Она смотрела на него и не двигалась. Квинн прибыл из больницы пару часов назад. Она пыталась поговорить с ней, но он прогонял ее, говоря, что ему нужно многое нагнать. Ей надоело ждать. И ей надоело быть для него на втором месте, или на пятнадцатом, или на каком-то другом.

Понимая, что она не уйдет, Квинн быстро закончил разговор и громко опустил трубку.

— Пайперель… — начал он, его голос был очень хриплым от ожогов горла.

— Мы поговорим сейчас, — она подавила саркастический комментарий о том, что она была чуть важнее, чем чистка перышек Консула.

Квинн нахмурился, что было знакомо.

— Что ты хочешь обсудить?

— С чего начать? Как насчет… почему ты сказал мне, что мама мертва?

Его плечи напряглись. Он медленно вдохнул, встретился с ней бесстрастным взглядом.

— Твоя мать — часть группы мятежников. Тогда было безопаснее оборвать связь и защитить тебя от ее влияния. Ты не поняла бы…

— Не поняла? Какая разница? Ты врал мне о смерти мамы. Когда мне было девять. Ты хоть понимаешь, как это ранило?

Он встретил ее ярость холодом.

— Что сделано, то делано, Пайперель. Я так защищал тебя.

Ее руки дрожали так сильно, что она сжала кулаки. Слезы жгли ее глаза, боль смешивалась с гневом.

— Это все, что ты скажешь?

— Решение было непростым. Пайперель. Конечно, я не хотел ранить тебя.

— Конечно, — выдавила она. Пайпер зажмурилась, стараясь держать себя в руках. Она ожидала крики, слезливые извинения, признания в плохом выборе, но это? Стена безразличия? Она не могла с этим бороться.

— Магия. Что насчет моей магии?

— Рассказывать тебе в детстве, что ты чуть не умерла, было бессмысленно.

Она глубоко вдохнула, подавляя недовольный крик.

— А как ее вернуть? Мама говорила…

— Опасные бредни, которыми она, к сожалению, успела с тобой поделиться. Она была одержима идеей перед тем, как ушла. Это невозможно.

— Откуда ты знаешь?

— Магия питается магией. Если освободить половину твоей силы, печать с другой половины быстро падет. Это если кто-то сможет успешно открыть половину, не разрушив все оковы.

— Но мама сказала…

— Твоя мать, — перебил он, голос стал чуть выше, — очарована идеей, что ты — гибрид. Она хочет, чтобы ты присоединилась к гаянам и вела их в мятеже, чтобы убрать деймонов с лица Земли. Она бы рискнула твоей жизнью без колебаний, чтобы ее мечта осуществилась.

Пайпер обмякла, недоверчиво глядя на него.

Взгляд Квинна пронзал.

— Ты ведь не собираешься возглавлять истребление деймонов?

Она покачала головой.

— Я сделал все, что мог, чтобы защитить тебя от матери, Пайперель. То, что началось с нездоровых мыслей о правлении чеймонов переросло в одержимость, и пришлось вычеркнуть ее из наших жизней. Она сейчас еще более неуравновешенна, чем десять лет назад.

Она не казалась Пайпер безумной. Но и права не была.

— Надеюсь, ты мне доверяешь, Пайперель, и не будешь слушать россказни матери и фальшивые надежды.

Она опустила взгляд на ладони, сцепленные на коленях.

— Как я могу доверять тебе, — тихо сказала она дрожащим голосом, — когда ты столько врал мне?

Долгая обжигающая пауза.

— Я сделал все, чтобы защитить тебя, Пайперель.

Глубоко вдохнув, она снова подняла голову.

— А Сахар? Зачем ты отдал его мне в ту ночь?

Квинн собрал бумаги на столе и сделал стопку ровной.

— За мной следили даже в Консульстве. Я понадеялся, что шпионы не поверят, что я отдал тебе Сахар. И камень был не у меня, так что не достался им.

Она быстро моргала, стараясь не согнуться от боли от новой раны. Никто не поверил бы, что он отдал ей Сахар. Потому что она была незначительной, и шпионы не посчитали ее способной защитить камень.

— Прискорбно, что Сахар потерян, — добавил он.

В этот раз Пайпер вздрогнула, уловив не озвученные обвинения в этой простой фразе. Она не смогла защитить его. Отдала врагу. И Квинн не знал, у кого теперь Сахар. Она рассказала ему только, что гарпии украли его у нее, не рассказав об их хозяине. Но в его глазах она провалила задание.

