27 "Я увидел здесь необычайные вещи" Старик, с седой, давно не бритой щетиной на тонком бледном лице, сидел перед большим ящиком, заменявшим ему стол. Старик писал. Неуютные пещерные стены окружали его. Колбочка с мерцающим газом тускло освещала это странное помещение без окон и дверец. Несомненно, здесь кончалась штольня, и хижина, отгороженная ящиками от ее ствола, была тупиком этой штольни. Между ящиками и стеной возникла темная фигура. - Это вы, Силера? - спросил небритый старик, не отрываясь от своего "стола". - Я, - ответил вошедший. - Кто это шумел сейчас там, в штольне? - Хьюз. Он говорят, что привык петь во время работы. - Вы его предупредили, что нужно соблюдать тишину? - Да, профессор. - Что он вам ответил? - Он просит разрешения свистеть, профессор. - Свистеть? Профессор Ливен удивленно взглянул на Силера. В небритом старике, наряженном в серую спецовку горняка, трудно было узнать всегда тщательно выбритого, старомодно, но со вкусом одетого начальника испано-марокканской экспедиции. - Если ему так хочется, пусть свистит, но не громко. Скажите Хьюзу, что через четверть часа он сможет петь, танцевать и делать все, что ему заблагорассудится. Но не раньше. - Хорошо. Я ему скажу. Профессор встал и стал разминать руки и плечи. - Предупредите всех участников экспедиции, что тератом будет пущен в глубь земли через десять минут. Раздайте всем маски. - Свенсон раздает маски. - Очень хорошо. Вы проверили систему охлаждения в снаряде, Силера? - Да. Я только что проверил. Охлаждение оболочки идет нормально. - Отлично. Прикажите всем собраться у выхода из штольни. Кто с нами остается у снаряда? - Хьюз. - Великолепно! Идите к снаряду. Я сейчас туда приду.

* * * Ливен сидел над своими чертежами еще около пяти минут. Затем быстро встал и стал застегивать пуговицы своей серой горняцкой куртки. - Хьюз хочет петь... - Ливен оглянулся. Безмолвные каменные стены окружали его. Улыбка всколыхнула худое, бледное лицо профессора. - Я это понимаю... Но ведь можно свистеть... Ливен быстро собрал бумаги, в последний раз оглянул свои кабинет-штольню и, насвистывая бравурный марш из "Вильгельма Телля", двинулся в глубь шахты. Через несколько минут он уже был подле своего снаряда. Если бы вместе с Ливеном сюда пришел любопытный наблюдатель, ему так и не удалось бы увидеть знаменитый снаряд профессора Ливена, о котором во всем мире рассказывали легенды. Тератом находился внутри небольшого металлического сооружения, высотой около полутора метров, формой своей напоминавшего старинный водолазный колокол, плотно поставленный краями на земляной пол высокой просторной комнаты пещерного вида. Очевидно, какая-то сложная аппаратура внутри "водолазного колокола" должна была швырнуть в землю снаряд Ливена. Непреклонная человеческая логика родила идею этого снаряда. В свое время ученые-геофизики доказали, что горообразование, поднятие и опускание почвы происходили в прошлом и происходят сейчас благодаря присутствию в глубинах земного шара радия. Ливен сделал отсюда вполне логический вывод: если привнести на ту или иную глубину земных недр радиоактивные элементы, то можно будет вызвать искусственный геологический процесс: поднятие и опускание поверхности земли или дна моря, вулканическое извержение и так далее. Придя к такому выводу, профессор Ливен стал работать над своим снарядом, который, как некая подземная торпеда, должен был унести в глубь земли радий и совершить задуманный человеком геологический процесс. Прежде всего Ливен собирался применить такой снаряд для осуществления замечательной идеи своего отца при сооружении гибралтарской плотины. Десять лет Ливен работал над созданием своего тератома и все же создал это чудо геофизической