— Ну, давай, — кратко обронил Пистон и пошел вниз.

Дешевый вернулся в квартиру, где обычно обитал. Из одной комнаты шел чей-то храп. Дешевый пробрался в другую, ощупью нашел тюфяк и, повозившись немного, залег. Скинул сапоги.

Но почему-то сон не шел. Дешевый ворочался, жмурился или, наоборот, таращился во тьму. Не спалось, хоть ты глаз коли!

Возбуждение еще пылало в нем. Ему казалось, что он в горячке, — когда-то он болел, простыл, лежал в жару; вот было очень похоже.

Он вновь и вновь переживал сцену у мусорной трубы. Удар! И враг, сраженный, рушится наземь. Я победил врага! Да я... выходит, я — герой.

Он захихикал тоненьким, диким смешком. Нет, черт возьми, никогда не было такого! Упоительно!.. И видно, теперь уже не заснуть. Он вскочил, подошел к окну.

В темноте внизу угадывались оголенные кроны кленов и лип. Дальше — безмолвная громада такого же длинного дома-корабля. В небе слева средь облаков слабо млел раствор лунного света. Смотрящему луна почудилась призрачной, ненастоящей. Но это лишь возбудило его. Он стоял, дрожал мелкой дрожью, упивался величием.

— Я сам!.. — горячечно шептал он. — Я сильный!..

Жженый в своей комнате тоже не спал. Лежал, руки за голову. Сон не шел к нему.

Это было плохо. Он хотел заснуть, чтоб не думать ни о чем. А так — мысли сами лезли в голову.

Думалось о том, какая сволочь и дрянь все вокруг него. И как жить с ними дальше. Вот об этом-то не то чтоб думать, это хотелось забыть. А как забыть будущее? Только сдохнуть. Значит, хотелось сдохнуть.

Он закрыл глаза, полежал так и вновь открыл. Подыхать показалось чертовски обидным.

Вот так: жить невмоготу, сдохнуть неохота. Выбирай?..

Невесть сколько бы времени маялся Жженый над этой альтернативой, но тут на руке его запульсировал магический браслет.

Лежащий выпростал левую руку из-за головы. Браслет дрожал бледно-зеленым светом фосфоресцирующей лесной гнилушки. Жженый подумал, что он с удовольствием бы зашвырнул поганое изделие в окно... однако не решился. Вместо этого он поднес запястье к глазам — и по гладкой светящейся поверхности поплыли странные, причудливые символы.

Как обычно, Жженый ощутил легкий дурман в голове — работа браслета вызывала симптомы, схожие с действием алкоголя или слабого наркотика. Незнакомые иероглифы стали истекать смыслом.

«Срочно... — начал читать Жженый. — Необходимо встретиться... На том же месте... Немедля».

Браслет вспыхнул напоследок и медленно угас. Комната показалась Жженому кромешной тьмой. Дурман в мозгу растаял.

Лучше бы остался! Жженый как представил себе, что надо идти, разговаривать с этой мразью... Он чуть не застонал.

Но вой не вой — делать нечего. Идти придется. Он с усилием поднялся, надел башмаки и вышел из квартиры.

Какая-то отвратная слабость навалилась на него. Он ощутил ее как постороннюю невидимую тяжесть, потянувшую за плечи вниз. Стало трудно передвигать ноги... И вообще — черт бы побрал! — потянуло в сон. Три часа лежал, пялился в потолок, и хоть бы хны. А стоило встать, пойти — и вот нате... Закон подлости.

— Стой! — испуганно вскрикнул внизу. — Кто там?!

— Свои, — негромко отозвался Жженый. — Пистон, ты?

— Я! — обрадовался голос. — Это вы, босс? Я.

Жженый спустился на пол-этажа.

— Ты где?

Надо отдать Пистону должное: он так запрятался во мраке, что его не разглядеть.

— Тут я босс, вот я.

Часть мрака угодливо завозилась, зашуршала.

— А, — сказал Жженый. — Как дела?

Тихо все, пока тихо. Знаете что, босс? Слякоть пропал.

— Как это?!

— Ну, — Пистон зачем-то понизил голос, — вы же его посылали, чтоб Дешевому передал сюда спуститься? Что на крыше торчать без толку?

Так, — подтвердил Жженый. — И что?

