– Какое совпадение потребностей, – озадаченно отзывается Томин.
– Ох, уж эта мне «хата с краю»! – в сердцах говорит Пал Палыч, выслушав исповедь Барсукова.
– Но я…
– Мало могли сообщить о мотоциклистах? А нам бы и это тогда пригодилось! И то, что вы отмолчались, Барсуков… нас подвели, а себя еще больше.
Барсуков тяжело вздыхает:
– Теперь-то понял!
– Задним умом все крепки! Отшвырнули неприятную историю, а она вернулась. Как бумеранг.
Друзья отходят посовещаться.
– Ну-с? – тихонько спрашивает Томин. – Трое в кузове – не увеселительная прогулка.
– Барсуков! – окликает Пал Палыч. – Когда в НИИ зарплата?
– Десятого и двадцать пятого.
Томин и Пал Палыч обмениваются взглядом.
– Да, похоже на то.
– Надо взять с поличным, Саша!
– Как парень? – указывает Томин на Барсукова.
– Я бы доверился.
– Рискнем довериться. – Томин останавливается перед Барсуковым. – Вы согласны вызубрить и твердо исполнять наши инструкции?
– Я? Конечно. Обязан…
Грузовик Барсукова выезжает с автобазы, и неподалеку его останавливает Марат.
Садится в кабину, вместо приветствия говорит:
– Час пробил! Поезжай, за углом притормозишь.
Барсуков молча повинуется. За углом поджидают Миша, Сергей и бывший «бутылочник» в форме военизированной охраны. Быстро лезут в кузов.
Барсуков дает понять, что, хотя и с большой неохотой, но смирился с навязанной ему ролью.
– Хоть бы предупредил! – бормочет он. – Уж предупредить нельзя? За человека не считают!
– Гони в институт! – распоряжается Марат.
Грузовик едет по городу…
– Все кипятишься? – спрашивает Марат, пока они ждут у светофора. – Чудак… – Он немного возбужден и не прочь поговорить.
– Не знаю, зачем вы едете… – ожесточенно ворчит Барсуков, – и знать не хочу… Но я рискую…
– Пустяки, Леша.
– Нет, я рискую! – настаивает Барсуков (он ведет разговор, который должен отвлечь внимание от его дальнейших действий). – И хоть бы какой интерес! Подвезешь кого по дороге – и то на бензинчик подбрасывают. А тут такое дело… ты мои материальные обстоятельства знаешь…
– Заметен проблеск разума. Позвони завтра, потолкуем про бензинчик.
– Ах, ты… – чертыхается Барсуков, глянув на показатель горючего. – Бензинчик-бензинчик, а он весь вышел! Надо заправляться.
Впереди как раз видна колонка.
– Некогда! – вскидывается Марат. – Дотянешь!
Барсуков стучит по стеклу прибора:
– Не видишь, на нуле!
– Болван!
– Ты на меня не кидайся! До института, между прочим, две остановки на метро. Пожалуйста, не держу!
– Давай быстро! – сбавляет тон Марат.
Грузовик подруливает к колонке. Марат следует за Барсуковым к окошечку.
– Почетный караул?
– Помолчи! – внушительно советует Марат.
Барсуков сдает девушке талон. Почти бежит обратно. Держит шланг заправки. Марат – рядом как приклеенный.
А девушка немедля набирает номер телефона.
– Дежурный Управления уголовного розыска майор Рожков, – слышится отвечающий ей энергичный голос.
– С автозаправочной станции, – волнуясь, говорит девушка. – Товарищ от вас был… предупреждал очень… Сейчас шофер подал талон с двумя загнутыми уголками…
– Спасибо, – доносится голос Рожкова. Он уехал?
– Заправляется.
…Рожков в дежурной части, нажав кнопку на пульте связи, произносит:
– Подполковник Томин! Сигнал с бензоколонки!
– Вас понял! – отвечает голос Томина.
Сегодня выплатной день, и группа захвата дежурит на территории НИИ. Томин отдает команду в ручной радиопередатчик:
– Сигнал с бензоколонки! Все по местам!
