В общем, в прошлой жизни Алина звалась Нинон де Лакло.[1]

Я покрутила в руках мобильник. Звонить или не звонить? Говорят, что дама очень остра на язык. Если что-то не понравится – отбреет так, что мало не покажется!

Но, с другой стороны, у нее вечерний спектакль. Знаю это наверняка, потому что видела афишу. Значит, приме пора просыпаться.

Я решительно достала из бардачка рабочий блокнот, быстро перелистала страницы. Нашла домашний номер Алины и набрала его.

Мне ответили почти сразу. Я даже растерялась от такой оперативности. Приятный женский голос произнес:

– Слушаю вас.

– Алина Витальевна?

– Нет, это ее секретарь, – ответила женщина. Ясно. Вот почему она такая вежливая.

– Вас беспокоит Майя Витола, – представилась я. – Корреспондент журнала «Морячка».

Секунду в трубке царило молчание. Потом женщина заинтересованно переспросила:

– Как вы сказали? Витола?

– Это моя фамилия, – объяснила я. – Не псевдоним.

Собеседница снова немного помолчала. Потом сказала очень добродушно, по-домашнему:

– И что тебе нужно, детка?

Я растерялась. Разговаривать подобным образом не может ни один подневольный человек.

– Алина Витальевна? – еще раз спросила я.

Женщина рассмеялась.

– Я, я!

– Ух...

Я изобразила вежливое восхищение.

– Здорово вы меня разыграли!

– Иногда приходится притворяться, – заметила Алина. – Есть на свете назойливые личности.

– Я вам звоню в первый раз! – испугалась я.

Алина снова добродушно рассмеялась.

– Знаю, знаю! Не робей, девочка! Кстати, сколько тебе лет?

– Двадцать пять, – ответила я, решив не обижаться на «тыканье». У них, у актрис, свои причуды.

– Двадцать пять, – нараспев повторил Алина. Вздохнула и спросила:

– Нужно интервью?

– Если вы не против! – попросила я умильно.

– Я не против, – ответила Алина. И загадочно добавила:

– Мне даже интересно...

Не договорила фразу, сменила тон и деловито велела:

– Давай, Майя Михайловна, дуй ко мне. Только быстро, у меня сегодня спектакль!

– Уже еду, – ответила я послушно.

– Адрес знаешь?

– Конечно! – ответила я, сверившись с блокнотом.

– Жду, – коротко сказала Алина и разъединила связь.

Я положила трубку на соседнее кресло, повернула ключ зажигания. Машина бодро хрюкнула, и я уже начала выкручивать руль, чтобы выехать из ряда, как вдруг притормозила.

Откуда Алина Брагарник знает мое отчество?

Конечно, было бы приятно объяснить это тем, что я популярная журналистка. Но, во-первых, это неправда, а во-вторых, я никогда не подписываю свое отчество! Выходит, Алина меня откуда-то знает. Откуда?

Я пожала плечами. Неисповедимы пути господни. Кажется, мне придется в этом убедиться на личном опыте.

Я доехала до ближайшего цветочного рынка и вышла из машины. Конечно, женщины женщинам не обязаны дарить цветы. Но Алина не просто женщина. Она еще и актриса. А это совсем другое дело.

На спектаклях нашего театра оперетты я бываю редко. Не могу сказать, что большая поклонница этого жанра. Но зал у нас всегда полон, из чего я делаю вывод, что поклонников Алине хватает и без меня.

Ради справедливости отмечу, что уровень театра очень и очень приличный. Есть хорошие голоса, есть красивые костюмные постановки. Ну, а Алина – это уже наша легенда. Так сказать, Пугачева местного разлива. Да еще и с голосом!

В общем, не нужен повод, чтобы придти к актрисе с цветами.

Я выбрала букет огромных желтых роз, пахнувших сладко, как опиум. Впрочем, опиум не нюхала, как он пахнет, не знаю. Наверное, подобная ассоциация возникает у меня из-за известной марки духов.

Прежде, чем войти в подъезд старинного двухэтажного особняка, я остановилась и осмотрела его фасад. Балконы, выходящие на улицу, поддерживали полураздетые мужчины с большими купеческими бородами. Атланты, называются. Как я понимаю, в честь того силача, который держал на шее небесный свод.