техники. Тератом был уже испытан: он выровнял знаменитую долину за хребтом Варада у Новороссийска, в которой веками рождался смертоносный ледяной ветер "бора". Следующим на очереди был затонувший в доисторические времена горный хребет на дне Гибралтарского пролива. Но события в Арктике поставили на очередь вместо гибралтарского хребта подводную скалу крестовиков. И вот он, этот сказочный снаряд, стоит здесь, в штольне на острове Брусилова, заключенный в металлическое сооружение, похожее на малый водолазный колокол... Подле металлического футляра стояли Силера и Хьюз. Когда появился Ливен, испанский инженер, наклонившись, заглядывал в глазок, сделанный в верхней части сооружения, и, легко передвигая в боковой стенке рычажок, диктовал Хьюзу: - Тридцать восемь... тридцать восемь и один-тридцать восемь и восемнадцать сотых... Хьюз записывал цифры в блокнот. - Ну как? - спросил Ливен. - Очень хорошее испарение. Я полагаю, что снаряд придет в текучую зону с температурой оболочки минус пятьдесят, - сказал Силера, отрываясь от глазка. - Скажите, профессор, а потом, когда ваш пломбир там, в земле, начнет кипеть, он разнесет вдребезги остров имени лейтенанта Брусилова? - сказал Хьюз. - А вы что, боитесь взлететь на воздух? - спросил Ливен. - Наоборот! - с ноткой деланного протеста воскликнут Хьюз. - Мне так надоело сидеть в этой норе, что я готов взлететь хоть сейчас. - Никто не взлетит, Хьюз. Перестаньте балагурить, - сказал Силера. - Итак, профессор... Ливен выпрямил свой указательный палец с перстнем-хронометром, взглянул на него, затем поднял голову: - Включайте! Силера нажал на рычаг в стенке металлического сооружения. Раздалось сердитое жужжание, потом глухой удар потряс земляной пол, жужжание усилилось, переходя в гул... - Вперед! К выходу! - крикнул Ливен. Сильный подземный гул дал знать всей экспедиции, собравшейся у выхода из штольни, что подземная торпеда профессора Ливена отправилась в далекий путь к недрам земли. Постепенно гул перешел в отдаленный стон: будто какое-то огромное раненое пещерное животное зарывалось глубоко в землю, и по мере того, как оно уходило все глубже, стон его становился глуше и глуше. Наконец стон замер совсем, и тотчас же штольня качнулась из стороны в сторону, как трюм парохода от легкой волны... Вдоль штольни, с магниевыми факелами в руках, спотыкаясь, бежали Ливен, Силера и Хьюз. У выхода с тревогой и нетерпеньем их ждали остальные участники экспедиции. Все тотчас же бросились вон из тоннеля и врассыпную побежали к берегу. Первым на берег прибежал Хьюз, последним Ветлугин. (Начальник "Арктании" бежал с портативной походной рацией в руках.) Пролив между островами Брусилова и Седова уже несколько дней как очистился от льда; лишь редкий ледяной припай кое-где болтался по обоим берегам. Вдали виднелись серые утесы острова Седова, покрытые корой льда. - Я ничего не вижу, профессор! - крикнул Хьюз. - Спокойно, Хьюз. Через двадцать секунд начнется поднятие нашего острова и подводной скалы, - сказал Ливен. - Море! - вдруг крикнула Ирина. - Смотрите! Действительно, на поверхности пролива происходили странные вещи: вода внезапно почернела, стала клокотать, как кипяток в огромной кастрюле, и покрылась пеной. Высокая волна ударила в берег и отошла далеко назад, обнажая дно. - Сигнал! - крикнул Ливен. - Володя, сигнал! - задыхаясь, закричала Ирина. Ветлугин припал к микрофону: - Остров Мальмгрена? Алло! Говорит остров Брусилова. Давайте машины! Да! Да! Дно поднимается! Через пять?.. Стратопланы в воздухе, - крякнул он, будут через пять минут! - А я жалел, что поздно родился, - сказал Хьюз, не отрывая взгляда от клокотавшего пролива. - Оказывается, еще можно увидеть гражданскую войну. - Это не война, а