Ведущая на мостик лестница была всего метрах в десяти от него, и Йаати вмиг проплыл бы их, — но для этого пришлось бы снять бронежилет. Один раз он уже спас ему жизнь, — когда «двупал» щелкнул его по животу своими электрическими щупальцами, — и остаться беззащитным не хотелось.

Совсем некстати он вспомнил историю про обезьяну, сунувшую лапу в кувшин и не способную разжать кулак с горстью орехов, — и невольно хихикнул.

Как ни странно, это помогло, — по крайней мере, мозги заработали яснее. Йаати заметил, что до ближайшего мостика всего метров пять-шесть. Вновь набрав побольше воздуха, он побрел к нему, тут же окунувшись с головой.

Через несколько секунд грудь снова начало жечь, и Йаати удвоил усилия. Он наполовину шел, наполовину плыл, словно водолаз в старинном тяжелом скафандре, — вот только шланга с воздухом у него не было, и его охватила паника: как-то вдруг он осознал, что совсем не представляет, в какую сторону идти. Наверху путь казался коротким и простым, — но под водой он словно попал в какое-то другое измерение, бездушно-враждебное и напрочь лишенное ориентиров.

С каждым мгновением вдохнуть хотелось всё мучительнее. Йаати изо всех сил рвался вперед, уже совсем не понимая, куда, — пока буквально не уперся в стену. Глубина тут оказалась небольшой, — его судорожно поднятая рука достала до воздуха, — только вот дышать через неё не получалось. Потеряв последнее соображение, Йаати рванулся вправо, вдоль стены, — и в этот раз ему всё же повезло. Дно круто пошло вверх, ещё шаг — и он, схватившись за мостик, вынырнул, отчаянно хватил ртом воздух, тут же обмер от испуга, — в какой-то миг ему показалось, что он всё ещё под водой, — и судорожно задышал.

Горло горело, от холода воды его начало трясти. Извиваясь, как червяк, в узкой щели между мостиком и шершавой влажной стеной, Йаати кое-как выбрался наверх и сел, сжавшись, весь дрожа и кашляя от попавшей-таки в горло воды, невыразимо гадкой на вкус, — похоже, что подвал и впрямь затопила прорвавшаяся канализация. Вся его одежда промокла и противно липла к телу, — но, по крайней мере, нож и сумка с припасами остались на месте. Нащупав их, Йаати осознал, что запросто мог утонуть вместе с ними, что называется, на ровном месте, — мысль их бросить ему и в голову не пришла. Но сейчас он был уже слишком измучен, чтобы переживать на этот счет. Душевные муки — это, конечно, возвышенно и интересно, но грубые страдания тела, даже если это всего лишь пронзительный сырой холод, просто не оставляют им места.

Доносившийся сверху злобный писк действовал ему на нервы. Здесь твари не могли добраться до него, — но наверняка привлекут внимание тех, кто сможет. Оставаться тут не стоило, хотя посидеть, отходя от пережитого напряжения, всё же очень хотелось.

Йаати поднялся и побрел по мостику, высматривая дверь. Она, конечно, оказалась заперта, — но он просто подобрал увесистый кусок бетона и принялся яростно долбить по обитой железом створке. Ржавчина и гниль уже изрядно поработали над ней, так что вскоре замок с хрустом провалился внутрь. Йаати бросил кусок бетона в воду и, запустив в дыру руки, рванул дверь на себя. Ничего!

Зарычав от злости, он уперся ногой в стену, и рванул ещё раз. Дверь подалась с раздирающим треском, за ней открылась дышащая влажной могилой темнота. Протянув вперед руки, Йаати, чуть помедлив, нырнул в неё.

Через несколько шагов он уперся в стену, повернул вправо — и наткнулся на лестницу. Она вела вверх, что совсем ему не нравилось, — но выбора не оставалось. Сидеть и ждать, кто тут найдет его, было бы уже слишком страшно.

Миновав два пролета, он уперся в дверь — тоже, разумеется, запертую. Дверь на втором этаже также оказалась заперта, — к тому же, как раз из-за неё доносилось стрекотание тварей. На третьем этаже лестница кончалась.

Йаати пошарил по стенам в поисках стремянки, ведущей на чердак, — но ему попалась лишь одна дверь, конечно же, запертая, как и все остальные. Он прижался к ней ухом, — но из-за неё не доносилось ни звука. Открывалась она наружу, и он изо всех сил врезал по ней ногой. Щиколотку тут же пронзила боль, но она лишь разозлила его, и он пнул дверь ещё несколько раз, — пока замок не вылетел, и она не распахнулась настежь. Он вывалился в какую-то полутемную комнату. Свет проникал в неё лишь через проем следующей двери, и Йаати, хромая, выбрался в него.

