На какой-то миг он просто исчез, растворился в ревущем миллионами голосов мраке. Потом его словно ладонями ударили по ушам — резко и больно! Каменистая земля бросилась под колени. Мишка ударился в неё руками и замер, пытаясь осознать, что это с ним, и на каком это он свете. В нос ударил жаркий, пахнущей серой воздух, сухой и пыльный. Как-то вдруг мальчишка понял, что стоит на четвереньках, глядя на буро-фиолетовую россыпь камешков, освещенных низким, словно бы закатным солнцем.

Мишка яростно помотал головой и поднялся. Неспешно, так как тело стало неожиданно тяжелым. И замер, ошалело открыв рот.

Затхлая чердачная комната исчезла без следа. Перед ним лежала неровная долина, заваленная камнями всех форм и размеров, черно-фиолетовая в свете садящегося в пыльную багровую мглу невероятно огромного, приплюснутого солнца, — на его поверхности отчетливо виднелись пятна. Солнце было наискось перечеркнуто смутной черной полосой — или, скорее, целым пучком разнокалиберных полос. Над головой они превращались в невероятную розовато-белую дугу, перемахнувшую всё небо, — тоже словно набранную из полос разной яркости и толщины. Слева от неё висели два розовато-фиолетовых серпа, заполненных смутным свечением, — совсем как молодая луна. Хотя, почему это «совсем»? Это луны и есть. Две, — как-то отстранено подумал Мишка. Точно не Земля.

Ошалело моргнув, он перевел взгляд на землю. Справа, словно окаменевшее вдруг грозовое облако, в небо поднимался багрово-фиолетовый скалистый кряж. Исчерченный черными отвесными тенями, он неровными уступами убегал к продернутой волокнами безмерно далеких облаков смутной фиолетовой мгле, в которой, ещё не касаясь горизонта, тонуло солнце. Слева, словно руины обелиска, торчал уступчатый утес, а за ним, дальше — другой, огромный, похожий на средневековый замок с донжоном. И нигде — никаких следов жизни. Фиолетово-рубиновая светящаяся мгла сгущалась перед безмерно далекими скалами, словно парящее в воздухе озеро.

Мишка смотрел на всё это, пока солнце не зашло, и мрачное фиолетовое сияние не померкло, растворившись в почти черной гряде безмерно далеких облаков. Над ней серебрилось два лунных серпа, — один вдвое больше земного, — и неизменно сияла колоссальная ажурная арка. Справа от неё на багрянце закате горели две неожиданно ярких звезды, — желтая и белая.

Вновь помотав головой, Мишка обернулся, тут же испуганно вздрогнув, — едва ли не за его спиной торчал ржаво-рыжий волокнистый стебель толщиной в его тело и высотой метра в четыре, раздвоенный на конце и увенчанный парой светло-рыжих пузырчатых «шишек». За ним, до далеких зеленовато-бурых холмов, тянулись такие же растения. Окруженные увенчанным такими же «шишками» подростом, они росли далеко друг от друга, — наверное, за целые десятки метров. Между ними там и сям прозрачными столбами поднимался пар, а за холмами вздымался морщинистый конус горы, увенчанный огромной тучей клубящегося дыма, — внизу темная, наверху она ещё золотилась в лучах уже ушедшего за горизонт солнца. От неё к земле тянулись темные космы, словно бы дождя, — но не дождя, конечно, а пепла.

От горы тянулся глухой, но непрестанный грохот, земля под ногами иногда вздрагивала, — словно в неё что-то поддавало снизу. Слева виднелись конусы других, бездействующих вулканов, и, где-то, уже очень далеко, золотились клубы другой дымной гривы. Сияющая полосатая арка ныряла за них, — а рядом с ней висели ещё две луны, одна меньше земной, вторая — раз в пять больше. Всё было похоже на какую-то картинку о Земле времен архейской эры — и, в то же время, совершенно ни на что не похоже.

Мишка вновь помотал головой и ещё раз осмотрелся. Сашка обалдело смотрел на перемахнувшую всё небо арку, — в самом деле, что это такое? Витька тоже. Ленка прижимала к груди свой портфель. Йанто, взобравшись на большой валун, вытянулся в струнку, осматриваясь и принюхиваясь. Мишка чихнул. Едкий, пыльный воздух ощутимо щипал нос.

— Что это? — спросил Сашка, показывая на арку. — Офигеть. Концов не видно. Какого же оно размера?

