Они бесцеремонно швырнули ее в воздухоплан. Прохладный ночной ветерок обдувал ее горячую щеку. Сколько прошло времени с тех пор, как она вырубилась, часы, дни, кто знает? Воздухоплан нырнул под землю и скользнул в просторное помещение. Погрузочные краны, трубы для подачи топлива и массивное, неуклюжее на вид оборудование были залиты резким светом, отбрасывая тени на борт челнока.

Воздухоплан поднялся и застыл вровень с люком. Грубые руки закинули Сюзан внутрь и привязали к холодной обшивке.

— Тридцать минут до восхода солнца, — раздался бесплотный голос, перекрывая вой в ушах.

— Патрульных ШТ не видно. Давайте поспешим. Они начнут разведывательные полеты очень скоро.

— Главные защитные створки открываются. Пять минут до старта.

Вой усилился до такой степени, что она уже не могла расслышать переговоров команды. Гигантская рука впечатала ее в стальную обшивку, сбив дыхание и сделав мир сначала мутным, затем серым, а затем черным.

Придя в сознание, она почувствовала, что падает. В панике ей стало ясно, что корабль был все-таки сбит. С сердцем, готовым выскочить из груди, она подумала о Гансе, вспоминая его нежность. Поморщившись, она поняла, что пробила брешь в стене своего сознания. Какие мучения ожидали ее, вырвись это все наружу.

Она заставила себя подумать о Пятнице, схоронив боль, связанную с Гансом, как можно глубже. Она вызвала в памяти его смеющиеся глаза, улыбку и чрезмерное восхищение, которое он ей высказывал. Позволит ли он своей боли убить себя так же, как это сделала она? Она закрыла глаза и помолилась Пауку, прося быстрой и безболезненной смерти.

— Стыковка, — раздался спокойный голос из кабины пилота.

Сюзан нахмурилась. Голос пилота не был похож на голос человека, готового умереть. Невесомость! В этом крошечном челноке не было гравитационных пластин! Почему? Для этого нужно только чуть-чуть гиперпроводника. Если у них его было так много, чтобы создать эти проклятые огромные бластеры, почему бы не употребить его в других местах?

Сюзан извернулась и осмотрела помещение. Палубы и переборки были голыми. Она ясно видела тонкие швы там, где они, вероятно, вырезали гиперпроводник, служивший для гравитационных пластин. Одна из них должна была быть прямо у нее над головой.

Она чуть не вывихнула себе шею, но ей удалось мельком взглянуть на переборку. Следы сварки были недавними, пресловутая белая краска была свежей на швах.

Сюзан усмехнулась про себя. Значит, Нген лишил всю планету удобств, чтобы собрать материал для своих бластеров. Теперь взглянуть бы поближе на бластеры и передать сообщение полковнику Ри или Рите.

Ее дернуло, когда челнок изменил положение. Прошло несколько минут. Она услышала лязг и скрежет металла. Ее тряхнуло — это означало, что челнок причалил.

Появилась команда, и ее развязали. Она беспомощно затрепыхалась, и они буквально поймали ее и внесли в гравитацию. Свои боевые корабли Нген все-таки не ободрал!

— Это романанская женщина? — человек, который уставился на нее, выглядел больным — у него было бледное, почти землистое лицо, на котором нельзя было прочитать никакого выражения.

— Она в вашем распоряжении, инженер, — пилот челнока пожал плечами. — В этом корыте есть чем подкрепиться? Там внизу пайки становятся все меньше и меньше. Я как будто неделю не ел.

— Насколько это серьезно? — спросил инженер. — В Англу поступает какое-нибудь продовольствие?

— Вы хотите сказать, что ничего не слышали? — пилот склонился и посмотрел на монитор. — Патруль занял ее еще на прошлой неделе. «Хелк» так поработал своими бластерами, что теперь такого места просто не существует на карте! Боже, там внизу настоящий лунный ландшафт. Я слышал, что Первый гражданин хотел поразить как можно больше романанов, причем любой ценой!

Сюзан не сводила глаз с инженера. Он весь сжался, пальцы стиснули панель управления антигравом, на котором она находилась. В его безжизненных глазах теперь отразилась боль. Почему?

— Я была там, — тихо прошептала Сюзан. — Это было ужасно. Люди сдались и вытеснили гвардейцев. Я спаслась только благодаря кабелепроводу.

