— Нужно было пригласить ее, — заметил я.

— Она бы не смогла. Ей нужно быть с малышом. Ему год. — Лицо парнишки расцвело. — Посмотрите, — сказал он и полез в задний карман.

Я знал, что за этим последует, и приготовился к церемонии. Она была быстро осуществлена. Я посмотрел на фотографию маленького Келли, пробормотал, что наверняка никогда не существовало более очаровательного ребенка, и фотография была возвращена в бумажник, а бумажник — в карман.

Келли серьезно кивнул мне:

— Да, ваше величество, сэр. Умный. Умный этот малыш!

Меня спасли ребрышки. Я считал их самой нежной и ароматной частью вырезки, и они доставляли мне настоящее наслаждение. Мне было просто жалко смотреть, как быстро они исчезают. Пока мы занимались ребрышками и бифштексом, разговор наш на время прекратился. Возник он снова, когда мы оба, почти одновременно, откинулись на спинки стульев со вздохом удовлетворения.

— Я наелся до отвала, — констатировал Келли. — Прекрасная еда!

Я заказал еще спиртного. Мы выпили. Все было очень приятно. Я расслабился и чувствовал себя комфортно.

Келли осушил последний стакан мартини и извлек из него оливку на тонкой желтой палочке. Он поизучал ее слегка помутневшими глазами сверху, с боков и снизу. К моменту, когда закончился этот осмотр, он узнал об оливке очень много. Затем Келли сунул ее в рот и склонился над столом.

— Скотт! У меня есть план, — шептал он, как заговорщик.

— О'кей, какой план? — благодушно спросил я.

— Я обращусь в организацию и «закажу» кого-нибудь! — продолжал азартно шептать он. — Чтобы кого-нибудь убили. Я получу сенсационную информацию!

Я выпрямился и чуть не опрокинул свой бурбон с водой.

— Ты что, спятил?

— Ничего подобного, — запротестовал репортер.

— Ты пьян. Забудь об этом.

— Я не пьян. Это как раз один из вопросов, который я хотел с вами обсудить.

— Повтори, — приказал я. — Повтори медленно и спокойно. Перестань пить. Скажи мне все снова.

— О'кей, — охотно согласился паренек. — Объясняю. Первое. Вы говорили с капитаном Сэмсоном. Вы знаете, что происходит. Знаете, что есть какая-то группа, организация. Людей все время сбивают автомобили, и потом водители удирают. И никаких следов. Второе. Кто-то выполняет эту работу за деньги. Людей убивают за плату. Это своего рода бизнес. Третье. Я нанимаю этих людей, выясняю все об их организации и разоблачаю их. Грандиозная сенсация! После этого мне дают газету. Все очень просто!

Я с недоверием уставился на него:

— Келли, ты определенно свихнулся. Вот первый простой вопрос. Допустим, что это не просто пьяный бред. Чем ты заплатишь этим парням? Детскими шариками? Нет, из этого ничего не выйдет. У тебя давно уже нет игрушечных шариков.

— Достану денег, — не сдавался Келли. — Ну, заплачу после. Не заплачу вовсе. Откуда мне знать, сколько они берут? Может, я сумею договориться. Здесь не о чем беспокоиться. — Он наклонил голову и упрямо смотрел на меня налитыми кровью глазами. — Слушайте, — сказал он грубовато, — что вы имели в виду, говоря, что я растерял свои шарики?

— Среди всевозможных сумасшедших выдумок эта, — я сердито посмотрел на него, — может занять самое первое место. Еще есть один вопрос, — продолжал я с раздражением. — Ты, вероятно, не знаешь, что организовывать кровавые преступления противозаконно! Это нарушение закона, понимаешь?

— Успокойтесь, — поморщившись, проговорил он. — На самом деле никто ведь не будет убит. Это будет искусная игра. Как только я сумею с ними договориться, мы вызовем полицию. Вызовем самых разных полицейских. Защиту. И мы посадим всех преступников в тюрьму!

Я глядел на него в упор, будто он был экспонатом в музее.

— Здорово! Веселенькое дело! Ты сообщаешь бандитам: вот тот молокосос, мол, нанес мне обиду. Прикончите его. Кстати, а кто же будет этим паразитом, твоим обидчиком? — Я встряхнул головой.

— Вы, — вот так, не задумываясь, выпалил он. Не моргнув глазом. Просто «вы», и все. Я вздохнул.

