Рубен знает, как обращаться со мной в постели, и мне хочется, чтобы он сорвал с меня шелковую комбинацию, и тогда я смогу почувствовать тепло его кожи. Он касается меня пальцами, неторопливо играя с клитором, словно мы лежим в кровати ленивым воскресным утром. И скользит пальцами внутрь моей киски, в поисках точки G.

– Или тебе это нравится, или ты очень хорошая актриса, – усмехается Рубен, зарывшись лицом в мои волосы, затем немного смещается, ложась на меня сверху своим весом, и его твердый пульсирующий член оказывается у меня между ног.

Я обнимаю его, моего Рубена, и он обхватывает ладонями мое лицо, целуя.

– Скажи, чтобы я трахнул тебя, Лиззи, – шепчет он.

– Нежно, по сценарию, – отвечаю я, потому что где-то в уголке моего подсознания надеюсь, что команда не заметила, как перед ними разворачивается настоящее секс-шоу, а не обычная репетиция.

– Я могу быть нежным, – заверяет Рубен голосом полным эмоций. Затем двигая своими бедрами, он входит в меня на всю длину своего члена до тех пор, пока мы полностью не соединяемся друг с другом, и пока наши бедра не соприкасаются.

– Я всегда любил тебя, – яростно шепчет он, медленно касаясь меня губами и запуская руки в мои волосы.

– Боже, Рубен, – выдыхаю я, скользя пальцами по темным волосам и притягивая его голову к себе. – Что происходит?

Небольшая меланхоличная улыбка появляется на его лице, а взгляд становится мрачнее. Даже грустнее.

– Это я, трахаю женщину, которую очень сильно люблю, Лиззи. Это я, придерживаюсь плана, которого и должен был всегда, вместо какого-то стремного сценария фильма ужасов о череде женщин, которые с тобой не сравнятся. Ни одна.

Рубен двигается во мне медленно и чувственно, нашептывая только для меня. Толстое основание его члена касается моего клитора, и с каждым толчком я приближаюсь к разрядке. Сжимаю его своей киской, отчаянно желая, и дрожу от того, насколько сильно его хочу.

– Так достаточно нежно? – Рубен снова целует меня, теперь уже мягко, затем скользит рукой между нашими телами и его волшебные пальцы находят мой клитор.

Я сжимаю руками простынь на его спине, выгибаясь. Я собираюсь кончить. Собираюсь кончить прямо сейчас и чувствую, как внутри моего тела разливается обжигающее тепло, которое перетекает от кончиков пальцев моих рук и ног к его пальцам на моем клиторе и к члену, похороненном глубоко во мне.

– Ты разбил мне сердце, – тихо выдыхаю прямо ему в губы.

– Обещаю, что все исправлю, – быстро отвечает Рубен, и его тело напрягается, потому что он сам уже близок к оргазму. – Каждый чертов день я буду все исправлять, Лиззи.

Прижимаю лицо к его плечу и кусаю, чтобы не выкрикнуть его имя. Меня накрывает оргазм, и я ничего не могу поделать, кроме того, как таять от соприкосновения наших тел. Он касается моего клитора, пока жестко вколачивается в мою киску. Его горячий член пульсирует. Покусывая мою губу, Рубен выглядит очень сексуально, когда кончает через несколько секунд после меня. Мы почти бесшумно совокупляемся, крепко держась друг за друга, пряча лица в шеях друг друга и мучаясь от необходимости громко закричать, застонать и зареветь.

Я чувствую себя странно, будто бы нахожусь в одной из тех замедленных сцен в фильме «Матрица», знаете, когда вы видите застывшие изображения героев? Передо мной мелькают изображения нашей с Рубеном свадьбы, нас, занимающихся здесь сексом, изображения остальной команды, рассеявшейся по всему театру и наблюдающей за нами. Если бы кто-нибудь уронил булавку, то вы бы, несомненно, услышали.

– Что дальше, Лиззи? – шепчет Рубен, восстановив, наконец, свое дыхание.

Под простыней он выходит из меня, и я уже по нему скучаю.

Кто-то кашляет, и Арт гордо выступает вперед.

– Нам, возможно, надо будет еще раз повторить, ребята, – говорит он, нахмурившись, и смотрит в сценарий. – Как думаете, в следующий раз вы сможете сделать менее очевидным, что трахаетесь на самом деле? Это вам не Амстердам, ребята. Передохните, – Арт снова садится, щелкая пальцами и подзывая помощника. – Замените простыни, пожалуйста, – он кидает на нас свой темный взгляд, затем снова поворачивается к помощнику. – Тебе стоит запастись простынями.

Наверно мне должно быть стыдно, но знаете, что? Нет, не стыдно. Арт просил остроты. Возможно, в следующий раз он будет осторожен в своих желаниях.

– Думаешь, он будет благодарен, что мы такие добросовестные актеры? – смеюсь я дрожащим голосом и поднимаю взгляд на Рубена.

– Завтра, в то же самое время, на том же самом месте? – спрашивает он, в его темных глазах пляшут смешинки, и я замечаю в них что-то похожее на любовь.

За его головой я вижу новую неоновую вывеску, висящую в фойе.

Никогда не занимайтесь сексом со своим эксом.

Да. Кстати об этом…