Он оказался в новом коридоре с рядом пыльных окошек в потолке. К счастью, пустом, — по крайней мере, тут ничего не двигалось. Йаати прислушался, — но сюда, вроде, никто не бежал, хотя треск выбитой им двери наверняка был слышен по всему зданию. Долго это точно не продлилось бы, и, ёжась от холода, он торопливо пошел вперед. Голова у него кружилась, соображал он тоже не слишком хорошо, и, в конце концов, замер, не понимая, тот ли это коридор, по которому он недавно бежал — или другой? Но здесь тяжело пахло гнилью, и Йаати судорожно вздохнул, поняв, ЧТО может так пахнуть. Мертвечина, что же ещё?..

Как-то вдруг он заметил, что коридор впереди перегорожен баррикадой из мебели и каких-то железных шкафов, — а перед ней по полу разбросаны тела. Не человеческие — и он медленно, словно во сне, пошел к ним. Едкий, кислый запах, как стена, висел в воздухе, и вступив в него Йаати замер, принюхиваясь. Гарь, но какая-то незнакомая, не дерево, не бумага, не пластмасса. Тогда что?..

Он осторожно шагнул вперед. Под ногой что-то тихо хрустнуло. Штукатурка. Как-то вдруг Йаати увидел, что стены коридора усеяны странными одинаковыми выбоинами… и понял, что это за запах. Порох. Здесь был бой, недавно, — наверное, всего несколько часов назад. Запах ещё не успел выветриться. Но пахло и кое-чем ещё. Кровью. Пробитыми внутренностями. Смертью.

По коже Йаати прошел резкий озноб, и он почувствовал, как все волоски на ней поднимаются дыбом. Идти вперед совершенно не хотелось, — но снизу доносилось стрекотание тварей, да и возвращаться ему точно было некуда.

Он медленно, словно во сне, пошел вперед, то и дело оглядываясь. Впереди, на полу, лежало пять или шесть темных куч. Лишь подойдя поближе, он опознал уже знакомых «руканогов». Они лежали неподвижно, в больших темных лужах, вне всяких сомнений, мертвые, — но всё равно, сердце Йаати билось где-то у горла. Если бы хоть одна из тварей шевельнулась, — он точно умер бы на месте. Тут же валялись их пушки, и он даже подобрал одну, но механизм оказался искорежен пулями, и он осторожно положил её обратно. Здесь дрались насмерть, — в стальных шкафах баррикады зияло несколько страшных оплавленных дыр. Обойдя темные тела тварей, Йаати осторожно взобрался на неё.

Теперь он увидел четверых защитников. Тоже мертвых. Они неподвижно лежали на полу, в таких же темных лужах. Их грудь, плечи и голени прикрывали серые металлические щитки, — но здесь, похоже, взорвалось сразу несколько гранат. Пол в нескольких местах был глубоко выщерблен, стены сплошь иссечены осколками, как и тела, в темных комбинезонах и шлемах с тусклыми от осевшей на них пыли стеклянными забралами. Йаати порадовался, что хотя бы лиц мертвецов не видно. Рядом с ними лежало их оружие, и он быстро спрыгнул вниз. Похоже, что гранаты взорвались уже после того, как последние твари были застрелены, — а помощь ни к тем, ни к другим так и не подошла. В этом было что-то жуткое, — даже более жуткое, чем иссеченные осколками тела. Какая-то последняя степень. Он сам не мог понять, чего, но последняя.

Осторожно обойдя мертвецов, он подошел к единственному уцелевшему автомату, — три остальных оказались искорежены взрывами. Выглядел он очень странно — косая, с рамкой для руки ручка впереди, и прямоугольный магазин сзади. Нормального приклада тоже не было, лишь угловатый корпус странного серо-фиолетового цвета, со сложным прицелом наверху, — не оптическим, но тоже совершенно непонятным. Вместо ствола из корпуса торчала какая-то штука, похожая на дульный тормоз пушки, но тоже более сложная.

Медленно, словно во сне, Йаати нагнулся и поднял оружие. Оно оказалось тяжелее, чем он думал, — впрочем, он, конечно, никогда не держал в руках настоящего оружия, до этого самого момента, — и неудобно лежало в руках. Он взял его за ручку и цевьё — но задняя часть перевешивала, а когда он взялся за неё позади магазина, начал перевешивать перед. Йаати покрутил странный автомат в руках, потом всё же догадался приложить его к плечу. Так оказалось почти удобно, — к тому же, прямо перед его правым глазом теперь оказалось стекло в металлической рамке. Там, в перекрестье двух линий, дрожала красная точка. Наверное, прицел.