Две самки жарили куски мяса, насаженные на прутья, еще две нянчились с детенышами. Мужчины расположились дальше от костра, прикрывая женщин и детей от полного опасностей болота. Каждый из них грыз солидную кость и попутно наблюдал за окрестностями, таращась в темноту и принюхиваясь.

Блейд очень надеялся, что ветер не изменит направления; он уже успел разработать план, для которого был необходим элемент внезапности.

Теперь он разрешил себе спокойно улечься в траву и поразмышлять. Его оружие было, конечно, жалким. Что можно сделать заостренной палкой против дубин и каменных топоров, которыми самцы, если вспомнить покойного Огара, владели весьма неплохо? Однако и скрываться в зарослях до бесконечности Блейд не собирался; слишком много вокруг хищников, с которыми ему не справиться, а попасть на ужин очередному чешуйчатому гурману его совсем не прельщало. Кроме того, он и сам бы не отказался чего-нибудь съесть и погреться у костра. Итак, что же он может противопоставить орде кровожадных дикарей? Только ум, хитрость, силу и мужество. Не так уж мало!

Глубоко вдохнув, Блейд выпрямился и отбросил палку; как оружие она была бесполезна и только ожесточила бы туземцев. С приветливой улыбкой, высоко подняв руки, разведчик решительно направился к костру. Сидевшие вокруг него существа замерли в изумлении, и десять пар маленьких глазок испуганно уставились на рослую фигуру.

Блейд поспешил воспользоваться наступившей тишиной.

- Оввно-вва, оввно-вва, - заголосил он, стараясь как можно точнее воспроизвести звуки, которые издавал Огар, когда просил мяса.

Внезапно все смешалось: хрюканье, рычанье, пронзительные вопли и испуганный визг. Самки подхватили детенышей и понеслись к скалам. Мужчины все, кроме одного, - побросав оружие, рванули за ними вслед и тоже растворились в темноте. Только самый молодой самец остановился и вызывающе зарычал на Блейда. Тот сделал шаг навстречу и протянул открытую ладонь. Но тут мужество взъерошенного юнца иссякло, и он с воем помчался за сородичами; Блейд остался у костра в полном одиночестве.

Случившееся не обескуражило его. Он не совершил ни одной ошибки, вел себя вполне дружелюбно, и не его вина, что предложенную дружбу отклонили. Что ж, так даже к лучшему. Подбросив веток в костер, Блейд выбрал подходящий топор и увесистую дубину и только после этого уселся возле огня. Одна из самок в панике уронила в костер большой кусок мяса" и теперь он потрескивал на угольях, распространяя такие ароматы, что у голодного разведчика рот мгновенно наполнился слюной. Обжигая пальцы, он вытащил мясо, стряхнул с него пепел и жадно набросился на еду. Чья плоть наполняла сейчас его желудок? Этого Блейд не знал. Но мясо было горячим и восхитительно вкусным! Перебрасывая ломоть из руки в руку, он рвал его зубами, отхватывая громадные куски, и глотал их, почти не прожевывая. Адаптация явно завершилась; теперь он был хищником в хищном мире.

Насытившись, Блейд почувствовал себя гораздо уверенней. Он взвесил в руке топор и вызывающе огляделся. Местные аборигены наблюдали за ним с двух сторон: дикари - из своих пещер в скалах; звери - из высокой травы. Троглодиты выжидали молча, животные же громко высказывали свое недовольство: страх перед огнем мешал им приблизиться. Набив желудок мясом неведомой твари, Блейд вытер губы, зевнул и подумал, что хорошо бы немного вздремнуть. Однако, взвесив все "про" и "контра", он отказался от своего намерения, ибо рисковал заснуть навсегда у этого костра с проломленным черепом. Соплеменники Огара отлично умели кидать камни.

Он тщательно исследовал землю вокруг костра и вскоре обнаружил шкуру, вполне годившуюся для набедренной повязки, а потом еще одну, побольше, которую решил использовать в качестве плаща. Удовлетворенно хмыкнув, Блейд улыбнулся. Видел бы его сейчас кто-нибудь из лондонских знакомых! Должно быть, он выглядит не менее впечатляюще, чем Огар в пещере лорда Лейтона. Итак, он наконец-то одет, а одежда, как правильно заметил Дж., дает неоспоримое моральное преимущество. Набросив шкуру на плечи, Блейд доел мясо и тут же обнаружил, что умирает от жажды. Это было неприятно: воды поблизости он не видел, а в болото ночью лучше не соваться.

