– Я так рад, что вы согласились помочь!

Это, когда, интересно, я согласилась? – подумала Сэм, но разочаровывать судью теперь было просто немыслимо.

– О! Вы работали в Сан-Франциско, у вас много опыта. Конечно, мы все вам поможем, я например, хоть сейчас к вашим услугам. Просите что угодно! Кстати, шериф мой друг.

– Да-да. – Сэм поняла, что, если сейчас судью не остановить, он, пожалуй, проговорит еще несколько часов без ущерба для собственной психики и голосовых связок. – Я, безусловно, попробую, но ничего не гарантирую.

Сэм встала и взяла сумочку, показывая, что собирается уходить.

– Давайте я вас провожу, – тут же предложил судья. – Вы знаете, я знавал Ричарда еще до того, как семья…

В этот вечер Сэм едва добрела до постели, сил принять душ у нее не осталось. Эткинс ушел уже ночью, и если бы ему не позвонила его обеспокоенная жена, то, наверное, остался бы до утра.

В комнате было свежо и пахло какими-то поздними цветами, что распустились под окном, в саду. Только проведя в Окленде первую ночь, Сэм поняла, почему многие жители больших городов стремятся перебраться куда подальше от цивилизации. Сама она и жила и училась в мегаполисах, проводя на природе в детском лагере только каникулы. Но теперь… Эта тишина, эти ароматы, свежий воздух. Сэм стала чувствовать себя гораздо лучше, успокоилась, проблема с Реем, которая раньше в прямом смысле слова изводила, как-то стерлась, забылась. Больше не было напряжения, необходимости зажимать себя в стальные тиски воли.

Сэм скинула одежду и, завернувшись в одеяло (она обожала спать обнаженной), закрыла глаза. Можно вдохнуть полной грудью: завтра выходной и не нужно никуда идти. Только навестить Канингенов. Сэм стало не по себе при этой мысли. Конечно, судья человек очень милый, будет жаль его огорчать, да и служебный долг забывать не нужно, к тому же и обещание, данное Джессике – хотя бы попробовать разобраться в сложившейся ситуации, – все это, разумеется, очень важные причины. Но Сэм чувствовала, что пойдет туда завтра не из-за них. Нет, не стоит обманывать саму себя. Хватит, один раз она уже наступила на эти грабли… Так было в прошлый раз.

Рей с каждым днем все более и более отдалялся, а Сэм мучилась самыми разными предположениями, начиная от изменений в собственной внешности и заканчивая патологическим страхом перед браком у партнера. Так или иначе, но она искала причину в себе. Пробовала поговорить, но Рей отмалчивался, а мысли об измене ей и в голову не приходили. Потом Сэм в одно прекрасное утро случайно нашла в кармане его брюк чей-то колпачок от помады. Подозрения, зародившиеся в ту же минуту, быстро подтвердились. Волосы на одежде, окурки с красным обрамлением в машине, несколько припрятанных бокалов и бутылка шампанского под сиденьем. Все было столь очевидно, что оставалось лишь собрать вещи и уйти, но Сэм решила остаться. Она выдумала целую уйму отговорок от собственных подозрений и, зная в глубине души, что обманута, все надеялась на мимолетное увлечение. Рей вернется, погуляет на стороне, развлечется, а потом придет к ней, никуда не денется. Однако прошел месяц, два, ситуация не изменилась. И каждый день Рей изменял все более нахально, открыто. Сэм страдала, но не решалась заговорить первой, а он, вероятно желая скинуть ответственность, ждал именно этого. Вот тогда-то у нее и начали открываться глаза. Трус. Самый обыкновенный заурядный трус, бегающий от женщины, которая даже женой ему не приходится. Обманщик. Не может сказать прямо, все виляет. Неизвестно, сколько еще продолжалась бы эта игра в кошки-мышки, но Сэм, утратившей часть иллюзий, захотелось наконец правды. И она перешла в наступление. Найдя новую улику не игнорировала ее отныне, а предъявляла любовнику претензии. Рей вяло выкручивался, не слишком утруждая себя выдумыванием отговорок. Сэм видела, что стала безразлична ему, но снова делала ставку на самообман. Любит, это временное, мелкая интрижка, надо уметь прощать. Так постепенно подошел тот вечер, когда разбились зеркало и хрустальная пепельница в форме половинки грецкого ореха.