— Пайпер!

Она вырвалась из оков боли, Кальдер кричал из коридора.

— Пайпер, он здесь.

Она резко встала. Посмотрела на отца. Она ни слова не хотела сказать ему. Она вышла.

— Пайпер!

— Иду, — крикнула она Кальдеру. Волнение и тревога пробили хаос эмоций в ней. Тревога стала сильнее. Три недели. Прошло три недели. Точно…

Она побежала на кухню. Комната видала лучшие дни. Кусок гранита был отломан от острова в центре. Двери шкафов пропали, как и дверь кладовой. Стол обгорел, но устоял, и три из двенадцати стульев.

Знакомый силуэт устало сидел на стуле.

— Лир, — завопила Пайпер. Она пробежала по комнате и обвила руками его шею.

Он через миг обнял ее в ответ. Он вздохнул в ее волосы.

— Привет, Пайпер. Прости, что так долго.

— Тебя не было полторы недели, — она опустилась на стул, смотрела на его грязную одежду и круги под глазами. Тревога стала страхом. Он пришел с плохими новостями. Она не знала, переживет ли еще боль.

— Есть хоть что-то? — прошептала она.

Он поджал губы, глядя на стол. А потом немного отодвинул стул и поднял сверток из одеяла, который был на его коленях, который она не заметила. Он осторожно прижал его к груди, а потом развернул верхний слой.

Темный нос рептилии выглянул из дыры. Маленький дракончик вяло нюхал воздух. С несчастным мяуканьем она сжалась в свертке, прячась.

— Цви? — выдавила Пайпер. — Г-где…?

— Я нашел ее на краю долины Ворона. В Подземном мире, — боль проступила на его лице. — Мне жаль, Пайпер. он ушел к Самаэлу.

Она прижала ладони ко рту, не могла дышать. Нет. Нет, он не мог. Зачем он сделал это?

Три недели назад, где-то после того, как Пайпер потеряла сознание, а Майсис отправился на поиски Сахара, Эш пропал. Никто не видел, как он ушел. Он не попрощался. Он ушел без предупреждения или объяснений.

Когда Пайпер узнала об этом, она подумала, что Эш сбежал, чтобы больше не проверяли на правду. Она была уверена, что Эш вернется, когда Майсис уйдет. Что он появится из ниоткуда, как всегда, тихо радуясь быть вместе с ними.

Шли дни. Он не возвращался.

Лир остался с Пайпер и начал спрашивать про Эша. Никто не знал, где он. Никто не видел его. Знакомые Лира не слышали о нем. Кто-то предполагал, что Эш прятался от убийц Самаэла. Может, он не сказал им ничего, чтобы Самаэл их не трогал.

После восьми дней безрезультатных поисков Лир ушел в Подземный мир. Эш мог укрыться там. Лир хорошо знал Эша, был уверен, что отыщет скрытного дракониана. Пайпер бодро проводила его, отказываясь признавать темную тень страха, которую они оба скрывали.

Она не представляла, чтобы Эш сделал что-то глупое, убийственное. Не думала, что он пошел бы к всесильному деймону, который хотел его смерти.

— Зачем? — выдавила она. Слезы грозили пролиться. — Зачем он это сделал?

Лир смотрел на колени, рассеянно гладил сверток одеял, где пряталась Цви.

— Не знаю, Пайпер. Может, он думал, что объяснение успокоит Самаэла, — его тон показывал, что он не верил это. — Пайпер… Эш всегда… — он сглотнул. — Эш всегда возвращается к Самаэлу. Всегда. Я думал, что в этот раз, когда Самаэл попытался убить его… — он прижал ладонь к лицу. — Ты не знаешь Эша, как я. Эш ненавидит Самаэла. Но он возвращается, каждый чертов раз возвращается в когти этого гада, и я не знаю, почему.

— Но Самаэл вредит ему, — прошептала Пайпер. — Помнишь, что сказали мне гарпии? Что Самаэл вредит Эшу? Потому Эш его случается? Почему он туда возвращается? Почему не убежит и не спрячется?

— Не знаю, Пайпер, — тяжко сказал Лир. — Эш не трус. Он не слабак. Если он вернулся, значит, должен был, а не из страха последствий того, что он ослушался Самаэла. Этот гад Аид обвил Эша цепями, но я не смог понять, из чего эти цепи. Эш не рассказывал. Он вообще не говорит о Самаэле.

— Но… — она подавила дрожь в голосе и попыталась снова. — Но Самаэл хочет смерти Эша. А если… А если…