Он прикинул, что дров для костра должно хватить до рассвета, если расходовать их с толком. Подбросив несколько веток в огонь, разведчик зевнул и подвинулся ближе к костру. Наверное, он все-таки задремал, потому что не слышал ни звука, но когда вскинул голову и насторожился, гостья уже была рядом.

Она тихонько подползла на четвереньках и, замерев на границе света и тьмы, робко взглянула на Блейда. Всем своим видом, униженным, испуганным, она напоминала побитую собаку. Блейд верно оценил этот шаг. Племя прислало молодую самку, чтобы умилостивить грозного незнакомца. Это было признанием его божественности, жертвой, которую они собирались принести огромному безволосому существу, чтобы завоевать его расположение. Он улыбнулся и жестом предложил самочке подойти поближе. Она придвинулась еще на пару шагов, ее поза по-прежнему выражала покорность, а в глазах горел животный ужас.

"Очень молоденькая, - подумал Блейд, - лет двенадцать или тринадцать". Правда, самочка выглядела ничуть не мельче остальных обитателей пещер; по-видимому, они рано взрослели.

У девушки - так он назвал ее про себя - звериные черты проявлялись не столь очевидно, как у Огара. Ее тело было гибким и хорошо сложенным, волосяной покров - более светлым и не таким густым, как у самцов. Ноги короткие и слегка искривленные, тонкая талия, полные груди, почти не скрытые шерстью, с алыми твердыми сосками. Нижняя челюсть выдавалась вперед не так сильно, и поэтому ее лицо имело гораздо менее свирепое выражение, чем у других особей. Череп, менее массивный, хоть и слегка приплюснутый, и сравнительно небольшие надбровные дуги придавали ей сходство с настоящим человеком. Разведчик представил, как бы запрыгал вокруг этой девицы лорд Лейтон, и улыбнулся.

Пожалуй, если бы ему пришлось жить среди этих созданий, он воспользовался бы тем, что сейчас столь откровенно предлагала самочка. Предлагала со страхом и одновременно с наивным бесстыдством, какой-то звериной похотливостью. Ее поведение резко изменилось. Блейд почувствовал это и по призывным взглядам, которые она бросала на него, и по тембру мягких звуков, исходящих из ее горла. Все эти знаки внимания были настолько недвусмысленны, что не понять их мог только слепой.

Самка остановилась у огня и, игриво взглянув на Блейда, дотронулась руками до своих грудей. Потом нежно заурчала, и он различил в ее голосе желание и приглашение к игре. Она больше не боялась незнакомца, столь неожиданно появившегося у костра. Ветер донес до разведчика ее запах - все то же резкое, уже почти привычное зловоние. Самка оскалила зубы и что-то проворчала, но он по-прежнему не шевелился.

Внезапно его пронзила мысль, что племя могло использовать ее как приманку, посланную сюда, чтобы отвлечь его внимание. Блейд пристально вгляделся в ночные тени, пытаясь обнаружить подкрадывающихся самцов. Нет, никого... Вероятно, у них просто не хватит сообразительности, чтобы разработать такой сложный план. Он вновь перенес внимание на юную самочку.

Она явно начинала беспокоиться. В примитивном сознании полуженщины-полуживотного уже зародилась расплывчатая мысль, что его пренебрегают, что этот удивительный безволосый бог не собирается ее осчастливить. Самка снова зарычала, затем легла навзничь, широко раздвинула ноги, подняла колени вверх и недоуменно уставилась на Блейда.

Тот расхохотался. Конечно, сейчас он много потерял в глазах всего племени. Да и ее благоговейный трепет перед ним может скоро обернуться презрением и гневом. Больше всего будут уязвлены самцы, ведь эта самка, вероятно, самая обольстительная и вожделенная красавица в стойбище, а странный бог почему-то не хочет ее. Блейду оставалось только надеяться, что местные джентльмены не слишком обидчивы.

Самке надоело лежать в утомительной позе; она опустила ноги и с упреком взглянула на Блейда. Несчастная отвергнутая женщина... Ничего, есть прекрасный способ ее утешить. Блейд погладил себя по животу, выбрал кусочек мяса понежнее и притянул ей. Самочка съела мясо, не отводя глаз от разведчика, и удовлетворенно рыгнула. Ее губы дернулись, обнажив маленькие острые клыки. Очевидно, это должно было означать соблазнительную улыбку. Блейд дал ей еще кусочек.