— Какую игру вы затеяли?

— Никаких игр, миледи. — Заставив ее покраснеть до корней волос, он поправил ее юбку, чтобы ткань закрыла лодыжки. — Просто вы напомнили мне об одном правиле, которое я очень редко нарушаю.

Син взял ее за руку и в буквальном смысле поволок к двери. Он вел себя так, словно ему не терпелось поскорее от нее избавиться.

— Какое же это правило? — спросила она оскорбленным тоном.

— Я стараюсь избегать эмоциональной привязанности. А с вами, леди Джулиана, этого избежать не получилось бы.

Это была проверка.

Так он себя успокаивал, выводя леди Джулиану из кабинета, что служил хранилищем минеральной коллекции лорда Кемпа.

Он проявил себя как истинный джентльмен.

Ну, почти.

Встреча эта если и привела леди в замешательство, то только самую малость. Не успев ее даже распробовать, он поднял ее и отряхнул смятые юбки. Только ярко-розовые флажки на щеках свидетельствовали о том, что всего несколько минут назад она резвилась с малознакомым молодым человеком.

Алексиус и сам толком не понимал, зачем прекратил элегантную игру в кошки-мышки. Сестра заклеймила леди Джулиану как бессердечную, прожженную девицу, решившую во что бы ни стало украсть у нее лорда Кида. Но Белль ошибалась. Да, Джулиана, несомненно, подружилась с бароном, но назвать ее бессердечной или прожженной язык не поворачивался.

Она была совершенно невинна.

Это не могло не повлиять на него.

Возможно, винить следовало дурную кровь предков, бегущую по его венам и артериям. Господь свидетель: яблочко упало совсем недалеко от яблони. Старший Синклер считал это плюсом, но две жены, которых он схоронил, вряд ли с ним бы согласились.

Первую жену, мать Белинды, выбрал лично дед Алексиуса. Жили они без любви, периодически допуская насилие, как в спальне, так и за ее стенами. После рождения дочери отец Алексиуса жил отдельно от маркизы. По словам сестры, отец часто избивал свою супругу, и все думали, что это происходит из-за того, что она не способна родить ему наследника.

Когда Белль было пять лет, мать ее умерла от воспаления слизистой желудка; отец в это время развлекался на охоте с очередной любовницей.

Жену свою он не оплакивал. Не успело тело маркизы остыть, как старший Синклер уже отправился в Лондон с намерением возобновить свои похождения. Запойный пьяница, он нередко пускал в дело кулаки и обрел скандальную славу за дерзкое обращение с дамами.

Мать Алексиуса, леди Сьюзан, была как раз одной из тех безымянных девиц, которых так любил соблазнять и бросать его отец-алкоголик. К несчастью для Синклера-старшего, она оказалась младшей дочерью графа Талмашского, наделенного огромной властью, как в политической, так и в светской жизни.

Узнав о деликатном положении дочери (многие считали, что это было результатом жестокого изнасилования), лорд Талмаш поставил Синклера перед выбором: или брак, или смерть. Тот благоразумно предпочел жениться. Женщина она была весьма приятная, к тому же семь месяцев спустя новоиспеченная маркиза принесла ощутимую пользу, а именно родила Синклеру наследника.

Тот же, в свойственной ему эгоистической манере, отпраздновал благую весть о рождении сына в постели любовницы. Леди Сьюзан впала в депрессию, от которой, по мнению многих, так и не оправилась. Через несколько месяцев после второго дня рождения Алексиуса мать погибла под колесами кареты. Ходили слухи, и небеспочвенные, что это было самоубийство. Кто-кто, а Алексиус и Белль знали, каково это — жить под жестоким контролем отца.

Старший Синклер не выносил каких-либо проявлений слабости и чувства сострадания, и уроки свои он в буквальном смысле вколачивал детям в головы.

Леди Джулиана замерла, когда они с Алексиусом подошли к главной лестнице. Молчание его почему-то раздражало. Она отпустила его руку.

— Лучше мне идти дальше самой.

— Как хотите.

— Да, именно этого я и хочу, — отозвалась Джулиана. — Маман надеется подыскать нам, своим дочерям, выгодные партии в этом сезоне, а вы…

— Не гожусь на эту роль?

Она покраснела от его прямоты.

