С первого взгляда на замок Тэсдея у Питера захватило дух от восторга. Он открылся им после плавного поворота почти на самой вершине горы. Много лет назад отсюда можно было видеть панораму доброй части Южного Вермонта, но деревья давно уже выросли, и строение стояло на небольшой поляне, скрытое от постороннего взгляда. Оно было грандиозным. Питер прикинул на глазок, что в трехэтажном доме множество комнат. В горах Вермонта мрамор является таким же привычным строительным материалом, как в других местностях — кирпич. Огромное здание, от фундамента до верха, было сооружено сплошь из мрамора. Затеявший его строительство сумасброд владелец добывал мрамор не дальше чем в сотне ярдов. Эта стройка в течение почти пяти лет служила основой для процветания Барчестера. Каждый работоспособный мужчина в округе находил здесь дело для своих рук. Крыша, покрытая шифером, все еще находилась в довольно приличном состоянии. Вероятно, в свое время дом окружал широкий луг, давая возможность наслаждаться замечательными видами природы, но с годами разрастающийся лес подступал все ближе и ближе. Теперь небольшая лужайка была усажена куртинами окультуренных лесных цветов, услаждая взор упоительным зрелищем буйства красок.

Когда «ягуар» мягко затормозил, Питер получил возможность бросить первый взгляд на самого Тэсдея Рула. Его внешность поражала так же, как и огромный дом, служивший сейчас как бы театральным задником. Старик, прикинул Питер, был ростом шести с половиной футов, грубо скроенным, как обломок скалы, на которой стоял, с продубленным солнечным загаром лицом, с мощными, как окорока, руками. Его кустистые черные брови почти скрывали умные и живые черные глаза, а в густой бороде темные пряди сплетались с серебряными. Его голову увенчивал берет, из-под которого виднелись волосы стального цвета, а рабочий голубой халат был испещрен пятнами красок. Видимо, он возился с какими-то растениями в глиняных горшках, когда услышал приближение «ягуара». По всему было видно, что хозяину замка не нравилось, когда его отрывали от любимого занятия. Питер огляделся в поисках его престарелой модели, но безуспешно.

— Привет, Тэсдей! — крикнул Саутворт, выбираясь из машины.

— Сейчас не время для визитов, Эрни, — сурово отрезал старик громоподобным басом.

— А оно у тебя определено? — шутливо отозвался Саутворт. — Познакомься, это Питер Стайлс, он подбросил меня сюда.

Питер выступил вперед и протянул руку. Старик пожал ее, как будто камнем придавил, своей широкой, загоревшей до черноты кистью, неожиданно оказавшейся холодной на ощупь.

— Вы печатаетесь в «Ньюсвью», — заявил Тэсдей.

— Признаюсь в своей вине, — отозвался Питер.

— Конформистский листок! — презрительно прогудел Тэсдей.

— Моего босса огорчило бы ваше мнение, — сказал Питер. — Он считает наше издание независимым и либеральным.

— Чепуха! — пробурчал старик. — Вы под башмаком у рекламодателей и вынуждены быть конформистами.

— С удовольствием обсудил бы с вами как-нибудь эту тему, — сказал Питер и взглянул на горшок с цветком. — Кажется, это «Королева Марго»?

Кустистые брови старика удивленно подскочили.

— Вы разбираетесь в орхидеях?

— Вообще-то не очень. Моя мать разводила их как комнатные цветы, — сказал Питер. — Помню, она говорила, что цветы «Королевы Марго» напоминают ей румянец смущения.

— Что ж, наверно, она права, — сказал Тэсдей. — Я здесь подготавливаю их, чтобы осенью перенести в дом.

— Тэсдей, у нас проблема, — вмешался Саутворт.

Он коротко пересказал историю похищения Линды Грант. Старик слушал с каменным лицом.

— Линда — хорошая девушка. Ужасно, что с ней случилось такое несчастье, — сказал он.

— Мы подумали, может, ты что-нибудь слышал или видел. — Саутворт с надеждой взглянул на старика.

— Поблизости никого не было, — сказал Тэсдей.

— Если они пошли этой дорогой, они могли добраться сюда рано утром, — предположил Саутворт. — Часа в четыре-пять.

— Я всю жизнь встаю в четыре утра! — Тэсдей смешно наклонил голову. — Слушайте!

Питер прислушался. Все, что он мог услышать, — это щебет множества птиц и отдаленное карканье вороны.

— Знаете, почему они подняли такой шум? — спросил старик.

— Кто? — ошеломленно спросил Саутворт.

— Птицы, олух несчастный! — гаркнул Тэсдей. — О том, что вы едете по дороге, я узнал за десять минут до вашего появления. И если бы ранним утром в лесу кто-нибудь был, я точно так же узнал бы об этом. А ваш тип, наверное, перешел на другую строну через перевал пониже. Не полный же он дурак, чтобы карабкаться на самый верх только для того, чтобы потом спускаться по другому склону.

— Если он знал дорогу, тогда, пожалуй, и мог, — сказал Саутворт. — А для чужака тащиться по твоим тропам, да еще вместе с пленницей, — это еще то испытание!

— Ну, значит, он избежал этого испытания, — решительно ответил ему Тэсдей, словно вопрос для него был закрыт. Он уставился на Питера пристальным взглядом. — Ваша мать разводила орхидеи в горшках? — спросил он.

— Да.

— Вероятно, для почвы она употребляла лыко чистоуста и древесный уголь или торфяную смесь?

— Я не вникал в подробности этой операции, — признался Питер.

— Здесь, наверху, мы используем то, что подвернется, — сказал Тэсдей. — Любую гниль, на которую натыкаемся.

— Опавшие листья, наверное, — предположил Питер.

Казалось, старик заскрипел своими крепкими желтоватыми зубами.

— Все, на что натыкаемся! — с напором повторил он, как будто это был вопрос жизни или смерти.

Но Саутворта разведение орхидей нисколько не интересовало.

— Ну, ты тут присматривайся да прислушивайся, Тэсдей, — сказал он. — Если увидишь его, не забудь, что рядом может быть Линда. — Он усмехнулся старому художнику. — Я не предупреждаю тебя, чтобы ты лучше целился. Это излишне. Я уже рассказал мистеру Стайлсу твою историю про грабли.

Старик отвел взгляд в сторону.

— Если смогу, я помогу Линде, — кивнул он. — Она добрая и хорошая девушка. Продала три моих натюрморта в своей лавке, хотя одну из обнаженных моделей не стала выставлять в витрине. Похоже, Барчестер все еще не признает существование женского тела.