— Келли, — сказал я, — значит, вы убьете меня? Он посчитал, что все это очень забавно. Вскоре парень несколько поостыл и смотрел на меня затуманенными глазами. Его челюсть отвисла, и губы распустились.

— Мне как-то нехорошо, — пробормотал он.

— Келли, — назидательно произнес я, — тебе нужно хорошенько выспаться. Я больше ничему не удивлюсь. Ты просто перепил. Да и я чувствую, что немного плыву. Остановись, брат. Выпей кофе.

Я подозвал официанта и заказал два черных кофе.

— Келли, — повторил я, — тебе необходимо выспаться или обратиться к психоаналитикам. Однако, мне кажется, сейчас лучше поспать. Допивай свой кофе и беги домой. Позвони мне завтра.

— Обязательно.

Веки моего спутника опустились. Свет в «Серале» пригасили, и я не был уверен, что и мои веки не поползут вниз. В центре маленькой танцевальной площадки появилось какое-то пятно. Начиналось представление. Марсель объявил, что скоро начнется шоу. Последовали несколько бойких реплик конферансье, за ними — несколько шуток в микрофон. Затем микрофон убрали, и освободилось место для танцоров-апашей. Апаши в гареме. Они танцевали хорошо, хотя и были не на месте. Затем посетителям клуба была предложена еще пара номеров. Я ждал, когда же начнется стриптиз.

И вот наконец в освещенный круг крадучись вошла высокая грациозная брюнетка. Она приблизилась к краю танцевальной площадки. Я ждал, когда же конферансье уберет микрофон, девушка тоже в нерешительности стояла и ждала. Я подумал, что по всем показателям это стриптизерша.

Микрофон все еще стоял на месте — и будь я проклят, подумал я, если она не подойдет и не начнет петь!

Она действительно пела как стриптизерша. При этом ее чрезвычайно большая грудь соблазнительно поднималась и опускалась. Серебристое платье с высоким воротником плотно облегало вызывающие формы певицы. Брюнетка пела, плавно покачиваясь взад и вперед. Мне было приятно на нее смотреть.

Закончив свой номер, певица поклонилась с полным безразличием на лице и улыбнулась только тогда, когда зажегся свет и раздались аплодисменты. Она была довольно близко от нас, поэтому я широко ей улыбнулся, когда она покидала сцену. Брюнетка посмотрела на меня. Сквозь меня. И снова — на меня. Я продолжал улыбаться, показывая все свои зубы, и бурно аплодировать. Она спустилась к эстраде и, обойдя площадку и эстраду, подошла к завешенной бархатом арке. Там стоял мой старый приятель «красный нос», который беседовал с облаченным в смокинг Виктором Пилом. Певица с могучей грудью с минуту поговорила с ними, взглянула через плечо на меня и снова принялась болтать. Потом она скрылась в арке. Келли встал.

— Мне нужно идти, — сказал он каким-то басом. — Поймаю такси.

— Я подвезу тебя, — предложил я.

— Нет, нет. Нет, — пробормотал он. — Меня устраивает такси. — Он неуверенно шагнул и закачался. — Б-р-р, жена убьет меня…

— Если останешься жив, позвони мне завтра, — бросил я ему вслед.

Он кивнул и двинулся с места. Я вдруг что-то вспомнил.

— Эй, — позвал я его, — вернись!

Репортер остановился и, развернувшись, направил свои стопы в нужном направлении. Я дал ему номерок из гардеробной:

— Возьмешь свою шляпу. Скажи блондинке, Шелл, мол, шлет ей свою любовь.

Я проглотил свой кофе и поднял глаза. Около столика, глядя на меня ледяными, голубыми глазами, стоял Виктор Пил. Более того, рядом с ним стояла крошка с могучими легкими. Она улыбалась. Но не ему, а мне.

— Хэлло, Пил, — поприветствовал я его. — Вы принесли счет? Все было великолепно.

— Не надо счета, — проговорил он, приподняв толстую губу и обнажив кривые зубы. Похоже, он улыбался. Не надо счета! Крутой парень!

Он повернулся к грудастой.

— Глория, — сказал он высокопарно, — это мистер Скотт. Шелдон Скотт. Мистер Скотт, мисс Глория Уэйн.

Я учтиво поздоровался. Она взяла мою руку и сжала ее в своих. Это было приятно.

— Здравствуйте, мистер Скотт, — промурлыкала она и отняла руку.