— Я все выясню, — сказала Детвайлер.

Вид у нее был растерянный. Шеф Тотализатора закрыл лицо руками и застонал:

— Нельзя приостановить состязания, в которых они участвуют, а, Пит? Перерасчет, компенсации — помоги нам космос!

— Для этого нет достаточно веских оснований, — ответил ему Крисмас.

Детвайлер последней отключилась от общего канала связи; глаза у нее, перед тем как лицо исчезло с экрана, были как у тяжелобольной.

Крисмас, потирая шею, повернулся к окну. Под речитатив комментатора за стартовые ворота, бесшумно ступая, проследовало с дюжину носорогоподобных животных; над их усердно работающими крупами торчали вверх, как палки, чуть подрагивающие хвосты.

Глядя на них, Крисмас невольно заулыбался, но волшебство исчезло. Он знал — как знали они все, — в чем волшебство. Не в ликовании трибун, не в катящихся на колесиках, наполненных деньгами металлических сундуках Тотализатора, не в стремительном броске носорогоподобных, рогом вниз, через линию финиша, между тем как на их хвостах полощутся разноцветные щелковые флаги миров, разделенных тысячами световых лет. Да, волшебство присутствовало в этом всем, однако рождало его ни то, ни другое, ни третье. И над ним, этим волшебством, теперь нависла опасность.

Послышался мелодичный звон, и на экране появилось худое лицо чернокожего молодого ветеринара.

— Сэр, больница отказывается держать ее у себя — я имею в виду, э-э, молодую особу с Мюрии, — и в то же время она не может вернуться в свою команду. Команда требует, чтобы она себя убила, иначе они грозятся сделать это сами.

— Помоги нам Сольтерра! У нас и без мюрийки хлопот сейчас полон рот! Прошу вас, доктор, временно возьмите заботу о ней на себя, а? Не оставляйте ее одну, покажите то, другое — ну, что поинтересней… Да, знаю, знаю, что вы ветеринар! Пусть Ламонт позвонит мне… Ну, так заберите у нее меч!.. И, пожалуйста, наденьте на нее какие-нибудь штаны. А то вид у нее совсем не цивилизованный… Почему же это девам на Мюрии нельзя носить штаны?.. О, неважно, сделайте все, что в ваших силах, очень прошу!

— Пит, к тебе поднимаются Сар Нисраир и магелланцы, — услышал он голос Даны.

Открылись огромные складные двери, а Крисмас уже стоял, приветствуя гостей.

Рядом с Нисраиром он увидел две черные как сажа странных очертаний фигуры одинакового с ним, Крисмасом, роста; наверху каждой была мертвенно-белая треугольная голова, напоминающая отбеленный лошадиный череп.

Крисмас приветствовал их легким наклоном головы, слушая, как их представляет Нисраир, и не отрывая от них взгляда. Магелланцы молчали и не двигались. Безглазые головы были повернуты к Крисмасу. Как большинство разумных существ в Галактике, Крисмас смотрел по трехмерному телевидению репортаж о первом контакте с существами из другой Галактики, но растерялся и начал нервничать, когда, увидев их во плоти (если это было плотью), обнаружил, как не похожи они ни на кого, кто живет в Млечном Пути. Он чувствовал непонятную, беспричинную тревогу и заподозрил, что от магелланцев исходят инфразвуковые волны.

Внезапно, прервав Нисраира, в переводящей машине магелланцев послышался треск.

— Вы… юридический… этический орган, — произнесла она совершенно монотонно.

Который из двоих говорил через машину, понять было невозможно.

— Именно так, — ответил Крисмас, глядя на лошадиные черепа. — На мне лежит обязанность следить за тем, чтобы правила, по которым проводятся состязания, были справедливы и чтобы ни от духа ни от буквы их не было ни малейших отступлений. Если какое-нибудь из внешних условий, в которых проходят состязания, приводит к неравенству возможностей для участников, мы изменяем правила и утверждаем изменения, если удается, единогласно. Если же единогласие не достигнуто, решаю я. Надеюсь, я понял ваш вопрос правильно?

— Поясните ваше заявление по поводу духа, — сказала машина.