— Да я-то думал, здесь уже Дешевый, внизу. Пошел его менять — нету его. Вот-те нате, думаю... Пошел наверх — он там. Ты чего, говорю?.. А он говорит — никто, говорит, не приходил, не говорил. Я аж обалдел! Как, говорю? Слякоть должен был прийти, тебе сказать. Нет, говорит! Никто не приходил, ничего... Ну ладно. Я говорю...

— Ясно, — остановил этот поток Жженый. — И ты не видел?

— Нет.

— И куда он мог деться, по-твоему?

— Ну... я не знаю, босс. Только... Он выжидательно примолк.

— Ну! Что — только?

Пистон решился:

— Только я думаю, пошел он сам на дело. На подвиги потянуло.

— Почему так думаешь?

— Да уж больно он Скальпу завидовал. Да, босс. Это ж видно. Прям слюнями исходил от зависти!

«Нашел кому завидовать...» — подумал Жженый, но вслух этого не сказал. И правильно: чего ж удивляться! И тот и другой, оба твари. Гаже не бывает. Убийцы и садисты. Скальп — зверь, Слякоть — мелкая гнида. Чего ждать от него?..

— Ну и пес с ним, — сказал Жженый. — А придет — я ему рыло начищу.

Пистон захихикал, заерзал:

— Да, да, босс!.. Это да... — но хихикал осторожненько — мало ли что.

— Кто тебя меняет?

— Ботва.

— Когда?

— Да через час где-то.

— Ладно. Если я не приду за это время, предупредишь его. Я по своим делам.

— Понял, босс.

— Давай.

Жженый быстро пошел вниз. Разговор с Пистоном отнял время, теперь приходилось спешить.

Тем не менее он прибыл первым. «На том же месте» — значит, на углу гастронома. Бывшего гастронома, понятно.

Ночной пейзаж мертвого мегаполиса Жженого не пугал. Он привык. Другого просто не знал. Потому, встав спиной к стене, равнодушно смотрел в тьму.

На миг стало занятно: в этот раз сумеет он не упустить мага? Не прозевает ли, откуда...

Прозевал.

— Здравствуйте, — зазвучал сбоку тонкий скрипучий голос.

Жженый резко обернулся.

Маг стоял в двух метрах. Взгляд человека пришелся в гоблинский пах.

Нет, черт возьми, как они могут так возникать из ниоткуда?!

— Рад видеть вас, — так же пискляво скрипнуло сверху.

А этот, как у карлика, фальцет ничуть Жженого не удивлял, несмотря на трехметровый рост мага. Рост сочетался с чудовищной худобой, — казалось, над тобою высится скелет жирафа, обтянутый темной шкурой... Ну, насчет жирафа, конечно, так, для красного словца; маг был человекообразен. Но как, боже мой, как!..

Если бы Жженый был учен, наверняка бы он подумал про это существо: плод фантазии безумного художника. Но так подумать он не мог и потому испытал лишь привычное, усталое отвращение.

— Здравствуйте, — сказал он. Пауза.

— Есть задание для вас, — прочирикал голос.

— Слушаю.

— Необходимо взять и доставить нам одного местного обитателя...

Если Даня избегал называть «людьми» предателей, то гоблины вообще не называли людей людьми. Почему? — вот уж потемки. Называли «обитателями», «единицами», «объектами» либо еще как-то...

Это царапнуло Жженого, но виду он, конечно, не подал. Молча выслушал описание внешности и места жительства объекта, то, как его необходимо взять, куда доставить и какое вознаграждение за это последует...

— Задача ясна? — тем кончилась скрипучая речь.

— Есть вопросы, — сказал Жженый.

— Задавайте.

— Гм, — понадобилось кашлянуть, чтоб задать вопрос. — Зачем он вам нужен?

— Это не должно вас интересовать.

— Ясно. Не интересует. Еще: срок выполнения?

— Мы вас не ограничиваем. Но чем скорее, тем лучше.

— Так. — Жженый помолчал. — Тогда последний вопрос: как зовут этого... — он жестко усмехнулся, — этого человека?

— Имя объекта — Муха.

Утро вставало так, будто его волокли силой: на работу, на работу!.. А оно не хотело, упиралось, плакало дождем, оно не хотело светать. И не рассвело; не рассвело по-настоящему. То, что серело за окном, назвать светом и утром... ну нет, только не на русском языке.