– Ты хочешь, чтобы я приехала? Я не могу.

– Господи, да что с тобой сделали в этой больнице? Ты – совершенно другой человек, Эллис. Всего несколько дней, и я не узнала тебя перед отъездом. Что там произошло?

Эллис помолчала. Беатрис ждала.

– Я… Помнишь, того главного врача?

– Сладкий мальчик! Бери его с собой и дуй сюда. Мы его поделим, я обещаю.

– Так вот, это Паоло.

– Какой Паоло?..

– Мой Паоло.

– Подожди, тот самый Паоло из Флоренции?

– Да.

– Эллис!

– Да. Я же пыталась тебе объяснить еще в клинике. Он – ее владелец. Я не знала, что «скорая» отвезет меня туда. Это вышло случайно. Мы не виделись восемь лет.

– Эллис!

– Я… У меня уже никаких сил не хватает. Он меня замучил!

– Вы встречаетесь?

– Еще как! И почти все время он пытается затащить меня в постель.

– Эллис! Вы что, еще ни разу не спали? Господи, вот идиотка! Ты же бредишь им с самого рождения!

– Ну уж!

– Может, ты ждешь, что сразу после первого поцелуя он предложит тебе руку и сердце?

– Наш первый поцелуй был в мои пятнадцать лет. А ему тогда сровнялось двадцать шесть.

Беатрис присвистнула.

– Да уж, девочка, тебе не позавидуешь.

– Беатрис, что мне делать? Я схожу с ума. Но не хочу стать очередным номером в его длинном списке. Жаль, что мы не можем с тобой общаться, как раньше: каждый вечер. Я уверена, что ты бы мне дала кучу хороших советов.

– Не уверена насчет кучи, но один у меня есть: приезжай сюда! Оставь его, пусть поостынет, подумает. Может, за тобой прибежит, при его-то деньгах сюда можно летать на каждые выходные.

– Беатрис, если я его оставлю, он про меня забудет через день.

– Тебя он не забудет. И ты это знаешь. Беда в том, что и он прекрасно знает, как ты трепещешь от одного только его имени.

– У него в марте свадьба.

– У него… что-о? А ты вешаешься ему на шею?! Эллис, ты совсем потеряла рассудок. А ну живо марш ко мне! – Эллис даже показалось, что телефон раскалился, настолько сильную ярость источала Беатрис на другом конце провода. – Эллис! Я сейчас же, как только закончу с тобой разговор, позвоню в аэропорт и закажу тебе билет. А ты, как послушная девочка, сядешь в самолет и прилетишь сюда. А если я тебя не встречу с этого рейса, то завтра утром смотаюсь в Нью-Йорк и притащу тебя за шкирку, как Цезаря!

– Как он?

– Кто?

– Цезарь.

– Засранец! У него свадьба через месяц, а он пудрит тебе мозги!.. И Цезарь тоже это слово! Я его отправлю к маме.

– Лучше ко мне.

– Куда?

– Беатрис, я еще не решилась ехать. Беатрис, я схожу с ума.

– Хватит ныть. Возьми себя в руки, ты всегда умела это делать.

– Не могу-у!

– Эллис, я еще раз вынуждена заметить, что не узнаю тебя. Где твой здравый смысл? Ты никогда такой не была! Ну… если не решила, ехать или нет, хотя бы не лезь на стенки. Все равно кроме меня у тебя никого нет. А каждый день по три часа мы разговаривать не сможем: Стив неправильно истолкует цель моего визита и подумает – я прислана конкурентами, чтобы его разорить.

– Да, нам, пожалуй, надо прощаться.

– Да не надо нам еще прощаться. Просто… ты держись. Не паникуй, подумай: что тебе от него надо?

– Не знаю.

– Ну, ты не хочешь, чтобы он женился. Допустим. А потом – что? Ведь жить с ним все равно что сидеть на вулкане, я надеюсь, ты это хорошо понимаешь?

– Достаточно.

– К тому же у вас настолько разные характеры, что вы подеретесь через два дня и разбежитесь навсегда.

– Нет, Беатрис. Это у него манера общаться такая. Не знаю, имидж, что ли… На самом деле он другой человек. Он очень искренний.

– Ой, Эллис, не смеши меня! Ты ему еще нимб нарисуй. Привози его сюда, и разберемся на месте. А ты, дорогая моя, становишься очень хорошим материалом для психоаналитика.

– Я как раз думаю об этом.

