Мгновенно среагировав, Болан тоже бросился вперед. Он выскочил из кабины своего боевого фургона и тотчас занял место за рулем спортивного «ягуара», стоявшего наготове.

Бандиты, разумеется, действовали умело, но человек спасал свою жизнь, и это придавало ему ловкости и силы.

Сорвавшись с места, «ягуар» помчался вдоль пирса. Неожиданно на столбах складской зоны вспыхнули фонари, словно облегчая охотникам погоню за дичью, и тогда в нескольких сотнях футов от старой «Кристины» Болану открылась трагическая развязка происходящего: двое злодеев настигли свою жертву и теперь тащили ее обратно к кораблю. Не снижая скорости, Болан направил автомобиль прямо на них. Громилы моментально выпустили несчастного и брызнули в разные стороны, предоставив тому самолично выпутываться из ситуации. Подобные трюки Болан знал очень хорошо.

Он едва не налетел на упавшего пленника, но вовремя успел свернуть и тотчас же направил «ягуар» в сторону парня, который пустился бежать вдоль дока. Никелированный бампер автомобиля с глухим стуком врезался в бандита и, протащив его на крутом вираже, сбросил в воду. Другой малый, сообразив, что дело нешуточное, отскочил к складам и приготовился стрелять. «Ягуар» с визгом затормозил у него под самым носом и одновременно в открытом окне показался ствол «отомага». Бандит начал стрелять первым, зато Болан целился точнее — из дула вылетел кусок ревущей смерти и разом снес громиле половину черепа.

Еще не затихло эхо этой скоротечной перестрелки, а «ягуар» уже летел навстречу третьему участнику ночного инцидента.

Недавняя жертва нападения так и осталась лежать на том месте, где упала, брошенная боевиками. Судя по всему, человеку крепко досталось: губы его кровоточили, один глаз заплыл и не открывался. Но самое худшее — и это Болан определил сразу — у него начался сильнейший сердечный приступ.

На «Кристине» между тем возник переполох.

Не теряя времени, Болан подхватил несчастного на руки, отнес его в машину и быстро помчался прочь.

Человеку становилось все хуже и хуже. Дыхание сделалось хриплым и прерывистым, а полуприкрытый здоровый глаз заволокла мутная пелена приближающейся смерти.

Разумеется, Болан владел некоторыми методами восстановления сердечной деятельности, однако сейчас, и он это отлично понимал, требовалась неотложная помощь профессиональных врачей. Ближайшая больница располагалась в нескольких кварталах отсюда.

— Не шевелись, — приказал Болан. — И не паникуй. Через пару минут будем в больнице.

Умирающий попытался что-то ответить ему.

— Помолчи! — оборвал его Болан.

Но человек словно не слышал его. Сквозь свистящее натужное дыхание несчастного Болан едва разобрал несколько бессвязных, отрывочных слов:

— Управление... большая опасность... помогите ей... девушке...

Вступать в переговоры, и уж тем более что-либо уточнять, не имело смысла. Сейчас главным было — доставить умиравшего в больницу. Буквально каждая минута была на счету. Пассажир все еще пытался втолковать своему спасителю — пожалуй, нечто более существенное, чем угасающая жизнь, — когда «ягуар» промчался по дорожке ко входу отделения «Скорой помощи» и остановился возле пандуса.

У дверей одиноко скучал полицейский, облаченный в мундир.

— Сердечный приступ, — бросил ему Болан. — Вызови врачей.

Полицейский заглянул в машину, после чего, ни слова не говоря, спешно скрылся за дверью.

Дыхание старика прервалось. Болан вытащил несчастного из кабины и, уложив его на землю, принялся делать массаж сердца. Между тем появились санитары, которые уже всерьез взялись за пациента. Следом за ними подошел врач с болтающимся на шее стетоскопом. Пока санитары укладывали больного на носилки, врач непрерывно продолжал массаж.

Кажется, теперь можно было и исчезнуть. Однако реплика, которую бросил полицейский санитарам, придерживая перед ними дверь, заставила Болана насторожиться. Нет, в таком случае уходить, пожалуй, рановато.

— Хорошенько позаботьтесь о судье, ребята, — вот что сказал полицейский.

Он бросил на Болана выжидательный взгляд. Тот пристроился в хвост процессии и вошел в приемный покой.

