Привычная рабочая суматоха на пирсе мгновенно усилилась. Он заполнился полицейскими и в штатском, и в форме, прибежавшими с улицы. В силу странной особенности, по которой новости в несколько секунд разносились по всему причалу, известие о судьбе молодого Уотерса достигло слуха Сассуна еще до того, как он кончил разговор с дежурным сержантом, ждавшим приказаний своей команде. Завывая сиреной, на причал влетела полицейская машина с оборудованием для оказания скорой помощи. Но ничто уже не могло вернуть жизнь изуродованному телу молодого Уотерса.

Гебхардт, чья светловолосая голова и серый костюм мелькали повсюду, отдавал указания полицейским и нескольким людям в штатском, которые, по всей видимости, были следователями комиссии, работавшими под прикрытием. Все четыре трапа заблокировали вооруженные полицейские и детективы, получившие приказ без разрешения Гебхардта никого не выпускать с судна.

Сам Гебхардт уже находился на «Кларе», куда поднялся в сопровождении полудюжины копов и трех своих людей — у всех оружие было на изготовку. От капитана судна, попытавшегося возразить против «несанкционированного обыска», отмахнулись, как от надоедливого насекомого.

Через полчаса Гебхардт и его вооруженная команда снова появились на палубе. И лицо, и светлый костюм Дана были вымазаны грязью. Сассуну, стоявшему на пирсе, он гневно махнул рукой. Не повезло.

Четверых человек из рабочей команды заставили спуститься на причал. Они исполняли обязанности палубных; один из них, стоя у трапа, подавал сигналы на кран, а другие управляли лебедками. Их отвели в контору суперинтендента, куда надо было подниматься по лестнице.

Мейсон, как бы впав в транс, бессмысленно двинулся к выходу с пирса. Кто-то, схватив его за руку, резко развернул, и он поймал себя на том, что, моргая, смотрит в худое разъяренное лицо Сассуна.

— Куда, черт возьми, вы направляетесь? — потребовал ответа Джейкоб. — Вам было сказано держаться при мне, пока мы не найдем кого-нибудь, кто позаботится о вас. Микки так и болтается где-то тут, черт бы его побрал.

Контора управляющего причалом находилась на верхнем этаже складского помещения, размерами не уступающего самому причалу, но сама конторка располагалась в углу, отгороженном тремя стеклянными перегородками; окна ее смотрели на ворота причала. Здесь находилось несколько жестких стульев, обшарпанный кленовый стол, металлические стеллажи для папок и забавное в данном месте собрание снимков обнаженных женщин — вырезки из календарей за последние десять лет были пришпилены к стенам. Управляющий оказался толстым пузатым ирландцем по фамилии Каллахэн. Вид у него был такой, словно он любого посетителя может разорвать надвое. Но его желтые от табака зубы стучали от страха.

— Он был хорошим парнем, — продолжал повторять управляющий. — Хорошим парнем. Никто тут не покусился бы на него. Хороший парень.

— Заткни свою грязную ирландскую пасть! — Гебхардт гаркнул на него с такой яростью, что толстяк, испуганно моргая, отпрянул к одной из стеклянных перегородок.

На глазах Гебхардта кипели горячие слезы ярости, и он даже не пытался скрыть их. Теперь Дан стоял лицом к той четверке, которую доставили с палубы «Клары». У одного из них кровоточила ссадина на макушке; просачиваясь сквозь слипшиеся пряди волос, струйка крови стекала по бледной щеке.

— Номер команды? — дрогнувшим голосом спросил Гебхардт.

— Тридцать вторая, — ответил смуглый мужчина, вытиравший нос рукавом рабочей рубашки.

— Ты старший?

— Да, сэр.

— Твое имя?

— Чак Мэхони.

— Постоянно в этой команде?

— Да. С пятьдесят пятого года.

— Остальные постоянно работают с тобой на кране?

— Да, сэр. Сегодня вечером подмен не было.

Человек с окровавленным лицом поднял руку, чтобы обратить на себя внимание.

— Что у тебя с головой? — спросил Гебхардт.

— Кто-то напал на меня, — сказал раненый. — Я подумал, на меня что-то свалилось. Пару минут я был без сознания, а потом услышал крики. Я…

— Твое имя?

— Бак Шоу.

— Что случилось с краном?