экспедиция по спасению мальчика, - вразумляющим тоном сказал Силера. - Да, но для этого нашей милиции пришлось обобрать несколько военных истерических музеев, - ответил Хьюз и тотчас же закричал: - Позвольте! Но ведь мы поднимаемся! Наш остров!.. Профессор! Море медленно уходило прочь от берега, яростно рыча и оставляя обнаженное дно, покрытое водорослями, грязной пеной и копошащейся морской мелкотой. Едали, в бурлящих потоках обмелевшего пролива, росла перед изумленными взорами людей черная точка, превращаясь в утес, в новый остров. Берег, на котором стояли участники экспедиции, медленно уходил от воды, торжественно, без малейших толчков, вознося их на все возрастающую высоту. Величественное явление: рождение новой горы здесь и суши - там, внизу, где еще несколько минут назад клокотал холодный кипяток пролива. И люди, завороженно глядя перед собой, забыли, что это они послали в глубь земли чудесный снаряд тератом, заряженный мощными запасами радия, этого извечного творца материков, морей и горных хребтов. Оглушительный свист заставил всех поднять головы кверху: огромные самолеты почти под прямым углом шли на снижение. Их было несколько десятков. Небо, внезапно покрытое геометрическими силуэтами машин, на несколько секунд потемнело. Машины сразу же взяли направление на новый скалистый островок, появившийся вдали, и скоро окружили его, как стая гагар. Вдруг один за другим раздались два сильных взрыва... - Товарищи! Наденьте маски! Милиция взорвала вход в убежище контрреволюционеров! Сейчас туда будет пущен снотворный газ чанзит! крикнул кто-то позади группы. Все обернулись. В нескольких шагах от них стояла пассажирская машина. Пилот, махнув приветственно рукой, стал напяливать маску, похожую на намордник, с миниатюрным пятаком репродуктора на месте рта. Увлеченные необычайным зрелищем, развернувшимся перед их глазами, все участники экспедиции Ливена даже не заметили, как за их спиной на крохотную песчаную площадку, бесшумно опустившись на роторе, присел автожир. - Прошу садиться! - крикнул пилот через свой миниатюрный репродуктор, вкомпонованный вместе с маленьким индивидуальным передатчиком в маску. Все бросились к самолету, извлекая из карманов и напяливая свои маски, розданные Свенсоном еще в штольне. - Это нечестно, профессор! - загудел неугомонный Хьюз из своего пятачка-репродуктора прямо в ухо Ливену, усаживаясь в машине. - Мы подняли со дна новый материк, а другие люди уже поселились на нем и придумывают для него название. - Не скулите, Хьюз: мы летим туда же, - сказал Свенсон. - Предлагаю назвать новый остров именем Хьюза! - крикнул практикант Бельгоро. Ответить Хьюз не успел: нужно было вылезать, машина уже стояла у самого подножия огромной серой скалы, острой, как готический собор. Прямо против машины, у черной пещеры, поросшей ракушками и поникшими водорослями, сновали вооруженные милиционеры и санитары с носилками. Резко и неприятно заголосила сирена. Милиционеры и санитары застыли. - Подрывной взвод! В третий проход налево! - загрохотал громкоговоритель с командорской машины, когда умолкла сирена. - Первая рота, за ним, остальные немедленно в воздух! Команда подрывников и рота милиционеров едва успели добежать до входа в пещеру, как подле самой скалы один за другим раздались два сильных взрыва. К счастью, никто не пострадал. Через две минуты остальные люди, в том числе и все участники экспедиции Ливена, были уже в машинах, а машины - в воздухе. Взрывы продолжали раздаваться внизу; казалось, взрывались сами подводные камни и песок вокруг скалы. Ветлугин сидел рядом со Свенсоном в той самой машине, которая только что перенесла их с острова Брусилова на этот поднятый со дна океана скалистый островок и теперь