Он обхватил меня за талию, устраивая удобнее, а я закрыла глаза и коснулась его губ языком. По Рею прошла дрожь, и он едва слышно застонал. Прижал крепче, одной рукой зарывшись в волосы. Я отвечала ему как могла – даже приобняла за шею. Только сердце мое не сбилось ни на миг, продолжая стучать ровно и неторопливо.

Руки его вдруг стали горячими, он гладил меня по спине, оставляя за собой пылающие дорожки, а я подумала, что пора прекращать этот театр одного актера. Отстранилась от него не спеша, напоследок мягко коснувшись губами. Он провел пальцем по моим, и шепнул на ухо:

- Ама, я…

Я не дала ему договорить. Приложилась к его губам еще раз и свистнула, призывая Азура. Вскочила в седло и быстро помчалась домой.

Я хотела не эти губы. Не эти руки. Я хотела другого мужчину.

У конюшни стоял Мастер. Он дернулся в мою сторону – но его опередил Рей. Промчался ветром, взметнув юбки проходившей мимо гувернантки, и подхватил меня, когда я спешивалась. Он стоял слишком близко, прижавшись всем телом, коснулся губами мочки уха, отстранился, но не убрал рук с талии. Не замечая ничего вокруг, смотрел только на меня. А я, чувствуя, как сердце наконец пустило вскачь, смотрела только на Мастера.

Он остановился резко, как на стену налетел. Я ожидала ярости, злости. Но он снова меня удивил. Улыбнулся. Жестко, неприятно, обнажив белоснежные зубы. Улыбка больше походила на оскал.

После обеда Рей зашел попрощаться. Сказал, что его вызывают родители – начинается охота.

Мы тепло попрощались, но целовать себя я больше не дала. Рей улыбнулся, обнял меня крепко и сказал, что будет писать. Я кивнула и проводила его до ворот, помахав на прощание. Если бы знала, что больше никогда не увижу его живым, никуда бы не отпустила.

Глава восьмая.

Вечер прошел на удивление спокойно. Я сидела у себя, закопавшись в древний трактат о магии. Пыталась разобраться, почему у меня пока нет ведущей стихии. Глаза устали, но я не обращала внимания – чтение неожиданно увлекло. Сидела в кресле, болтала ногой и грызла печенье, что подсунула мне тетушка Мэй – главная повариха. Приговаривая, что я вдруг «исхудала до изморыша, что аж вон кости торчат», она поставила на столик тарелку с шоколадным печеньем и кувшин с горячим какао, а напоследок потрепала по голове, бормоча под нос, что я отличный ребенок, но кушать стоило бы получше.

Улыбнувшись думам о доброй поварихе, я прозевала появление Мастера.

Он телепортировался прямо в комнату, хотя знал, что могу быть заняла.

Или хуже того – раздета.

Уселся в кресло напротив, не обращая на меня никакого внимания. Я решила подыграть. Продолжая махать тапкой, читала, даже произносила некоторые слова вслух. И снова магия – я так увлеклась, что позабыла про ночного визитера.

Он вдруг навис надо мной, загородив свет. Тень упала на страницы. Очутившись с ним нос к носу, заерзала, как в детстве – некоторые привычки неискоренимы.

Стоило ему взглянуть не по доброму – тут же возникала потребность в движении.

- Читаем? – Ухмыльнулся и неожиданно принюхался.

Решила говорить прямо:

- Я жду извинений за вчерашнее. Ты обидел меня, Александр.

- Извинений? Любопытно, – сказав это, выдернул меня из кресла и припечатал к стене. Тяжелая книга глухо упала с колен на ковер.

Не успела даже моргнуть, а он уже рядом. Близко-близко. Раздражение и гнев схлынули. Вдруг остро почувствовала, что стою перед ним в прозрачной тунике и коротких джинсовых шортах. Я позволяла себе одеваться так только перед сном, в своей комнате - где никто не увидит.

Не могла же я знать, что он придет. Или могла?

Он стоял так близко, что я почти упиралась носом ему в грудь. Он пах какими-то травами и слегка бергамотом. Вдохнула глубоко, задела его грудью. Соски затвердели, а щеки запылали. Попыталась отступить, но некуда было. Подняла голову и встретилась с ним взглядом. Что прочитала в нем – не передать. Клубок эмоций, запутанный, тугой, полный противоречий.

