— Я собираю… вещи, которые могут быть… полезными, — фемма говорила с небольшими паузами, словно внутри у неё что-то заедало. Магнитофон, скорее всего. Всё интереснее и интереснее, подумал Йаати.

— Что за вещи? — спросил он.

— Разные вещи. Можешь посмотреть, — фемма повернулась и зашла в квартиру. Её босые ноги резко цокали, — ну да, на подошвах у неё такая же мозаика, подумал Йаати, следуя за ней. Но зачем тогда вообще робот в виде девочки, если он должен лишь поднимать тяжести?..

Квартира, конечно, оказалась нежилой, — то есть, сырой, замусоренной и грязной. Сквозь пыльные стекла пробивался тусклый свет заката. К счастью, никаких скелетов, на которые он уже настроился.

— Здесь, — фемма показала на нижний левый ящик кремово-голубого шкафа-стеллажа, занимавшего заднюю стену спальни. Пустого, по крайней мере, на виду.

Вздохнув, Йаати сел на корточки и открыл пластиковую дверцу. Слева аккуратной стопкой лежали небольшие белые поддоны, затянутые прозрачной пленкой. Под ней виднелась знакомая розовато-серая масса, так что он разорвал пластик и бодро очистил весь поддон. В животе залегла приятная тяжесть, — и сразу захотелось спать. Один такой поддон был неплохим обедом, а их тут оказалось с дюжину. При должной экономии их хватит на неделю, а может, и больше, так что голодная смерть ему точно пока не грозила.

Справа стоял большой железный ящик для инструментов. Наевшись, Йаати с натугой вытащил его, и заглянул внутрь. Из кучи непонятных деталей торчала фигурная рукоять, и он тут же ухватился за неё. В руке у него оказался большой, матово-серый пистолет. Конечно, без магазина, и он вновь полез в ящик, выкладывая на пол детали, одну за другой. Процедура заняла немало времени, однако в итоге, кроме кучи явно бесполезных запчастей, перед ним оказались:

— коричневая кожаная кобура к пистолету, судя по ремешкам к ней, армейская;

— две дырчатых шестнадцатизарядных обоймы к нему же;

— небольшая коричневая граната, похожая на крошечный огнетушитель;

— ещё граната, побольше, обложенная тоже коричневыми, на ощупь керамическими пирамидками;

— какая-то плоская круглая штуковина с сине-зелеными светящимися полосками, состоящая из двух частей, вращавшихся на шарнирах, и кольцом, тоже как у гранаты;

— небольшая тяжелая штуковина, похожая на маленький фонарик, с большой кнопкой и алым стеклянным глазком;

— небольшая железная коробка с темно-серыми, в двух желтых поясках, пистолетными патронами в количестве девяноста шести штук;

— герметически закупоренная банка с чистым бромом, если верить этикетке;

— какой-то прибор, похожий на ручную рацию, но с единственной большой красной клавишей.

Глядя на весь этот набор, словно составленный сумасшедшим любителем ребусов, Йаати ошалело почесал в затылке. Пистолет был его спасением, без вопросов, — без него он просто не решился бы выйти за дверь. Но вот что делать с остальным, — он решительно не представлял. В фильмах он видел, как бросают гранаты, — но потом проклятые штуковины взрывались, и он не знал, решится ли на такой подвиг. Бром, с его милой способностью превращать всё, на что он попадает, в гиль, был полезен даже сам по себе, — хотя бы для поливания врагов. Если же привязать эту банку к гранате, а потом кинуть её, — конечный результат не слишком отличался бы от взрыва химической бомбы. Способ, ясное дело, не слишком удобный, — но такое применение банки было явно полезнее прямого бросания её в цель.

Плоская круглая штуковина тоже наверняка была гранатой. Хотя заряд взрывчатки в неё точно не поместился бы, светящиеся полоски наводили на неприятные размышления о чем-то радиоактивном. Во всяком случае, дернуть за кольцо и посмотреть, что получится, он всё же не решился, — но, если у него ничего больше не останется, эта штука тоже может пригодиться. Прибор же, судя по виду, посылал какой-то сигнал. Йаати даже осмелился нажать на кнопку, — и его тут же передернуло от противного зуда в ушах — или, скорее, где-то между ними. Какой-то генератор помех, такой мощный, что действовал даже на мозги. В данных условиях штука совершенно бесполезная, и он снова задумался. Пистолет ещё как-то укладывался в общую картину, — но банки с бромом точно на дороге не валяются. Непонятно, где фемма могла её найти, — разве что где-то тут, поблизости, есть химический завод или склад реактивов. Эта идея показалась Йаати перспективной, и он спросил:

— Где ты взяла бром?