— Моя мать… жила там, — прошептал инженер, не успев осознать, с кем он говорил. — Он сказал, что защитит ее, — его голос оборвался, мускулы вокруг рта напряглись.

— Да, прискорбно, — посочувствовал пилот, чувствуя себя не в своей тарелке. Он быстро кивнул и ушел.

Сюзан позволила себе искру надежды.

— Моего… Человека, которого я любила, тоже сожгли, — прошептала она, удивленная тем, что боль с такой готовностью отразилась в голосе. — Господи, это было ужасно.

Инженер посмотрел на нее сверху, заметив в ее глазах страдание. Он толкнул антиграв.

— Ты расскажешь мне об этом?

Сюзан всмотрелась в его странные бесцветные глаза. Можно ли было здесь за что-нибудь уцепиться? Как сделать это, не переставая притворяться невежественным варваром?

— Это причинит тебе боль, — прошептала она. — С обеих сторон ее и так достаточно. Этот конфликт приносит только страдания.

Он кивнул.

— Моя мать была моим единственным… — он сжал челюсти и проглотил комок в горле.

— Ты любил ее, — медленно проговорила за него Сюзан. — Это очень хорошо. Слава Пауку, что у тебя была мать. Моя мать умерла, когда я была маленькой. Мне бы хотелось послушать про твою. Мне всегда было интересно, каково это иметь родителей?

Его глаза сузились.

— У тебя не было родителей?

Она покачала головой, пытаясь угадать, что он чувствует.

— Я росла сиротой. Возможно поэтому я здесь.

— Это вряд ли можно назвать удачей, — в его тихом голосе звучало предостережение.

— Как тебя зовут, инженер? Почему мне должна изменить удача? — она старалась говорить тихо.

— Меня зовут Джиорж Хамбрей, — он взглянул на нее. — Ты не выйдешь из комнаты Первого гражданина живой. Он приказал доставить тебя сюда, несмотря на то, что это потребовало больших затрат, чтобы посмотреть, сможет ли он сломать тебя. Ему нравится играть на слабостях других мужчин. А женщин он обожает унижать. Он не может иметь дело с противниками как с равными. Чтобы стать сильнее, ему нужно сломать тебя.

Сюзан вспомнила, что слышала нечто подобное от Пятницы.

— Признак душевной слабости, — прошептала она.

— Я не мог выразиться яснее, — Джиорж замялся, как будто принимая решение. Его глаза беспокойно бегали, губы шевелились. — Насколько ты сильна, романан?

— Никто не знает своей подлинной силы, — ответила Сюзан. — Я полагаю, что сила приходит в испытаниях. Я прошла много испытаний. А ты, Джиорж?

Он смотрел вперед, и было невозможно угадать, о чем он думал. Уголок его рта дергался.

— Не знаю. Возможно, я никогда не сталкивался с настоящими трудностями. Возможно, мне было, что терять, — он опустил глаза. — Я не знаю, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Но то, что я могу…

— Почему? — спросила она, вдруг встревожившись. — Я же романан, враг твоего народа.

Джиорж, казалось, внутренне поник.

— Может быть, ты не единственный враг моего народа.

— В таком случае, — улыбнулась Сюзан, — я тоже тебе помогу. Если смогу. Планета почти вся принадлежит Патрулю. Очень скоро космос тоже перейдет к ним. Люди голодают, они сломлены и не могут с нами сражаться. Когда Нген пытается сжигать нас, он уничтожает тысячи сириан.

— Он солгал! Он смотрел мне, МНЕ, прямо в глаза и лгал! Сказал, что прикажет эвакуировать ее, уже зная… ЗНАЯ, что ее разорвали его собственные орудия!

— Мне очень жаль, — прошептала Сюзан. — Так много людей погибло. И все это ради… ради чего? Была ли бы вообще война, если бы не Нген?

— Пока я не могу ничего больше тебе сказать. Будь сильной, — прошептал Джиорж. — Мы на месте, — инженер дотронулся до двери, и она отъехала в сторону.

Со своего места на антиграве Сюзан видела большую обитую мягким комнату с приглушенным светом. Из стены выступали две кровати, дверь вела, как она решила, в уборную. Две женщины, каждая со своей кровати, безразлично смотрели на нее.