— Ты сукин сын, убийца! — сквозь зубы сказал я. Сузив глаза, он замахнулся рукой с револьвером, готовый рукояткой ударить меня по лицу.

— Кувшин! — остановил его большой слизняк, стоявший слева от меня. Он произнес это с удивившей меня решительностью. Лицо низкорослого типа скривилось, он опустил револьвер и плюнул мне в физиономию. Этот плевок угодил мне в подбородок и скатился на рубашку. Я утерся руками.

— Сукин сын, убийца, — повторил я. Взглянув мне прямо в глаза, он прохрипел:

— Ох, браток, браток! — и улыбнулся настолько криво, что мне даже показалось, будто у него парализована правая сторона лица. Бандит ткнул ствол револьвера мне в бок, да так сильно, что я невольно замычал. — Вперед! — скомандовал он.

Я двинулся вдоль холла. Жирный парень пропустил нас вперед и двинулся за нами.

Все произошло очень быстро и тихо. Нас никто не видел и никто не слышал. Мы прошли один пролет лестницы, и маленький пробормотал:

— Попрощайся с парнем у входа.

Я кивнул клерку, пожелал ему доброй ночи, и мы вышли на улицу и повернули налево. Я видел свою машину, она блестела совсем близко впереди, а немного позади я заметил длинный черный автомобиль. Эта черная машина, вероятно, принадлежала бандитам. Я весь кипел. Злоба раскаленным потоком заливала мой мозг. Я чувствовал, что мог бы убрать их всего шестью пулями, но мне был нужен мой револьвер, а он лежал на сиденье моего автомобиля. Я не знал, как поступят эти гады с моим «кадиллаком», заберут ли его.

Мы поравнялись с моей машиной, и я быстро шагнул к ней, остановился, а затем решительно двинулся дальше, будто внезапно передумав.

Кувшин схватил меня за руку и ткнул револьвером в спину:

— В чем дело, мальчик? Что ты хотел сделать? Сзади приблизился жирный парень:

— Что ты хочешь, Скотт? Оставишь свою машину здесь?

Они немного пошептались за моей спиной. Я не мог ничего расслышать, но маленький потянул меня назад к «кадиллаку».

— Влезай, братишка. Подними руки и залезай за руль, — скомандовал он.

Я успокоился, держа руки перед собой, и быстро уселся сверху на револьвер, оставленный мною на сиденье.

— Руки на руль, братишка. Скорость двадцать миль в час, — продолжал командовать жирный. — Возвращайся в Уилшир. Чуть превысишь двадцать — и получишь вот это в кишки.

Он направил свой револьвер с длинным стволом прямо мне в бок.

Я запустил мотор и медленно пополз по Нортон-стрит к Уилширу.

— Поверни направо, жми по направлению к Беверли-Хиллз, — рявкнул у меня над ухом маленький бандит.

Я повернул направо. Вплотную за нами двигался большой «линкольн».

— Вы что, собираетесь везти меня на Першинг-сквер, куда отправили Келли? — осведомился я. — К памятнику Моцарта?

— Нет, ты поедешь в другое место, браток. Ты, оказывается, не очень-то и образован. Этот памятник не Моцарту, а Битховену. — Он произнес «Битховен».

Я не надеялся на ответ, но все же спросил:

— Кто же из вас расправился с Келли?

— Ты какой-то чудной, — ответил он, — задаешь больше вопросов, чем тот парнишка. А теперь заткнись!

Я медленно вел машину к Ла-Сиенца, вверх по Сансет-стрит, мимо «Мокамбо» и «Стиро», следуя по широкой извилистой дороге, мимо мест, где играют на деньги и иногда стреляют в людей.

Когда мы были уже почти у границы города, Кувшин покрутил револьвером у меня под ребрами:

— Вверх по Сансет, прямо по Доуэни-роуд. Мы доехали до тихой неосвещенной части дороги, и я понял, что если быстро что-то не предприму, то у меня уже никогда не будет другого шанса. Я незаметно, словно невзначай, положил левую руку на колени.

— Обе руки на руль, братишка, обе руки! — прикрикнул Кувшин.

Мне пришлось снова взяться за руль левой рукой. Но я не должен был упустить свой единственный шанс. Спидометр держался все время на двадцати. Я взглянул в зеркало заднего обзора. Огни большого черного лимузина двигались вплотную за нами.