Фемма не ответила. Очевидно, вопрос не был предусмотрен программой, и Йаати вздохнул. Он понятия не имел, как нужно общаться с роботами. В голову упорно лезли перфокарты, бобины с перфолентой и тому подобная чушь.

— Откуда эти вещи? — вновь спросил он.

— Найдены в разных местах, — бесстрастно сообщила фемма. — Давно.

Йаати вздохнул.

— Кто приказал тебе искать их?

Молчание.

— Откуда к тебе поступает энергия?

— От реактора.

— Где этот реактор? Как к нему пройти?

Фемма не ответила. Но на её лбу открылся «третий глаз» проектора, — смотрелось это жутковато, — и в воздухе повисла призрачная трехмерная схема, очевидно, окрестностей. Йаати поднялся и подошел ближе, рассматривая её. Внутри схемы мерцал красный пунктир, обозначавший маршрут к цели, что радикально облегчило дело.

Как оказалось, древний дом имел вход в обширную систему подземелий. Они, в свою очередь, выходили в туннель, ведущий, очевидно, к северной башне. Путь к нему казался недлинным, — всего километр или два, — но чрезвычайно извилистым. К тому же, он пересекал колоссальное помещение, очень похожее на отстойник, — а это точно не обещало ничего хорошего. Особого выбора, правда, не имелось, — второй такой шанс ему точно не представился бы.

Йаати недовольно мотнул головой. Питать особенных надежд не стоило, — это он уже очень хорошо понимал. Но и пустое ожидание ему ничего не дало бы.

— Спасибо, — машинально сказал он.

— Не трогай кувшинов, — вдруг сказала фемма.

— Что? — удивленно спросил Йаати.

— Не трогай кувшинов, — механически повторила фемма. — Они не агрессивны.

— Кувшины? — Йаати совсем не понимал, о чем идет речь.

— Да.

— Какие кувшины?

Молчание.

Йаати вздохнул. Казалось, что у феммы начался бред… только вот бредить машины не могли: все их слова были записаны заранее, и они просто выдавали их в ответ на внесенные в программу вопросы. Или ситуации. Или…

Йаати вновь недовольно мотнул головой. Насколько он знал, технология общения с компьютерами была довольно сложной, — но в ней он не разбирался ни фига, да не особо и рвался: он же всё же не ученый. На этом он решил и закончить, — тварей за полем собралось уже несколько десятков, и это упорное сборище начинало откровенно пугать.

Но уходить сразу он не стал, решив всё же осмотреть квартиру. Напрасно, как оказалось, — ничего полезного тут не было, ни еды, ни каких-то журналов или книг. Свет, правда, зажигался, — но вода уже не шла, так что с мыслью о ванне пришлось с сожалением расстаться. Всё, что он смог в этом плане, — отыскать чистую одежду, более-менее подходящую по размеру, и сложить барахло, как оказалось, довольно массивное, в сумку. Кобура доставила ему массу хлопот, — но, в конце концов, он ухитрился пристроить её на правом боку. Ему не терпелось убраться из квартиры, — молчаливо стоявшая фемма действовала ему на нервы. Не вещь, но и не человек, — нечто такое, к чему он не знал, как относиться.

— Не трогай кувшинов, — повторила фемма, когда он открыл дверь.

— А что будет, если трону? — спросил Йаати, обернувшись.

Фемма неподвижно смотрела на него.

— Смерть.

Спасибо, очень приятно, подумал Йаати, вновь садясь на лестнице. Только смертоносных кувшинов мне и не хватало. Вновь недовольно мотнув головой, он вытащил из сумки обоймы и набил их. Потом вставил одну в пистолет, передернул затвор, — и с душевным трепетом нажал на спуск.

Трах! Из стены напротив фонтаном брызнули осколки. Оружие резко ударило в руку, звук выстрела ударил по ушам, в нос ударил резкий, едкий запах сгоревшего пороха. В этом плане пистолет работал отлично, — хотя рассчитан он явно был на взрослого, и от силы отдачи заныло запястье.