На следующей неделе Джим Карлтон был очень занят и только однажды нашел возможность повидаться с Эйлин, которая рассказала ему о маленькой неприятности в ее жизни. Новый жилец пансиона, атлетического вида юноша, поселившийся как раз под ее комнатой, так, по-видимому, увлекся ею, что каждое утро стал провожать ее на службу, но на почтительном расстоянии.

— Я бы не обращала на это внимания, но он поставил себе за правило быть всегда около конторы, когда я выхожу завтракать или вечером ухожу домой.

— Заговаривал он с вами?

— О, нет, он чрезвычайно корректен; он даже за столом не говорит со мною.

— Потерпите немного, — сказал Джим, — это испытание, ниспосылаемое свыше всем недурным собой дамам.

Он переговорил с новым поклонником.

— Вам следовало бы, Браун, так охранять ее, чтобы она этого не замечала, — выразил свое неудовольствие Джим.

— Виноват, сэр, — сказал сыщик, и с тех пор наблюдение его стало менее надоедливым.

Удивительно было, что никогда Джим Карлтон не встречал Артура Ингла, хотя он нарочно заходил в рестораны, которые тот когда-то посещал. Конечно, не стыд удерживал Ингла от свидания с друзьями, наоборот, он гордился своими поступками, считал себя благодетелем рода человеческого. Но никто из прежних друзей не видел его.

— Точно он перешел на сторону капиталистов, — сказал один из них.

— Я не видел, чтобы на Пикадилли развевались флаги, — ответил ему Джим.

Однажды ночью, проходя мимо Фозеринг-Меншен, он заметил яркий свет в одной из верхних комнат, очевидно, в помещении для дров. С ним был Элк, и Джим сказал ему о своем намерении.

— Он поднимет визг, что полиция преследует его, — заметил Элк. Но Джим все-таки вошел в лифт, хотя швейцар сразу же обескуражил его.

— Мистера Джексона, наверно, нет дома, — сказал он. — Какой-то господин заходил полчаса тому назад, стучался, но ему не открыли.

— Может быть, я постучу громче, — сказал Джим.

Но сколько он ни звонил и ни стучал, ответа не было. Когда же стал слушать через отверстие для писем, звонит ли звонок, то услышал за дверью крадущиеся шаги. Почему он скрывался?

Может быть, этот человек задумал какое-нибудь новое мошенничество?

На площадке никого не было, и он мог ждать, не возбуждая подозрений. Джим опять наклонился и прислушался, теперь он услышал шум, словно вертелись зубчатые колеса. Откуда идет звук, он не мог понять, но как будто звук проникал через закрытую дверь.

Лифт, поднявшись этажом выше, спустился до его площадки.

— Не достучались, сэр? — спросил швейцар. — Он теперь никого не принимает. Он даже не ходит ни обедать, ни завтракать.

— У него есть прислуга?

— Приходящая. Было две, но одна из них… — швейцар рассказал историю миссис Гиббинс. — А вторая приходит каждое утро не больше чем на час, делает кое-какие покупки и уходит. Я думаю, что мистер Джексон занимается там чем-то необыкновенным, — прибавил он.

— Что вы называете «необыкновенным»?

Человек почесал голову.

— По-настоящему не знаю. Дня четыре тому назад приходил к нему человек с длинным черным ящиком — в каком носят фильмы.

Фильмы!

Теперь Джим понял. Звук, который он слышал, был треск кинематографического проектора!

Джим был ошеломлен своим открытием; он знал за Артуром Инглом много странностей, но никогда не подозревал его в страсти к экрану.

Элк ждал на улице, и Джим в нескольких словах рассказал ему, что он узнал.

— Пойдем, посмотрим, что делается позади дома, — предложил Джим.

Яркий свет снова вспыхнул и снова погас, но когда его глаза привыкли к темноте, он увидел отраженный блеск другого источника света. Значит, в этой комнате Артур Ингл и отдавался своей новой затее.

Естественно, что Джим посмотрел на пожарную лесенку. Надо бы перелезть через забор, или, может быть, калитку во двор удастся открыть одним из его ключей? Но калитка оказалась незапертой, и они спокойно вошли на мощеный двор, откуда железная лесенка вела на крышу.

