Ей не нужно было повторять дважды: она втиснулась между стойками с киями.

— Я тебя не боюсь, — заявил Тётл, пританцовывая и раскачиваясь, как какой-то ни на что негодный боксер.

Саттер стоял, опустив руки, с удивленной усмешкой наблюдая за Уорсли, который, наконец, размахнулся, и Кейт едва разглядела движение кулака Роба, прежде чем тот впечатался в лицо Тётла. Уорсли отлетел назад, и Кейт отпрыгнула в сторону за миг до того, как он врезался в стену, у которой она стояла.

Тётл сполз на пол с расфокусированным, остекленевшим взглядом.

— Сукин сын! — завопил Виктор и бросился на Роба.

При столкновении с коренастым телом второго Уорсли Роб отшатнулся на пару шагов назад.

— Я тебе морду набью за брата, — пригрозил Виктор, резко размахиваясь и нанося удар Саттеру в челюсть.

Голова Роба откинулась назад, но он тут же ответил Виктору двумя короткими ударами, после чего коротышка оказался оглушенным, но все еще на ногах.

Пирс вбежал в комнату, ринулся к Тётлу, который что-то бессвязно бормотал, и помахал рукой перед лицом брата, а потом схватил кий с подставки. Прежде чем Уорсли успел повернуться, Кейт встала перед ним.

— Похоже, что Роб вот-вот разберется с Виктором. Почему бы тебе не подождать своей очереди?

— Что ты мне можешь сделать?

— От тебя зависит.

— Убирайся с дороги, лесбо!

Лесбо? Кейт не слышала этого слова со старших классов. Это братьям Уорсли следовало убраться отсюда. Она смотрела на кий, когда Пирс поднял его и бросился к ней. Но глаза Уорсли были прикованы к Робу, который отвесил Виктору последний удар, отправляя того в нокдаун. Когда Пирс пробегал мимо Кейт, она поставила ногу между его больших ботинок. Затем удар локтем по спине — и Пирс полетел вниз. По пути он стукнулся головой о бильярдный стол и рухнул на пол безвольной кучей. Все еще сжимая в руке кий, Уорсли застонал и перекатился на спину. В тусклом свете лампы, болтавшейся на потолке, он поднял взгляд такой же остекленевший и расфокусированный, как у Тётла.

— Черт подери, — успел простонать Пирс, прежде чем его глаза закатились, и он отключился.

Роб оглянулся на Кейт. Его зеленые глаза сияли.

— Ты в порядке?

Она проглотила комок в горле и кивнула.

В зале кто-то выдернул из розетки провод музыкального автомата. Сквозь шум крови, стучавшей в ушах, Кейт услышала чьи-то крики и ругань. В дверной проем были видны разбитые столы, стулья и пролетавшие мимо тела.

— Черт, о да, — произнес Роб и коснулся красной отметины на челюсти.

Он ухмылялся так, будто на славу повеселился.

— Я что-то пропустила? Что тут веселого?

Саттер схватил бейсболку и разразился смехом, выражавшим истинное наслаждение, смешавшимся со звоном разбитого стекла и отдаленным завыванием полицейских сирен.

Он был ненормальным. Сумасшедшим. Здоровенным взрослым придурком.

Фасад «Оленьего рога» светился, как будто праздновали четвертое июля.

По зданию и завсегдатаям бара, которых выстроили в ряд перед ним, скользили красные, белые и голубые лучи: вращающиеся мигалки трех полицейских машин отсвечивали от автомобилей на стоянке и прогоняли чернильно-черные тени в лесу неподалеку. Из салона «Блейзера», принадлежавшего шерифу, Роб разглядывал всех, стоявших перед «Оленьим рогом». Ему на глаза попались два представителя местной власти, когда тех проверяли на трезвость, прежде чем позволить им уйти. Нечего было и думать устроиться поудобней на заднем сиденье «Блейзера». Да еще и наручники врезались в запястья. Было тесно как в преисподней, но Роб мог бы немного вытянуть ноги, если бы не закованная в наручники рядом с ним заноза в заднице.

Саттер всегда знал, что Кейт Гамильтон приносит неприятности. Он просто не знал, как много неприятностей она приносит. Когда дамочка приехала в Госпел, она пустила все эти слухи о том, что он гей. И это заставило некоторых городских работяг смеяться над ним. Роб не испугался. Просто разозлился.

