.

– Куда?

– На прогулку. – Свитс пожал плечами, под темно-зеленой рубашкой заиграли мускулы. – Десять миль туда, десять обратно. Торопиться не будем, а то, неровен час, еще свалитесь. Доедай свой завтрак, детка. Чем раньше выйдем, тем скорее вернемся.