Мишка запрокинул голову, глядя в зенит. Там было видно, что арка всё же не сплошная, а… дымчатая, что ли? И эта дымчатость еле заметно, но всё же отчетливо двигалась. По крайней мере, снизу. Верхние полосы казались неподвижными.

— Она не сплошная, — сказал Сашка. — Сквозь неё — помните? — солнце просвечивало.

— Тогда что же это? — спросил Витька.

— Кольцо, — вдруг сказала Ленка. Устав держать портфель, она бухнула его на землю и села рядом с ним сама. — Как у Сатурна. Только мы видим его снизу.

— А, ну да, — в голове вдруг словно что-то щелкнуло и мир обрел понятный вид. Мишка тоже сел, глядя на текущие через всё небо реки каменного — или из чего там состоят кольца? — крошева. Картина, надо сказать, была впечатляющая. Даже завораживающая, чего уж там. Если присмотреться — то кажется, что плывет сама земля, а кольцо стоит на месте…

— Мы что, на Сатурне? — спросил Витька.

— Не, там минус сто шестьдесят, — сказала Ленка. — И солнце там маленькое. А тут вон какое большое же! Мы точно не в Солнечной Системе.

— А где тогда? — спросил Мишка.

— А это у Йанто надо спрашивать.

— До звезд световые годы же, — сказал Сашка. — Даже ученые пока не знают, как долететь. А мы раз — и тут.

— И это у Йанто надо спрашивать.

— Ага, как же, он ответит, — Мишка покосился на Йанто. Тот с крайним интересом смотрел на торчавший справа колоссальный утес — основание его тонуло в тени, но морщинистый, уступчатый шпиль ещё золотился в свете зашедшего уже здесь солнца. Утес был точно страшной высоты, — его тупая, словно обломанная верхушка уходила за плывущие по небу редкие фиолетово-бурые облака. По основанию утеса взбирались пятна отчетливой зелени, выше что-то белело, — но точно не снег. Мишка торопливо сбросил шапку, куртку, стащил через голову свитер, — даже после заката в воздухе висела душная жара. Земля была горячая, — и явно не от солнца. Мальчишка вновь посмотрел на поднимавшийся там и сям пар. Прямо Долина Гейзеров какая-то!

Сашка тоже разделся до футболки, подошел к одному из растений, пнул толстый рыжий «росток», но тот еле качнулся, словно деревянный.

— Не трогай его, он, может быть, ядовитый, — сказала Ленка.

— Так я ж есть его не собираюсь, — обиделся Сашка. — Мне только эту фигню отломать, для интереса.

— Ты что, хочешь эту дрянь домой тащить? — возмутилась Ленка. — А вдруг она заразная?

— Да ну тебя! — обиделся Сашка. — Йанто вон сколько по мирам бродит — и ничего ему…

— В самом деле дрянь, — сказал Витька. — Словно плесенью покрыта. Брр! Лучше уж камней набрать.

— Ага, драгоценных, — съязвил Мишка. — Ну, куда мы со всем этим пойдем? В школьный музей? Или сразу в краеведческий?

— А всё равно… — упрямо начал Сашка, но тут же махнул рукой и пошел к ближайшему столбу пара. Мишка неохотно поднялся и пошел вслед за ним. Идти было трудновато, — словно с доверху набитым рюкзаком. И дышалось тяжело, — при каждом вдохе воздух ощутимо давил на грудь.

— Тут гравитация больше, — сказал он. — И воздух плотнее. И… фу!

Он замер, словно наткнувшись на стенку. Пар, как оказалось, поднимался над ямой с бурно кипящей грязью. Смотрелось это жутковато, к тому же, из ямы невыносимо несло гнилыми протухшими яйцами. Дальше, там и сям, курились другие похожие ямы, в которых тоже клокотало и булькало. А венчала всё это зрелище многоэтажная пепловая туча над серо-коричневым гребенчатым конусом вулкана. В ней то и дело отчетливо сверкали молнии. Оттуда неровными волнами катился грохот — глухой, но непрестанный. Страшно представить даже, как всё это выглядит вблизи…

Йанто между тем ловко спрыгнул с камня, — и ткнул рукой в сторону утеса.

— За`э рып, — сказал он, после чего просто зашагал в указанном собой же направлении.

— Вот черт лохматый, — буркнул Мишка, но всё же пошел вслед за ним. По крайней мере, в ту сторону местность поднималась, и скалы у основания утеса едва проступали через сплошной ковер темной зелени. Да и таинственные белые пятна настойчиво дразнили взгляд.