снова унесла в воздух. - Как ты думаешь, Эрик, что это значит? - спросил начальник полюсной станции, глядя вниз на мелкий щебень, разлетающийся от взрыва вокруг скалы. - Простая штука, - безразличным тоном сказал Свенсон. - Мины с замедленным действием. Быстро работают гренландские налетчики! Успели эту гадость расшвырять. - А зачем подрывной взвод? Неужели чанзит не уложил спать весь этот подводный сброд? - Не уложил, так уложит. В какой-нибудь келье закрылись наглухо. Не иначе. Взрывы раздавались не только вокруг скалы, но и внутри штаба крестовиков. Глухие толчки отчетливо слышны были на далеком расстоянии. Пилот кругами стал набирать высоту, и перед глазами участников экспедиции Ливена предстала необычайная картина: отряды самолетов кружились над мокрой сумрачной скалой, словно потревоженная стая птиц; миниатюрные, как игрушки, танки-вездеходы, увязая в иле, подбирались к пещерному входу в штаб крестовиков; полсотни стальных головастых человечков выходили из воды и, неуклюже передвигая свои трубчатые ноги, шли на штурм последней твердыни контрреволюционеров. Это был подводный отряд Татьяны Свенсон, сопровождавший под водой деда Андрейчика и Руму. Не рискнув взорвать стальной пол в тайной шлюзовой камере Шайно, Татьяна Свенсон вела своих бронированных подводников в обход, к главному шлюзу штаба. Взрывы и удары внутри скалы прекратились почти одновременно. Свенсон не ошибся, - уже потом выяснилось, что Шайно, Курода, папа-полковник Ансельмо Граппи, химик Кармон и прочие главари крестовиков успели опустить в одном из отсеков тоннеля непроницаемый металлический щит, который плотно закупорил их в нескольких кельях, но подрывной взвод двумя минами вдребезги разнес металлический щит и, как сусликов, обдал "апостола" и его "архиепископов" успокоительной волной чанзита. Петер Шайно и его сподвижники проснулись лишь через три часа в "аварийной гостинице" в Северограде, по соседству с Золтаном Шайно. Разрешение опуститься вновь подле штаба крестовиков машина с участниками экспедиции Ливана получила только спустя полчаса, когда уже вся скала давно была окружена милиционерами и санитарами. Пилот опустил машину возле самого входа в пещеру. Первой из машины выпрыгнула Ирина Ветлугина. Она увидела, как из черного зева пещеры то и дело санитары выносили на носилках спящих крестовиков и укладывали их в самолеты-грузовики по шесть человек. Против входа в штаб-храм стояли веером штурмовые милицейские самолеты, грозно выставив, вперед свои орудия и пулеметы. В воздухе над островком парили на роторах и кружились разведчики. Батальон милиционеров и отряд Татьяны Свенсон оцепили мокрую скалу со всех сторон... Последний акт уничтожения Лиги крестовиков подходил к концу. Ирина Ветлугина, придерживая свою маску рукой, побежала к входу в пещеру. За нею, прыгая с камня на камень и скользя в водорослях, промчались муж и Эрик Свенсон. Ирина добежала до входа и остановилась. Санитары тащили милю нее спящего седого старика в одном нижнем белье. - Юра! - крикнула Ирина. - Где Юра? Ей никто не ответил. Она оглянулась на мужа, на Свенсона и побежала прямо в черный провал пещеры. Вряд ли Ирина сознавала в этот момент, куда она бежит и где она в этом мрачном подземелье будет искать своего сына. Мужчины не отставали от Ирины. Они бежали по темным переходам, шли по освещенным магниевыми факелами коридорам, останавливали встречные носилки и, взглянув на бледную физиономию какого-нибудь крестовика, бежали дальше. Вдруг за одним поворотом блеснул яркий свет: луч милицейского прожектора освещал разгромленную, исковерканную стену. Возле нее валялся окровавленный труп какого-то крестовика в серой куртке с черным крестом на груди; рядом с ним лежали