Слова леди нисколько его не задели. То, что к ее красоте прилагался еще и незаурядный ум, только подогревало его интерес.

— Да. Но, умоляю вас, не обижайтесь!

— Что вы, что вы! — Он осторожно погладил ее подбородок. — Я вам абсолютно не подхожу.

Леди Джулиана горячо закивала.

— Хорошо, что у нас нет расхождений на этот счет.

— Это не совсем так.

— Прошу прощения?

— Хотя я абсолютно не подхожу на роль супруга, мне бы очень хотелось увидеться с вами вновь.

— Мне это не кажется благоразумным.

— Пожалуй. Но разубедить меня будет очень непросто, — с этими словами он заключил Джулиану в объятия, заставив ее даже вскрикнуть от неожиданности.

Его губы, повергая ее в неистовство, парили совсем рядом. Она ждала поцелуя в любой момент. Казалось бы, что может быть проще — преодолеть этот дюйм и утолить жажду… Но он отпустил ее.

Пошатнувшись, она отступила на одну ступеньку и ухватилась за перила.

Ему было приятно видеть, как огорчил ее несостоявшийся поцелуй.

— Предупреждаю вас, леди Джулиана, в следующий раз я не буду вести себя как джентльмен.

Фрост вышел из полумрака лишь тогда, когда Син и леди Джулиана уже поднялись почти до середины лестницы. «Интересно», — подумал он. Он оставил леди Лори и последовал за Сином, потому что реакция того на леди Джулиану очень его разозлила. Что-то между ними было, но что, он не мог взять в толк. Ведомый любопытством, он прокрался вслед за ними и увидел, как парочка ныряет в кабинет. Через двадцать минут они оттуда вышли, и от внимания Фроста не ускользнул румянец на щеках леди Джулианы, смятые складки ее юбки и мрачное выражение лица ее спутника.

Что бы ни произошло в той комнате, довольным он явно не выглядел.

В груди его разгоралась злоба, источник которой Фрост сам не мог проследить. Они с Сином не раз делили женщин. Как только Фроста утомила бы эта застенчивая скромница, он с радостью передал бы ее другу.

Что-то с Сином было не так.

Если леди Джулиана каким-то образом околдовала его, то Фрост намеревался приложить все усилия, чтобы разрушить эти чары.

Еще ни одной женщине не удавалось их рассорить. И Фрост готов был пойти на все, чтобы леди Джулиана не стала первой.

— Думаешь, пойдет дождь?

Джулиана взглянула на Корделию, сидевшую возле матери на одеяле, с книгой на коленях, и перевела взгляд на небо, затянутое тучами.

— Скорее всего, — сказала она, швыряя хлебные крошки жадным чайкам, которые с чарующей ловкостью ловили их, паря у кромки воды. — В воздухе пахнет грозой.

Она взяла большую краюху хлеба и рассмеялась, когда нахальная птица выхватила ее из рук.

— Дождь начнется не ранее, чем через несколько часов, можно не спешить, — сказала маркиза, отвечая на немой вопрос, не пора ли собираться и возвращаться домой.

Когда леди Данкомб за завтраком объявила, что они устроят пикник на берегу Темзы, дочки согласились с большой неохотой. Поздно заканчивающиеся балы порядком их утомили, и им хотелось в кои-то веки провести вечер дома. Однако переубедить маркизу было тяжело — и вот, захватив миссис Мэддок и леди Харпер, они отправились на живописную поляну близ Ричмонд-бридж.

День выдался погожий и тихий; Джулиана невольно вспомнила деревенскую идиллию, которой наслаждалась прежде.

— Не хочешь с нами поиграть? — крикнула ей Лусилла, гонясь за небольшим плетеным обручем.

— Да, присоединяйся! — тяжело дыша, поддержала ее леди Харпер. — Если, конечно, не собираешься скормить всю нашу снедь птицам.

Сестра Джулианы исхитрилась уговорить тридцатилетнюю леди Харпер сыграть в энергичную игру под названием серсо. Взяв в каждую руку по палке, участницы должны были подбрасывать семидюймовый обруч в воздух, чтобы другие ловили их также на палки. В случае с Лусиллой и леди Харпер это была забава безнадежная ввиду, увы, их неуклюжести.