Там суетились люди, готовя кислородный аппарат и какие-то другие сопутствующие агрегаты, а судью, между тем, без задержек пронесли прямиком в реанимационное отделение.

Кто-то вскрикнул:

— Боже, да это же судья Дейли!

Полицейский с любопытством разглядывал Болана, вероятно, силясь вспомнить, где прежде мог встречать это лицо. Решив, что подобная процедура чересчур затягивается, Болан отрывисто приказал:

— Немедленно сообщи семье пострадавшего.

Повинуясь спокойному властному тону, полицейский четко развернулся на каблуках и затрусил к стойке дежурного.

Оставшись один, Болан быстро прошел в реанимационную.

— Каковы его шансы? — тихо спросил он молодого врача, склонившегося над пострадавшим.

— Через сколько времени после остановки дыхания вы начали стимуляцию сердца?

— Через несколько секунд.

— Тогда ему повезло, — удовлетворенно кивнул врач. — Сердечную деятельность мы уж как-нибудь стабилизируем, ну, а потом...

— Я офицер полиции, — солгал Болан. — Мне нужно с ним поговорить.

— Исключено, — сердито отозвался врач. — Этот человек едва жив.

И тем не менее человек был в сознании и пытался что-то сказать. Болан прошмыгнул мимо врача и наклонился, чтобы уловить с трудом произносимые слова.

— Мел... Девушка... Замышляют... Помогите...

— Где она? — быстро спросил Болан. — Где девушка?

Слова, прошелестевшие в ответ, можно было истолковать и как «пай», и как «гроб».

Болан вопросительно посмотрел на врача.

— Пайн Гров, возможно, — пожал плечами врач. — Это загородный клуб, к западу отсюда. А теперь уходите...

— Искры, — пробормотал Болан.

— Что?

— Позаботьтесь о судье, — сухо сказал Болан и вышел из отделения.

Полицейский все еще названивал куда-то. Проходя мимо, Болан прощально помахал ему рукой.

Несколько секунд он сидел за баранкой «ягуара», обдумывая услышанное, затем сорвался с места и помчался в западном направлении.

Вот они, искры, — по сути, целый фейерверк! Федеральный окружной судья, мафиози, загородный клуб, девушка, очутившаяся в западне, — словом, какая-то непонятная и страшная история. Похоже, тут придется хорошенько поработать.

— Спасибо тебе, судья! — возбужденно прошептал Болан. — Я уж что-нибудь придумаю. Наверняка.

Местной торговой палате нравилось считать, что самый крупный город штата Огайо имеет «наилучшее расположение в стране». По многим причинам, возможно, так оно и было. В радиусе пятисот миль сосредоточилось более половины общего населения США и Канады, пятьдесят пять процентов промышленных предприятий и более пятидесяти процентов магазинов розничной торговли обеих стран. Один из самых загруженных национальных портов — Кливленд — принимал суда, пришедшие не только с Великих Озер, но и со всего мира — благодаря полноводной реке Святого Лаврентия.

Лишь Нью-Йорк и Чикаго могли похвастать большим числом штаб-квартир, принадлежащих крупнейшим корпорациям. Нет смысла перечислять все промышленные гиганты, обосновавшиеся в Кливленде, достаточно отметить, что из тысячи ведущих корпораций страны здесь базировалась пятьдесят одна, — знающие люди оценят эту цифру по достоинству!

Действительно, городу было чем гордиться.

Среди таких самых заметных «корпораций», не занесенная, впрочем, в бюллетень Торговой палаты, без видимых сбоев работала одна, именуемая «Коза Ностра», чей валовый годовой доход превышал бюджет многих мелких государств. Эта организация со штаб-квартирой в Нью-Йорке с давних времен открыла в Кливленде свой процветающий филиал.

Во главе его стоял известный всем Тони Морелло.

Что он из себя представлял? Ветеран преступного мира и специалист по подкупам, любящий вращаться в светском обществе и предпочитающий работать со столпами американского бизнеса. Впрочем, он не брезговал и азартными играми, и наркотиками, и проституцией, и порнографией — словом, всеми видами противозаконной деятельности, на которой многие акулы подпольного мира, как правило, и сколачивали огромные состояния, открывавшие им доступ в «высший свет».