«… Гамби дошел в изучении Вашего творческого наследия до рассказа „Не для дам“.

К моему большому удивлению, он только как-то странно хмыкнул, и на мой вопрос, не задел ли сей рассказ его нежную мусульманскую душу, он вдруг заявил, что рассказ смешной, но это вранье.

В ходе стихийно возникшего окололитературного диспута мне удалось выяснить, в чем же усомнился мой «русский» друг.

Оказывается, в период его пребывания в Крыму ему запомнились только гигантские батоны колбасы типа «Докторская» и «Любительская»…

И тут уже я повеселился от души.

Пришлось прочитать ему лекцию по технологии приготовления разных видов колбасы, имеющих различней диаметр и длину.

В общем, Ваше доброе имя правдивого писателя было реабилитировано…»

«Саня, Игорь Елисейкин опять.

Мне тут рассказали одну историю. Ты должен ее послушать.

В старинные советские годы один большой грузовой пароход завершал рейс. Команда, полгода находившаяся в замкнутом пространстве, не видевшая жен и детей, готовилась к этому радостному событию: то есть мужики начали ежедневно бриться, глаза стали блестеть задорно, а кто-то уже и планы строил, как проведет с семьей первые дни. Все были так заняты приготовлениями, что на регулярный просмотр кинофильмов в корабельном кинозале перестали приходить, тем более, что весь немудрящий запас фильмов за полгода плавания был множество раз пересмотрен.

И тут капитан получает телеграмму с приказом развернуть судно, зайти в один иностранный порт за грузом, затем доставить этот груз в другой иностранный порт и только потом идти домой. Для команды это означало еще месяца три плавания все в том же замкнутом положении с шикарным видом на те же самые рожи.

В общем, после получения этой телеграммы обстановка стала на корабле, если говорить цензурно, угрюмая, то и дело на ровном месте вспыхивали конфликты, приказы начальства исполнялись медленно и с тихим шептанием матерных слов себе под нос и зубовным скрежетом. Словом, до бунта оставалось совсем чуть-чуть.

Но положение спас замполит. Он нашел где-то в пыльном шкафу красного уголка коробку с фильмом «Ленин в 1918 году», которая неизвестно откуда взялась, может, со времен прежнего замполита осталась.

То есть, пылилась она незнамо сколько времени.

И была в этой коробке одна хитрость: фильм был на украинском языке.

И вот замполит вечером срочно собрал народ в кинозале. Злые мужики расселись по местам. Погас свет и на экран выскочил вертлявый Ленин, заложил пальцы в проймы жилета и сказал, картавя: «Здоровеньки булы, Феликс Эдмундович!»

Зал грохнул раскатистым дружным хохотом, который вспыхивал вновь и вновь на каждую реплику вождя и прочих участников кино.

На следующий день настроение команды было отменное, люди снова начали улыбаться друг другу, прекратились ссоры и стычки.

От себя могу добавить: советский суперфильм «Человек-амфибия» на узбекском языке – еще то зрелище… Сам видел сто раз в Ташкенте.

Там Ихтиандр говорит Гуттиэре: «Мен балык…Мен су кеттык (мол, я – рыба, мне в воду пора)» – и бултых в океан…

Ржали все. Особенно узбеки».

«Это я, Ольга.

Забежала я тут в контору к нашим местным художникам (они, чтобы на хлеб с икрой хватало, рекламой и дизайном подрабатывают), пивка им чешского приволокла. Ну и где людская благодарность? Меня тут же отправили отнести заказ. Окрестная воинская часть заказала себе что-то типа агитлистка.

Вот оригинальный текст, который принесли художникам в рукописном виде:

ДИВЕРСАНТ НЕ ПРОШЕЛ

Стояла тихая зимняя ночь. Лишь скрип снега под ногами часового Юлдаша Нурметова нарушал морозное безмолвие. Но такая тишина бывает и обманчива. Вот донесся шорох, и Нурметов насторожился, напряг зрение. За проволочным ограждением он увидел неясные очертания человека. Тут же последовал окрик часового: «Стой! Кто идет?»

Поняв, что обнаружен, неизвестный выхватил пистолет.