Подчиняясь этому приказу, четверо молодых людей направляются по двору института к проходной. Двое других молодых людей идут по коридору и скрываются за дверями с табличкой «Медпункт» и «Библиотека». По лестнице, поднимающейся при начале коридора, взбегают трое до площадки второго этажа. Один из них поправляет кобуру на поясе.
В это время грузовик притормаживает, Марат выпрыгивает из кабины и теряется в толпе.
А грузовик тем временем въезжает через раздвигающиеся и вновь сдвигающиеся металлические ворота на территорию института.
Миша, Серега и «бутылочник», не вызвав ничьего интереса, покидают кузов.
Барсуков отирает лоб и подмигивает показателю бензина, который по-прежнему показывает ноль.
Сотрудник угрозыска оповещает по рации:
– Трое, один в форме военизированной охраны, направляются к четвертому корпусу!
Грабители беспрепятственно проникают в длинный пустой коридор.
– Прошли медпункт! – тихо сообщает наблюдатель из медпункта.
– Готов, – так же отзывается голос Томина. Не доходя до парадного вестибюля, виднеющегося впереди, «бутылочник» останавливается.
– Я здесь, – говорит он.
А приятели бегут к кассе. Серега прижимается к стене рядом с дверью, Миша «со слезой» кричит:
– Марья Петровна! Скорей! Федор…
Но докричать заготовленный текст не успевает: дверь кассы распахивается, появляется Томин в сопровождении двух сотрудников.
– Должен огорчить – уголовный розыск!
В коридоре крепко берут за локти «бутылочника».
– А где ваш Былов? Где хитроумный Марат? – вопрошает Томин. – Или он всегда чужими руками?
– Чтоб он сдох! – рычит Серега.
Кабинет в следственном изоляторе. Конвоир вводит Марата. Едва переступив порог, тот начинает защитительную речь:
– Пал Палыч, я еще раз обдумал все обвинения в мой адрес. То, что вы называете «подстрекательство», неверно отражает мое поведение. Есть бытовое понятие: дать совет…
– У нас сегодня другая тема.
– Но вы понимаете – просто дать совет! – не может остановиться Марат. – Пусть безнравственный, согласен, но в этом нет – как у вас называется – состава преступления.
– После, Былов, после… Я имею поручение прокурора допросить вас об отношениях с матерью.
В формулировке «поручение прокурора» Марат не улавливает странности, но несколько удивлен оборотом беседы.
– Мать?.. Довольно известная эстрадная певица. Имеет определенные заслуги на этом поприще, – осторожно говорит он.
– Меня интересуют ваши отношения.
– Ну… Обыкновенные… Она несколько надоедлива и старомодна, но в принципе неплохая женщина.
– Случались конфликты?
– В пределах нормы, Пал Палыч. Человек, по-моему, должен понимать, что подчиняется общим для всей природы законам. Применительно к данному случаю – это врожденная и односторонняя обязанность родителей делать все возможное для процветания потомства. Между прочим, и современная мораль…
Любит он звучно поговорить, даже сейчас слегка увлекся, но Пал Палыч жестом просит его умолкнуть.
– Мне поручено ознакомить вас с одним документом. Это письмо вашей матери… – Бывают сообщения, которые с трудом делает даже следователь и даже весьма несимпатичному подследственному. – Она послала его вам из Костромской области, со своей родины…
– Она же уехала на гастроли, – вставляет Марат, немного обеспокоенный выражением лица Пал Палыча.
– Нет, на родину. И умерла… покончила с собой… Ознакомьтесь с письмом.
Марат поражен, новость не укладывается у него в голове. Пал Палыч тактично отворачивается, стараясь предоставить ему подобие уединения.
Марат берет письмо… Его читает за кадром голос Вероники Антоновны – читает немного бессвязно, как сам Марат, выхватывая из текста главное:
«Прощай, Марик. Я ухожу… Я узнала о тебе такое, с чем нельзя дальше жить. Небо рухнуло над моей головой… Никогда бы не поверила, что…
Понимаю, тебе будет больно. Ты останешься один на свете… Я не смогла удержать тебя от ужасного зла всей своей жизнью. Может быть, хоть от чего-нибудь удержит смерть? Это моя последняя надежда…»