Джим кивнул, и инспектор Элк полез за ним с площадки на площадку, пока они не поравнялись с этажом, где помещалась квартира Ингла. Не говоря ни слова, Джим Карлтон перевесился через перила и, балансируя на узеньком каменном карнизе, ощупал стену и ухватился за ближайший подоконник. Перед окнами он продвигался легко, но опасность грозила в промежутках между ними, где жизнь его зависела от чувства равновесия. Элк со страхом следил, как он, распластываясь на стене, дюйм за дюймом продвигался вперед и наконец дошел до окна, за которым раздавалось неумолкаемое стрекотание аппарата.

В то самое мгновение, как он достиг своей цели, Джим понял, что все усилия его были напрасны. Через щель между шторой и подоконником он мог видеть маленький работающий проектор, яркий свет на мгновение ослепил его, а затем ясно вырисовался Артур Ингл, освещенный невидимым экраном. Он вертел ручку, не спуская глаз с проектируемой картины, и Джим увидел, что ему очень нужен парикмахер: лицо его было покрыто белой жесткой растительностью, волосы были длинные и спутанные.

Но что это была за картина, на которую он так пристально смотрел? Джим вертел головой, но с левой стороны окна штора спускалась до самого карниза. Ничего не оставалось, как вернуться назад, и он бесшумно стал скользить по направлению к пожарной лестнице.

Он не прошел и половины пути, как сердце его замерло: он почувствовал, что камень под его ногой пошевелился; часть его отломилась и упала вниз. Может быть, это был лишь один попорченный кусок, подумал он, но стал двигаться еще осторожнее. Если бы карниз отскочил вследствие его тяжести в промежутке между окнами, ничто не могло бы спасти его от смерти, но он не позволял себе думать о таком конце приключения. Он дошел до ближайшего к лестнице окна и стал осторожно ощупывать ногами карниз, как вдруг раздался треск. Джим едва успел ухватиться за деревянную раму окна и через минуту ноги его висели в воздухе. Он слышал взволнованный шепот Элка, видел, как тот протянул ему ручку зонтика, но чувствовал, что ему не дотянуться до него.

Оставалась одна надежда: он снял свою мягкую шляпу, засунул в нее руку и ударил по стеклу окна, чуть-чуть не потеряв равновесия; очистив край рамы от кусков стекла, он крепко ухватился за подоконник и слегка приподнялся. Второе стекло было разбито, и через секунду Джим был в комнате. Он прислушался: очевидно, звон разбитого стекла никого не разбудил, о чем он сообщил испуганному Элку.

— Я не знаю, чья это квартира, — прошептал он. — Подождите меня перед домом.

На цыпочках прошел он по комнате и повернул выключатель. Он оказался в маленькой спальне, которую, очевидно, давно не убирали: везде толстым слоем лежала пыль. Но комната была великолепно обставлена, в стиле, соответствовавшем общему убранству квартиры Ингла. Наверное, это была одна из комнат, куда он не входил.

Джим тихонько открыл дверь. В столовой было темно, а из комнаты для дров раздавалось неумолчное жужжание аппарата.

Не рискнуть ли удовлетворить свое любопытство? Вдруг в столовой громко зазвонил телефон; Джим быстро удалился в соседнюю комнату и запер дверь.

— Хелло! — Да, Джексон… а, это вы. Да, все идет отлично… Да, я слышал его, но только по радио. Я должен быть на митинге. Он хороший оратор? Ну, и я тоже очаровываю, не смейтесь. Четверо людей однажды аплодировали мне в течение двух минут. Не беспокойтесь… нет, у меня достаточно денег.

Телефонная трубка была повешена на крючок, свет погас, и дверь в комнату для дров закрылась.

Джим подождал, пока снова не раздался треск аппарата, и вышел. Ему очень хотелось посмотреть на экран, но тогда Ингл непременно увидел бы его и мог бы начать процесс «о преследовании его полицией».

Джим направил свет карманного фонаря на стол и увидел на нем толстый конверт со штемпелем конторы путешествий. Артур Ингл собирался куда-то поехать: в Соединенные Штаты, в Канаду, может быть?