Веселенькая жизнь была у парня, ничего не скажешь.

В большом полутемном вестибюле меня перехватила въедливая пожилая консьержка.

– Девушка!

Я обернулась.

– К кому? – воинственно спросила старушка.

– К Алине Витальевне, – ответила я. – Мне назначено.

– Кто такая?

– Алина Витальевна? – удивилась я.

Старушка фыркнула, как тюлень.

– Кто такая Алина Витальевна, я знаю. Все знают, – поправилась она. – А вот кто вы?

Я порылась в сумочке и достала из нее рабочее удостоверение. Старушка быстренько вырвала его из моих пальцев и развернула корочку. Несколько секунд она читала текст, напряженно сморщив лоб и шевеля губами.

– «Морячка»? – переспросила она, возвращая мне корочку. Ее взгляд слегка подобрел. – Знаю, читала...

– Нравится наш журнал?

– Нравится, – подтвердила старушка. – Но есть замечание.

– Так, – произнесла я заинтересованно.

– Мало внимания уделяете женщинам моего возраста! – попеняла старушка. – Что ж, если нам за шестьдесят, значит, мы не люди?

– Я передам редактору, – сказала я серьезно. Вообще-то, правильное замечание. Мало кто из издателей ориентируется на пожилых людей. Наверное потому, что они редко имеют возможность покупать журналы.

– Передайте, – велела старушка. – Нужно немного и о нас подумать.

– Обязательно передам, – повторила я. – Вы извините, Алина Витальевна меня ждет...

– Знаю, – поддакнула консьержка. – Она звонила, предупредила, что журналистка приедет.

– Я пошла? – спросила я, делая шаг по ступеньке вверх.

– Идите, – разрешила старушка и вернулась в свой закуток под лестницей. Достала из тумбочки аудиоплеер, аккуратно сунула в уши наушники. Нажала на кнопку воспроизведения, уселась на кушетку и застыла с умиротворенным выражением лица.

Я быстро побежала вверх по лестнице. Меня распирал приступ смеха, настолько комичным было зрелище. Интересно, что она слушает? Спрашивать как-то неудобно... Наверное, сборник народных песен в эстрадной обработке. Или Надежду Кадышеву. Хотя кто знает? Бабулька-то современная! Может, она любит группу «Ума Турман»! Честно говоря, я и сама их люблю.

Алина открыла дверь сразу после звонка, как будто ожидала меня в коридоре. Увидела букет, насмешливо сощурилась.

– Это вам, – сказала я, протягивая ей розы.

Прима посторонилась, чтобы я могла войти. Приняла цветы, не отрывая взгляда от моего лица.

Так мы простояли целых десять секунд. Знаю точно, потому что считала про себя: раз, два, три...

В общем, дошла до десяти.

Все это время Алина изучала меня так пристально, словно искала следы пластической операции. А я, в свою очередь, рассматривала звезду нашего театра.

Поразительно, но косметики на лице примы почти не было. И при этом она выглядела неправдоподобно молодо.

Конечно, были сделаны определенные уступки возрасту. К примеру, шея Алины выглядела немного пожухлой, как кожура зимнего яблока. Но никакого намека на отвисший подбородок, упаси господь!

Небольшие морщинистые стрелки пролегли возле крыльев носа. Легкие синие тени отпечатались под нижними веками. Морщин под глазами я не заметила, сколько ни вглядывалась. Кожа на лице примадонны выглядела удивительно свежей и упругой; не скажу «как у девочки», но почти как у молодой женщины.

Чистый высокий лоб показался мне подозрительно гладким. Не может быть, чтобы на лбу не было ни одной мимической морщинки, уж не говорю о возрастной! Что ж, сейчас у женщин есть прекрасная возможность разгладить лоб с помощью впрыскивания. Очевидно, Алина этим средством воспользовалась. А почему бы и нет?

Густые пепельные волосы примадонны были небрежно собраны на затылке. Не пойму, они вьются от природы или это отличная современная химия?

Ярко-зеленые глаза выглядели неестественно яркими. Вполне возможно, что Алина пользуется цветными линзами. Опять-таки не вижу в этом ничего криминального. Цветными линзами пользуются женщины любого возраста.