– У меня тут есть один.

– Ладно, Беатрис. Я приеду. Но чуть позже, можно?

– Угу. Я как раз договорюсь с ним, чтобы он и комнатку в своей клинике подготовил. К тому времени она будет в самый раз.

– Ладно, спасибо за звонок.

– Всегда пожалуйста. Держись!

Эллис потянулась на постели. Действие лекарства под названием «Беатрис» дало мгновенный результат: сразу захотелось жить. И даже бороться.

Наутро она привычно выждала до десяти, когда у Паоло закончится обход, и позвонила. Надо, в конце концов, посмотреть, на что он годен, надо ставить вопрос ребром.

Паоло был удивлен. Он был искренне и глубоко удивлен ее настойчивостью. Эллис понимала, в какой мере она рискует, но теперь, после разговора с Беатрис, готова была идти напролом: если сейчас он ее не примет, значит, медсестры и ее подруга говорили правду, и для нее никогда не будет места в его душе. Возможно, она просто ослепила себя любовью и не замечала очевидного вранья. Но ведь это же Паоло. Разве он может быть плохим?..

Над Нью-Йорком бушевал последний день зимы, 29 февраля. Високосный год. Эллис навсегда запомнит эту дату.

…Сначала все шло гладко, немного смущенный Паоло неохотно, но довольно вежливо согласился прийти в кафе в пять часов вечера. В это время день уже удлинился, и Эллис пригрелась в закатных лучах почти весеннего солнышка, сидя на лавочке в маленьком скверике напротив кафе. Она ждала, когда появится Паоло. Он вошел, сел за столик возле окна, ей хорошо было видно, что он ищет ее глазами по залу, но Эллис все не торопилась заходить следом. Что-то изменилось в ее отношении к своему идолу: она перестала его боготворить, и ей вдруг захотелось разглядеть, а что же на самом деле представляет собой этот человек. Неужели он может так бессовестно врать ей? Ведь он знает, наверняка у нее на лице написано, КАК она к нему относится. Минут через пять Эллис увидела, что Паоло начал терять терпение.

– Надо идти, – пробормотала она, поднимаясь с лавочки.

И тут он ее заметил. Он даже резко привстал, чуть не опрокинув столик, лицо его начало наливаться обидой и возмущением. Она шла через улицу и ослепительно улыбалась ему в окно, цокая каблучками по мостовой и вызывая восхищенные взгляды прохожих-мужчин. Все это прекрасно было видно из кафе, и Паоло, проглатывая обиду, залюбовался.

– Ты сейчас была похожа на второе солнышко, родная моя, – он нежно чмокнул ее в щеку, – поэтому больше не обижайся, когда я так тебя называю. Так что за катастрофа у тебя стряслась?

Эллис уселась напротив него, и вдруг он уловил сквозь эту слишком ослепительную улыбку совсем друге настроение: глаза ее сверкали холодно и жестко.

– А какая катастрофа происходит у тебя, когда ты приглашаешь меня в ресторан?

Он стал серьезным и внимательным. А еще чуточку виноватым. Как под сводами беседки, в которой он в первый раз поцеловал ее.

– То есть ты хочешь сказать…

– Я всего лишь хочу сказать, что тоже хочу устраивать наши встречи, когда мне это заблагорассудится. Или ты оставляешь это право только за собой?

– Нет, конечно. Просто у меня меньше свободного времени, а тебе, по-моему, все равно, когда и куда идти.

Эллис проглотила слова о том, как она лезет на стенки, когда ей бывает «все равно», и решительно продолжила:

– А ты хоть раз поинтересовался, как я живу, о чем думаю и чем занимаюсь, уволившись с работы? Тебе известны только факты моей биографии, а – остальное?

– Что за бунт на корабле? – Паоло попытался свести беседу к шутке, воспринимая ее слова, как каприз маленькой девочки.

Эллис это прекрасно видела, и шансов на мирный финал оставалось все меньше и меньше.

– А ты хоть знаешь, что я совершенно одинока в большом городе, даже родной матери наплевать, на что я живу, подруга моя уехала, мужчина бросил…

– Но…

– Я говорю о мужчине, с которым у нас были серьезные отношения, а не о тебе. С работы уволили. И все это – перед Рождеством.

– Немудрено, что ты бросилась под машину.

– Я сейчас обхохочусь от твоего остроумия.

– Извини. Только я не понимаю, что ты сейчас хочешь от меня?