И вдруг так захотелось его, что кровь забурлила. В ушах звон, щеки пылают, а глаза, наверняка бесстыжие.

Приподнялась на носочках, положила руки ему на грудь. На ощупь не человек – сталь. Только сердце вот-вот из груди выскочит. Как и мое собственное.

Махнула рукой на детские воспоминания о нем. И на юношеские.

Есть только здесь и сейчас. Потянулась, прижалась к нему, и наконец-то поцеловала. Губы твердые, сам замер, что-то еще думает. Раскрыла его губы, лизнула. Подхватил меня резко, сжал до боли и понес в кровать. Уложил бережно, смотрит, не отрываясь. А я вижу, что сдался уже – глаза горят, одни зрачки остались. Расстегиваю на нем рубашку. Медленно, пуговка за пуговкой. Когда остается пара, не хватает терпения – рву.

Вижу его татуировки – цветные, разные. Переплелись между собой и руны, и магические заклятия. Провожу по коже ладонями. Боги, как хорошо. Опускаюсь к пупку и снова возвращаюсь. Не выдерживает, накрывает рот своим. Дразню его – покусываю. Он стонет и шарит руками по телу. Срывает тунику и жадно смотрит. Будто запоминает. Проводит по груди рукой, затем целует. Легко прикусывает сосок, ахаю, а он смеется. Опускается поцелуями к застежке на шортах. Выгибаюсь под его мягкими касаниями. Снимает шорты, а затем и кружевные трусики. С губ срывается стон. Он опускается еще ниже и целует. Боги, реально ли это? Он мелко дрожит, отрывается, шепчет:

- Девочка, сил нет больше…

Срывает с себя брюки, а я заворожено смотрю на него. Какой же он красивый! Тянусь к нему, и он снова покрывает меня поцелуями, мягко раздвигает ноги, а я подаюсь к нему. Входит медленно, не спеша, но я больше не могу терпеть. Делаю рывок, ахаю, и - он во мне. И больно, и сладко.

Он начинает двигаться, а я не могу сдержать стон – томный, жаркий. Постепенно, где-то глубоко нарастает ком, по чуть-чуть набирает обороты, а потом вдруг взрывается. Распахиваю глаза. Тело сводит судорогой. Это магия, да?

Мастер ускоряется, затем замирает, крепко стискивает мне руки, но я не замечаю боли.

Простынь в крови. Я знаю, что это такое, а Мастер пугается.

- Я расцарапал тебя? Повредил что-то? – Говорит хрипло, а сам побелел.

Даже губы синие.

- Это кровь другого рода, Алекс! – Прячу глаза, но не могу сдержаться. Усмехаюсь. Краски возвращаются к нему.

- Прости меня, девочка, - берет мое лицо, очень мягко целует в губы. Сладко.

- За что ты извиняешься? Я тебя за все давно простила, - он отворачивается.

Успеваю заметить горькую линию между бровей.

- Я не должен был, - мотает головой, а я смеюсь.

- Дурак, - только и отвечаю.

Прижимаюсь к нему, начинаю его ласкать. Наивно и неумело. Но он отвечает горячо.

Мы опять улетаем.

Мастер.

Я понял коварство пророчества. Там сказано, что только определенный человеческий ребенок сможет убить меня. Только ему будет это под силу. Старик не сказал мне, каким именно способом – ножом ли, мечом, секирой. Там не было ни слова о насильственной смерти.

Наама в силах остановить мое сердце. Она может разлюбить меня, уехать из поместья, оставить меня одного. И тогда мое сердце перестанет биться.

Как ты пафосен, друг – ехидно подумал я, но, это не делало выводы менее правдивыми.

Я влюбился как пацан. Причем давно уже, только не придавал значения. Отмахивался, забивал голову чем попало, стараясь отвлечься от мыслей. И вот…

Она зашевелилась, прижалась хрупким тельцем, а я затаил дыхание, боясь спугнуть ее сон. Мы провели в комнате, черт знает сколько дней. Я забыл, что ей нужно кушать и спать. После очередной ночи Наами так забурчал живот, что мне стало стыдно. Набросился на нее, дурак, совсем из ума выжил!

Переместился на кухню, чем едва не довел Мэй до инфаркта. Она всплеснула руками, и даже в сердцах замахнулась полотенцем.