Теперь Сэм зареклась лгать самой себе. Ничего хорошего из этого не выходит, проблемы нужно решать, а не загораживаться от них. И вот на горизонте появилось то самое, что имеет обыкновение впоследствии плавно перетекать в некую абстрактную сущность, которую люди обычно и называют проблемами. Ричард Канинген. Нет, не обязательства перед судьей, не долг, не совесть и даже не любовь к детям поведут завтра Сэм к старому вагончику на окраине Окленда. Просто там живет человек, чей образ стоял теперь у нее перед глазами. Исполненное страдания лицо, эта жуткая попытка натянуть на себя презрительную маску циника.

Странно, после Рея Сэм думала, что теперь достаточно долго не подпустит к себе мужчин, но сегодня ей впервые за полгода стало одиноко и неуютно в собственной постели. Чистые простыни, пуховая подушка, свежий воздух и аромат цветов, чего лучше? Но Сэм слишком хорошо знала, чего ей не хватает, а точнее – кого. Сильного, мужественного, к которому хочется прижаться, чьи руки хочется ощущать своим телом, чье тепло чувствовать, словно оно проникает сквозь кожу. Рея? Нет. Этот негодяй оказался не сильным, не мужественным и вообще не. Ричарда. Определенно не хватало именно его. Сэм попыталась представить, сколько дней этот человек не мылся, сколько пива влил в себя с момента смерти жены, но желаемого отвращения, увы, не возникло. Наоборот, все эти подробности сделали предмет вожделения более объемным, почти осязаемым, вспомнились запахи, вспомнились те единственные прикосновения, когда Ричард вытолкал Сэм из своего вагончика-дома. Несмотря на усталость, тело настойчиво требовало контакта с мужчиной. И ему было абсолютно плевать на то, что желанный субъект, вероятно, вне зоны досягаемости и вообще недоступен по целому ряду причин.

Сэм повернулась на другой бок, поплотнее закуталась в одеяло. Одиноко. Когда четыре года подряд засыпаешь рядом с кем-то, потом сложно отвыкнуть от этого. Даром что прошло уже полгода. И все же это не повод бросаться в объятия первого встречного, который привлек внимание. Нет, Сэм не влюблена. Боже упаси в такого влюбиться! Нет. Просто это дает себя знать одиночество. Может, пора? Ведь проблема с Реем уже изжила себя. По крайней мере за последние две недели Сэм ощутила в себе потребность хорошо выглядеть, красиво одеваться не ради себя, а ради окружающих. Пока все равно, какого они пола. Просто для людей. Но, как психолог, Сэм знала, что это не случайно. Женщина снова проснулась где-то внутри и напомнила о себе. Только сегодня, проведя целый день за работой, Сэм это осознала. Значит, конец затворничеству и мужененавистничеству. Спящая красавица готова встретить своего Принца.

Музыка снова орала, заглушая все сторонние звуки. Изнурительная какофония в сочетании с жарой и отсутствием нормальной дороги могли кого угодно вывести из состояния равновесия, но Сэм оставалась спокойной. На этот раз, уже четко представляя себе маршрут, она надела кроссовки, джинсы и спортивную куртку. Одним словом, подготовилась. Итак, он, наверное, опять спит.

Сэм уверенно направилась к вагончику и толкнула дверь. Та, как и в первый раз, скрипнула и отворилась. Знакомый коридор был заставлен канистрами с бензином; одежда, висевшая на вешалке, куда-то исчезла, равно как и шурупы с гайками. Отметив все это, Сэм двинулась дальше.

Ричард сидел на диване спиной к выходу и что-то напряженно рассматривал. Кожаная куртка, джинсы, уделанные машинным маслом, сапоги – ничто не вечно под луной, кроме одежды закоренелого холостяка. Сэм символически постучала по стенке, но музыка съела эти довольно громкие звуки. Ричард не обернулся.

– Простите за вторжение, – Сэм почти прокричала эти слова. – Но я не могла до вас достучаться.

Ричард вздрогнул, но не повернулся к непрошеной гостье. Руки его судорожно забегали по дивану, что-то собирая. Сэм заметила белые края каких-то бумаг. Прячет. Неужели у него здесь наркотики?! Это было первое, что пришло в голову. Но, с другой стороны, наркоту обычно не складывают в пакет. И вообще, если человек уже собрался принять дозу, то его не остановит даже появление полиции. Сэм видела подобные вещи: его уже под обе руки держат, а он только о своем, глаза осоловелые, руки дрожат. Но Ричард не производил впечатления наркомана, даже чисто внешне. Хотя, конечно, кто знает, сколько раз он принимал дозу. Может, вчера первую. Тогда последствия пока не проявились и все впереди.