— А, это? Тут я имел в виду следующее: мы не допускаем, чтобы слова, которыми сформулировано правило, мешали реализации нашей цели быть одинаково справедливыми ко всем. Под равными возможностями мы понимаем создание условий, максимально приближенных к условиям жизни на родной планете участника. Например, при помощи специального устройства, создающего дифференцированные гандикапы, мы выравниваем различия в гравитации между планетами, откуда…

— Дух… — И машина пробормотала что-то невнятное. — Вы обладаете огромной властью. Вы могли бы влиять на ход многих состязаний ради собственной выгоды и не быть уличенным. Поясните, поступаете ли вы так. Поясните, откуда вы.

Крисмас посмотрел на Сара Нисраира: неужели тот им не объяснил? Один из глазных отростков Сара Нисраира закрутился спиралью — знак, что Сар Нисраир встревожен.

— Откуда? Как и все здесь (то есть все, кто здесь работает), я сольтерранец, — сказал напряженно Крисмас. — Разве вас не поставили в известность о том, что придумали Планету Состязаний и претворили свою идею в жизнь сольтерранцы и они же ею руководят?

Машина опять забормотала что-то, потом вполне внятно произнесла:

— Поясните, нет ли противозаконных манипуляций ради собственной выгоды.

Крисмас молчал.

— В системе такого рода обман можно определить как частный случай энтропии, — абсолютно непринужденно включился в беседу Сар Нисраир. — Энтропии же, то есть дезорганизации, все цивилизованные существа, разумеется, стараются избежать, ибо никакое локальное усложнение не предотвратит энтропические эффекты в большей матрице. Среди энтропических потенциалов системы «Планета Состязаний» самыми значительными нам представляются три. Во-первых, паразитизм извне — иными словами, исходящие извне попытки ее захватить. Вам уже показывали противодействующие этой угрозе Галактические Силы Безопасности. Второй энтропический потенциал связан с возможными попытками частично разрушить систему ради выгоды, личной или тех планет, откуда они прибыли, со стороны отдельных участников состязаний. Работа присутствующего здесь Главного Распорядителя заключается, среди прочего, в том, чтобы, опираясь на помощь подведомственной ему службы безопасности и на непрерывный подсчет вероятностей, осуществляемый Тотализатором, эту вторую опасность предотвращать. В-третьих, теоретически возможно, что систему попытается разложить кто-то из числа собственных ее организаторов, то есть сольтерранцев. Эта возможность, как я уже объяснил до нашего прихода сюда (быть может, недостаточно подробно), практически исключена: во-первых, из-за очень высокого места, занимаемого честностью в сольтерранской иерархии ценностей, усваиваемой ими с самого раннего возраста; во-вторых, потому что сольтерранцы сами настаивают на проведении регулярных проверок, и в этих проверках наряду с представителями Галактической Федерации участвует комиссия из представителей нейтральных планет с регулярно меняющимся составом. И, разумеется, мы стараемся удовлетворять все материальные нужды сольтерранцев — не правда ли, Питер?

Наступила пауза, и Крисмас услышал, как машина тихо переводит слова Нисраира для магелланцев.

— Мы будем наблюдать, — произнесла вдруг машина. — Одни.

Все четыре зрительных отростка Сара Нисраира, выпрямившиеся, пока он говорил, свернулись в спирали.

— То есть в мое отсутствие? — спросил Сар Нисраир.

— Иными словами, вы хотели бы остаться здесь и посмотреть, как мы работаем? — спросил Крисмас.

— Да, — сказала машина.

— Сколько угодно, — отозвался Крисмас и сразу заметил, что сказал это сквозь зубы. — Рад вас здесь видеть. Устраивайтесь поудобней. Не нужны ли вам… э-э… стулья? Поверхности для отдыха?

По магелланцам побежали вдруг волны, потом это — так же неожиданно, как началось, — прекратилось, но магелланцы теперь стояли позади и немного в стороне от Крисмаса.

— Занимайтесь своими обычными делами, — сказала машина.

— Хорошо, — проскрипел зубами Крисмас.

Нажатием кнопки он вызвал Дану, поклонился, прощаясь, Сару Нисраиру, и Дана проводил того до дверей; зрительные отростки у Сара Нисраира, когда он выходил, стояли торчком.