опрокинутые два огромных стальных скафандра. Несколько милиционеров, укрывшись за блиндажами опрокинутых мортир, сидели подле прожектора и тихо переговаривались между собой. - Шш-ш-ш! Тихо! - зашипели на Ирину и ее спутников милиционеры, когда те подбежали к ним. - Тут стреляют. Вы бы отошли. Вы кто такие? - Я мать мальчика Юры, - сказала Ирина. - А-а-а! Так это вы самая? - Как же! Слыхали. А это ваш муж? - Да, я Ветлугин, - сказал Владимир. - Что тут происходит? - Да вот засели какие-то из их банды и отстреливаются, - сказал кто-то из-за блиндажа. - Одну засаду мы уже взорвали. Пришлось повозиться. Но те быстро заснули, а вот с этими канитель. У них, видно, есть маски от чанзита. Милиционеры заговорили вполголоса: - Откуда у них маски? Говорили, что у крестовиков масок нет. - Держу пари, что они туда, в эту разрушенную дыру, и мальчика с собой уволокли! Свенсон тронул Ветлугина за рукав, отвел в сторону и зашептал ему что-то на ухо. - Ты думаешь, Эрик, это он? - спросил Ветлугин. - Уверен, что это дед Андрейчик. Ты разве своего старика не знаешь? - Стоп! - сказал Ветлугин и направился к милиционерам. - Товарищи, разрешите мне поговорить с ними. - Напрасный труд, - сказал один из милиционеров. - Мы им уже предлагали сдаться, а они из пулемета в ответ палят. Сейчас подойдет бронированный отряд океанографа Татьяны Свенсон. Он с этими разбойниками поговорит иначе. - Я не о сдаче буду говорить, - сказал Ветлугин. Не дожидаясь разрешения, он сделал из ладоней рупор вокруг своего пятачка-репродуктора и крикнул: Степан Никитич! Ирина изумленно глянула на мужа, потом на Свенсона и вдруг все поняла. - Папа! - крикнула она и бросилась вперед. Но вместо деда Андрейчика из пролома в стене нерешительно выглянул худенький мальчик в маске. Еще через секунду мальчик уже висел па шее у Ирины. Сорвав маски, мать и сын плакали, смеялись, целовали и сквозь слезы разглядывали друг друга. Ветлугин стоял тут же; он гладил сына по вихрастой белой голове и только покряхтывал, чтобы не расплакаться самому. Свенсон поднял брошенные маски и укоризненно покачал головой. - Ох, как я устала! - сказала Ирина и, не отнимая от своей груди сына, опустилась вместе с ним на пол. Ветлугин отступил на шаг и с грустной улыбкой посмотрел на жену: она спала, лежа на боку, прямо на полу тоннеля, прижимая во сне спящего рядом с нею Юру. Ветлугин наклонился, подвел под них свои могучие ручищи, поднял и бережно понес к выходу среди расступившихся милиционеров. На три часа мать и сын усыплены были чанзитом. Они крепко спали на руках у Владимира Ветлугина. Так он донес их до пассажирского самолета и уложил в кабине на несколько медвежьих шкур, предупредительно постланных пилотами. - Вы не жалеете, Силера, что мы на несколько дней оторвались от своей работы у Гибралтара? - спросил профессор Ливен, влажными глазами провожая Ветлугина, пронесшего мимо него на руках сына и жену. - Что вы, профессор! Я рад, что мы смогли быть полезными. Я увидел здесь необычайные вещи. - Хелло, профессор! - крикнул Хьюз. - Взгляните вон туда. Я, кажется, тоже вижу необычайные вещи. Все обернулись к пещерному входу штаба-храма крестовиков. Там на черном фоне входа отчетливо выделялась огромная фигура стального гиганта, с головой, похожей на котел, и с трубами-ногами. Обе руки его были вытянуты вперед, и на них, разбросав врозь руки и ноги, лежал дед Андрейчик. Стальной гигант стоял так всего несколько секунд. Потом шагнул вперед и, провожаемый удивленными взглядами милиционеров, пилотов и санитаров, понес громоподобно храпящего старика к самолету. Когда он, тяжело ступая, шествовал со своей ношей мимо профессора Ливена, тот успел разглядеть в иллюминаторе строгое и торжественное лицо Румы.