А сегодня она впорхнула в «Олений рог» и привлекла внимание трех самых больших местных идиотов. Это был лишь вопрос времени, когда все выйдет из-под контроля между ней, парнями Уорсли и тем человеком, который должен будет вмешаться. Этим человеком оказался Роб. И теперь он торчал на заднем сиденье полицейской машины. И ко всему прочему, Кейт совсем не казалась благодарной.

Саттер подглядел через плечо на ее скрытый в тени профиль и сказал:

— Пожалуйста!

— За что?

Огни еще одной полицейской машины залили лицо Кейт, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— За то, что спас твою задницу.

— Полагаю, мы в расчете, — Кейт покачала головой. — Пирс снес бы тебе голову тем кием, если бы я не вмешалась и не спасла твою задницу.

— Мечтать не вредно, — усмехнулся Роб. Он несколько раз получал удары по голове хоккейными клюшками и шайбами, но при этом всегда был в своем шлеме. Саттер сомневался, что бильярдный кий вырубил бы его, но это было бы чертовски больно. — Знаю, ты думаешь, что можешь делать все то же, что и мужчины. Что можешь позаботиться о себе, но есть причина, по которой люди избегают парней Уорсли. Все знают, что они играют нечестно.

Кейт помолчала секунду, затем сказала:

— Что ж, было бы мило, если бы кто-нибудь сказал мне об этом.

— Я сказал. — Роб отодвинулся на сиденье так далеко, как только позволяли его длинные ноги. — Дважды. — Куртка и фланелевая рубашка болтались расстегнутыми вокруг торса, и холод полз спереди по прикрытому лишь футболкой животу Саттера. Делать было нечего, кроме как придвинуться обратно и ждать, пока его отвезут в полицейский участок вместе с неблагодарной девицей, сидевшей рядом. — Я сказал тебе, что пора закругляться и идти домой.

Честно говоря, он мог бы предупредить Кейт о братьях Уорсли раньше, но был занят тем, что пытался игнорировать ее. Она точно не входила в число его любимчиков, и к тому времени, когда он хотя бы заметил ее вместе с Уорсли, она уже забила три шара. На этом этапе лучшее, что он мог сделать, — стоять рядом, наблюдать за ее игрой и ждать, когда ситуация выйдет из-под контроля.

Роб снова посмотрел в сторону бара. Тётл Уорсли назвал Кейт мужеподобной, что было просто маразмом. Она была так откровенно женственна, с большой грудью, тонкой талией и длинными ногами, что никто никоим образом не смог бы спутать ее с мужчиной. Конечно, она была высокой, но Робу нравились высокие женщины. Ему нравились длинные ноги, крепко сжимающие его талию, закинутые ему на плечи и обхватывающие его голову. Ему нравилось то, как хорошо высокие женщины подходили ему в постели и вне ее.

Вид стройного тела Кейт, вытянувшегося на бильярдном столе, раздражал Роба, хоть и привел в возбуждение. Потом он коснулся ее, потому что, казалось, не мог остановиться. Он коснулся ее шеи и волос. Он положил руку на изгиб ее талии и скользнул ладонью по ее животу. В течение нескольких секунд Роб радовался горячему потоку желания внутри себя вместо того, чтобы бороться с ним.

Бормотание с другой стороны сиденья привлекло внимание Саттера.

— Что? — спросил он.

— Я просто прикидываю, сколько времени понадобится, чтобы выйти под залог, — сказала Кейт, вздыхая, и прислонилась головой к окну. — Не хочу, чтобы дедушке позвонили из-за этого, — прядь волос упала вперед и закрыла ей лицо. — В его возрасте он не должен получать звонки от шерифа посреди ночи.

— Я вытащу нас, — по какой-то причине Роб начал жалеть занозу, и ему уже было трудно вспомнить, почему она ему не нравилась. — Сколько?

— Не знаю. Зависит от обвинений.

— Что ж, как это делается? Здесь где-то есть банкомат? Или я должен выписать чек?

— Ты можешь использовать только наличку. — Кейт выпрямилась и пристально посмотрела на Роба: — Не говори мне, что тебя никогда не арестовывали.

— Никогда.

Даже в темноте он мог видеть, что Кейт нашла эту новость невероятной.

— Шутишь?

Почему она считала, что в это трудно поверить?