Я глубоко вздохнул и с силой ударил по тормозам. От толчка я привскочил на сиденье и в тот же момент левой рукой выхватил из-под себя револьвер. От внезапного резкого торможения машину сильно тряхнуло. Сидевшего рядом со мной Кувшина швырнуло вбок и ударило о дверцу автомобиля. Тотчас же из его револьвера вырвалось пламя выстрела, но пуля, просвистев над моей головой, лишь вдребезги разбила стекло.

Я стиснул в руке ствол пистолета и направил его на коротышку. Я намеревался выстрелить ему прямо в лицо. Его револьвер снова был на уровне моих глаз, и я смотрел прямо в черную дыру ствола. Но прежде чем кто-то из нас смог выстрелить, шедший за нами «линкольн» с ходу врезался в наш «кадиллак». Дуло револьвера перед моим лицом дернулось, и из него снова полыхнул огонь. Я почувствовал, как мне обожгло кожу горла, да ощутил легкое покалывание горячих крупинок пороха на лице. Не растерявшись, я спустил курок. Маленький парень обмяк и замертво сполз на пол автомобиля.

Не успел я опомниться, как сзади хлопнула дверца машины, и в глазах у меня помутилось от вспышек выстрелов. Смутно различив белое пятно лица большого парня, я тоже выстрелил в него и тут же понял, что промахнулся: жирный успел упасть на тротуар, уклонившись от моей пули.

Я перебрался через труп коротышки и выскользнул из автомобиля. Опустившись на четвереньки, сжимая пушку в правой руке, я пополз под прикрытием автомобиля назад, к проезжей части улицы. Затем, лежа на животе, вытянул перед собой руку с пистолетом и огляделся по сторонам. Красная вспышка огня вырвалась оттуда, где укрылся жирный парень. Я почувствовал толчок в левое плечо — пуля прошла сквозь мякоть. Стиснув зубы, я направил свой тридцать восьмой в сторону вспышки и спустил курок. Затем, опустив ствол револьвера пониже, снова выстрелил. Мои пули попали в жирное тело. Я услышал, как бандит замычал, потом застонал.

Я порылся в карманах пальто и выудил оттуда коробку спичек. Мое плечо чертовски болело, но кость явно не была задета, рука действовала нормально. Я зажег спичку, потом с ее помощью все остальные и бросил полыхавшую коробку на улицу. Яркая вспышка дала мне возможность разглядеть тело большого парня, растянувшегося на тротуаре. Он слабо шевелился. Револьвер, выскользнувший из его пальцев, отлетел в сторону.

Под прикрытием автомобиля, согнувшись, я двинулся к нему. Приблизившись, отбросил ногой револьвер, схватил лежавшего парня за воротник пиджака, перевернул на спину и навис над ним. Глаза жирного были открыты, кровь пузырилась на губах и черным ручейком стекала на подбородок. Возможно, мои пули задели его легкие или порвали артерию, которая вела куда-то в глубь его огромного тела.

— Говори, негодяй, — рявкнул я, — где эта радиофицированная комната? Куда вы вчера ночью возили Келли? Назови вашего босса!

Он молчал, но его глаза чуть задергались. Я сунул ему в рот дуло револьвера, нисколько не беспокоясь, что могу повредить эмаль на его зубах.

— Ты сейчас умрешь, — прошипел я. — У тебя будет шанс выкарабкаться, если поможешь мне. Говори, или я вышибу твои мозги, и они разлетятся по всей улице.

Я выдернул ствол револьвера из его рта вместе с куском зуба, и жирный закашлялся кровью, испачкав свое пальто. Бандит пробулькал, словно полоскал горло:

— Третья… Уитмер.

— Кто ваш босс? — продолжал орать я. — Быстро называй его имя, или ты — труп. Кто у вас главный?

Он глядел на меня совершенно пустыми глазами, бессмысленно, как идиот. Из отвалившейся челюсти медленно текла кровь. Его тело отяжелело и кучей тряпья повисло на моей руке. Того, что заставляло его шевелиться, думать и говорить, больше не существовало. Жизнь покинула его. Он был мертв. Оба бандита были мертвы. А всего-то я получил от них — горевшую рану в плече, кипевшую внутри бессильную злобу да последние слова этого типа: «Третья… Уитмер». Они могли, конечно, что-то означать, а могли и ничего не значить.

Некоторое время я стоял на коленях посреди улицы. Потом выпрямился, засунул револьвер обратно в кобуру. Поразмыслив, я выволок маленького парня из своей машины и затолкал его на заднее сиденье «линкольна». Труп жирного я уложил сзади на пол машины. Затем сел в «кадиллак» и развернул машину.