Но властная команда «Бросай оружие! Стрелять буду!» – и лязг затвора автомата подействовали на нарушителя отрезвляюще.

Попытка убежать тоже не удалась.

Юлдаш Нурметов действовал четко, как велит устав.

Позже солдат узнал, что задержал матерого диверсанта.

За смелые действия на посту рядовой Нурметов был поощрен (а теперь внимание) МАНДУЮЩИМ ВОЙСКА ОКРУГА».

Когда я вручала это сочинение, то не удержалась и спросила: «Ну, и как там „мандуются“ войска?»

«Саня, это я. Тут Министр Обороны Иванов выступал насчет „К-159“. Как же так? Они же утонули с открытым рубочным люком…»

«Я тебе свою статью лучше перешлю. С эпиграфом из Иванова.

С. ИВАНОВ: «Элементы легкомыслия, надежды на русский авось, что пронесет, они, несомненно, были…»

Министру нашей Обороны не нравится русский авось. Может быть, он с ним даже будет бороться.

Мда. Жаль министра. Неплохой мужик.

Русский Авось (на всякий случай с большой буквы) – это один из главных управленцев в России, и с ним хочет бороться Министр Обороны – второстепенный управленец.

Интересно, на чьей стороне будет победа?

Кроме того, «авось» – это еще и принцип.

Его младший брат: «Чего делать хорошо, все равно все отнимут» – знаком на этой земле еще с Батыя.

России не повезло. Она раскинулась в одиннадцати часовых поясах. Как тут управлять, если в «Петропавловске-Камчатском полночь»? Спят там в разгар управленческого зуда. Ты ими хочешь управлять, а они спят.

Так что все автономны. Опять-таки, а вдруг пронесет?

Ах, Россия, Россия, все границы, да границы…

А граница нашей горячо любимой родины хорошо видна из-за скопившихся вдоль нее на всем протяжении груд мусора.

Подъезжаешь все равно откуда – можно с Финляндии – и вот она, родимая.

И смотришь ты на весь этот гниющий кошмар, и через какое-то время говоришь сам себе, что все-то у нас мусор – дорогой или же дешевый.

А дорогой – это когда утопят, а потом достанут.

А дешевый – это когда и доставать-то не надо. Сам всплывет, да еще в ледяной воде вон сколько часов держаться будет до подхода долгожданной помощи.

Все это, конечно, необычайно лирично, но лучше я вам расскажу, как у нас водят лодку с помощью понтонов.

И сделаю я это без лирики, с некоторой долей может быть даже цинизма.

Цинизм, как известно, это всего лишь одна из форм экономии времени.

Итак, лодка, двадцать лет у пирса, дырявая, как решето. Решено ее отвезти, не латая, из Гремихи (следите за моей мыслью) аж в Кольский залив, аккурат мимо острова Буяна, в нашем случае Кильдина.

Вам никогда не приходилось с помощью очень прочной платяной нитки осторожненько везти за ноздрю на бойню быка? Так вот, очень похоже.

Лодка пять тыщ тонн, вокруг понтоны-понтоны, трос и, чтоб вы подумали, еще один корабль, на этот раз спасатель. С него подаются шланги. На лодку.

Для чего? Для того, чтобы люди, которые на нее посажены, дышали – вот это, я понимаю, благородство. Так что вся эта колыхающаяся на волнах в противофазе конструкция, напоминает телегу доверху нагруженную горшками: малейший поворот – разродится до небес.

Надо Вам сказать, что Гремиха – это вам не просто так. В народе это «Край Летающих Собак». Там триста дней в году ветреных, остальные – как придется.

Почему «Летающих Собак»? Потому что они – ветры – такой силы дуют, что поднимают на воздух псов и несут их, и несут…

То есть, волнение моря в три балла – это к маме не ходи.

А они все идут и идут.

До Гремихи от Мурманска по хорошей воде, летом, на теплоходе двое суток. А теперь прикиньте: по плохой, да на понтонах, да на тросе, да со спасателем, который все равно никого не спасет, только вот воздух людям немного подаст с помощью шлангов перед смертью, которые протянуты через люк верхнего рубочного люка внутрь и через весь корабль – это суток пять кошмара, если я чего-то не напутал.