— Это не я, мистер Гебхардт. Говорю вам, я не меньше минуты был без сознания. Когда пришел в себя, кто-то кричал…

— Груз не мог свалиться просто так, без твоей помощи, — ты перевел рычаг…

Сзади подал голос один из копов:

— Механизм управления краном расколочен вдребезги — словно кто-то колотил по нему ломом, мистер Гебхардт.

Дан повернулся к тому, кто стоял у трапа:

— Это ты, Мэхони, дал сигнал подавать груз на палубу?

— Конечно. Он был готов к подъему. Никто не давал мне других указаний.

— Ты видел, что Уотерс начал подниматься по трапу?

— Черт возьми, мистер Гебхардт, тали уже натянулись и находились в воздухе. Я уже был готов дать сигнал завести груз на судно и опускать, как он сорвался. Хрипун мог спокойно подниматься. Люди знают, как себя вести, и все время бегают по трапу взад и вперед. Хрипун знал все правила. Он еще, улыбаясь, смотрел на меня, когда эта штука свалилась на него.

Гебхардт зашел с другого бока:

— Кто из вас, ребята, члены Общественного клуба Томаса Макналти?

Мэхони оглянулся.

— Да вроде все мы, — сказал он. — Это хозяйство Рокки Мадженты. Если ты тут работаешь, то и к клубу принадлежишь. Нормальное дело.

— Конечно, — согласился Гебхардт. — И пьете вы у Гаррити — в его салуне. Так?

На ирландскую физиономию Мэхони легла кривая улыбка.

— Я беру там пару-другую пива.

— Значит, ты знаешь, как выглядит Микки Фланнери. Можешь опознать его так же безошибочно, как своего брата.

— Черт побери, мистер Гебхардт, так это же его пирс. О чем вы знаете не хуже меня.

— Где он?

— Вот этого я не знаю.

— Значит, не знаешь. Так, Мэхони? Ты не знаешь, что за две минуты до того, как Уотерс стал подниматься по трапу, он стоял на палубе в десяти футах от тебя и смотрел вниз на нас?

— Микки был на судне? — Мэхони старательно изобразил недоверие.

— Да, был! И стоял от тебя так же близко, как сейчас мистер Сассун. Я лично видел его — так что это не слухи.

— Так я, ясное дело, смотрел на тали, мистер Гебхардт.

Дан повернулся к окровавленному Баку Шоу:

— Предполагаю, что и ты его не видел, потому что он трахнул тебя по башке — чтобы все выглядело как полагается. Так?

Шоу вытаращил глаза:

— Вы говорите, что Микки врезал мне?

Гебхардт взорвался яростью:

— Вы — грязные косноязычные подонки! Да вы не хуже меня знаете, что Микки был на борту. Скорее всего, вы знаете, где он сейчас. — Гебхардт повернулся к сержанту: — Возьми этих недоносков и запри их. По обвинению в убийстве. И пусть они попробуют выйти под залог!

— Убийство! — Теперь уже Мэхони вытаращил глаза.

— И соучастие, — дополнил Гебхардт. — До и после. Уведи их, пока я не вырвал кому-нибудь язык. — Когда палубную команду выставили за дверь, он повернулся к грузному Каллахэну: — Я не собираюсь спрашивать тебя, видел ли ты Микки этим вечером. Ты будешь врать, как и они. Но с этого причала он не уйдет, Каллахэн. А теперь вместе с нами — на экскурсию! По всем чуланам, каютам, гальюнам и кладовкам и рундукам. Если понадобится, мы взломаем любой ящик и вспорем любой мешок на пирсе. Но без Микки мы не уйдем.

Тем не менее через два часа Даниэлю Гебхардту, Сассуну, Мейсону и Большому Джиму Фаллону, который появился вскоре после разговора в кабинете Каллахэна, пришлось покинуть пирс С без Микки Фланнери. Он не оставил никаких следов, и никто, кто должен был видеть его, не проронил ни слова.

На улице Гебхардт, все еще пылая гневом, повернулся к Сассуну:

— Сегодня вечером я изменил свое решение, и это стоило жизни юноше, которого я был бы рад назвать своим сыном. Я должен был запретить ему в одиночку подниматься на судно.

— Ты правильно поступил, Дан, — тихим усталым голосом сказал Сассун. — Будь у Микки те десять минут, пока я ходил за полицейскими, он бы ускользнул. Уотерс это понимал. Ты не мог предвидеть того, что случилось.