— Это на самом деле поддерживает мою фигуру в тонусе. И фигуру Ферджи тоже. Я ведь настоящая подруга Ионе, поэтому старалась вытащить ее по крайней мере на несколько встреч, не только ж на чтения в клуб ходить. — Ада покачала головой, и ее глаза сузились. — Она сказала, что пойдет, но так и не пошла. Если бы она слушалась меня, то в два счета распрощалась бы с лишним весом, и не было бы нужды в операции по замене тазобедренного сустава.

Какого черта в два счета? Страшась ответа, Кейт все же осмелилась предположить:

— Вполне возможно, что у Ионы медленный обмен веществ.

По словам Стэнли, Ада Довер приезжала каждый день около полудня, идеально причесанная, накрашенная и облитая духами «Эмероуд». Было совершенно ясно, что она искала способ, как бы сделать из Стэнли Колдуэлла мужа номер три.

— Она должна купить один из горных велосипедов вон там, в спортивном магазине.

Теперь, когда здесь была Кейт, дед всегда находил себе занятия в подсобке, чтобы избегать Аду и отряд вдов, которые держали его под прицелом. Он также заставил внучку осуществлять доставку на дом тем дамам, которые были постоянными покупательницами. Кейт это совсем не радовало. Ей не нравилось быть источником информации о деде, и у нее имелись занятия получше, чем слушать Миртл Лейк, в красках расписывающую ужасы пяточных шпор. Занятия получше, например, — сделать себе лоботомию.

— Может, Ионе следовало бы просто начать ходить? — предположила Кейт, пробивая коробку «Уитсинс» и убирая ее в пакет.

— Конечно, даже если бы Иона захотела купить один из тех велосипедов, она бы не смогла этого сделать. Владелец магазина, вероятно, на Карибах, греется на солнце, как ящерица. Его мать — медсестра здесь в клинике. Она не местная. Из Миннесоты, я думаю. И держит рот на замке лучше, чем «Таппервэр». — Ада порылась в своей огромной сумке и вытащила кошелек: — Я вообще не знаю, зачем он открыл магазин в Госпеле. Он продал бы больше велосипедов и всякой всячины в Сан-Вэлли. Здесь он не продает оружие. Не знаю, почему, но эти миннесотинцы… О, да… Прогрессивные и своевольные.

Кейт удивилась, каким образом то, что ты из Миннесоты, было связано с непродажей оружия или со своеволием, но она была слишком занята, сражаясь с пронзавшей ее дрожью, чтобы спрашивать об этом.

Сан-Вэлли. Сцена величайшего унижения в ее жизни. Место, где она напилась и предложила себя мужчине. Единственный раз в своей жизни, когда ей удалось подавить свои комплексы и пойти на это, она была отвергнута красавцем, который просто сбежал из комнаты, только чтобы убраться подальше от Кейт.

— Он привлекателен, как грех, но ни за кем не приударяет. Все знают, Дикси Хоу старалась изо всех сил, чтобы подцепить его, но он даже бровью не повел. Конечно, я не виню его за то, что он избегает Дикси: та слишком любит красить волосы. Да и заездили ее не меньше, чем мула тети Салли.

— Возможно, ему не нравятся женщины, — сказала Кейт, ударив по клавише «итог». Парень из Сан-Вэлли не любил женщин. Он был женоненавистником. По крайней мере, так Кейт нравилось говорить самой себе.

Ада со свистом втянула воздух:

— Гомосексуалист?

Нет. Как бы Кейт не хотелось верить, что тот придурок был геем и именно поэтому отверг ее предложение, на самом деле она так не думала. Она слишком хорошо умела «читать» людей, чтобы пропустить такого рода сигналы. Нет, он был просто одним из тех мужчин, которым нравилось унижать женщин и заставлять их по-настоящему страдать. Либо это, либо у него была эректильная дисфункция. Кейт улыбнулась: а может, и всё вместе.

Ада на мгновение замолчала и потом сказала:

— Рок Хадсон был геем, и старина Руперт Эверетт тоже. Сын Регины, Тиффер, — гей, но он несимпатичный. Он участвовал в одном из тех театрализованных представлений геев в Бойсе, пел «Не порть мне удовольствие», но, конечно, не победил. Даже у трансвеститов свои стандарты. — Вытащив ручку, Ада начала выписывать чек. — Регина показывала мне фотографии. Клянусь, Тиффер в парике и с помадой выглядит точно так же, как его мать. А Регина больше напоминает Чарльза Нельсона Райли, чем Барбру Стрейзанд. Хотя будет большой потерей и позором, если и парень Саттер — гей. Но это объясняет, почему он не женат и никогда не ходит на свидания. — Ада оторвала чек и протянула его Кейт. — А внучка Миртл Лейк, Роуз, тоже заигрывает с ним. Она молодая и на удивление симпатичная, но он и к ней никогда не проявлял интерес.

Просто удивительно, что Ада знала так много о владельце магазина спортивных товаров. Кейт могла бы разыскать такую же информацию достаточно легко, но она-то была лицензированным частным сыщиком. Ада была менеджером мотеля «Сэндмен» и, очевидно, очень назойливым человеком.

После того как миссис Довер покинула магазин, Кейт закрыла кассу и пошла в подсобку. Комната пропахла свежим мясом и отбеливателем, которым дед имел обыкновение дезинфицировать оборудование и разделочные доски. В дальнем конце комнаты была небольшая пекарня магазина, где бабушка пекла пироги, печенье и домашний хлеб. Там все было укрыто, и никто не использовал ее по назначению уже больше двух лет.

Стэнли сидел за длинным белым столом, заканчивая упаковывать Т-стейки в шесть синих лотков из пенополистирола и пластиковую обертку. На стене над ним висели те же самые разделочные доски для мяса, которые Кейт помнила с детства. За исключением опустевшей пекарни казалось, будто здесь ничего не изменилось, хотя прошло несколько десятилетий. Но изменения были. Дед стал старше и легко уставал. Бабушка умерла, и Кейт не знала, почему дед не продал магазин или не нанял кого-нибудь управлять им.

— Ада ушла, — сказала Кейт. — Теперь ты можешь выйти.

Стэнли Колдуэлл взглянул на внучку карими глазами, в которых отражались уныние и печаль, поселившиеся в его сердце:

— Я не прятался, Кейти.

Она сложила руки на груди и прислонилась плечом к коробкам бумажных товаров, которые нужно было отнести на склад. Дед был единственным в мире человеком, кто звал ее Кейти, как будто она все еще была маленькой девочкой. Она продолжала просто смотреть на него до тех пор, пока легкая улыбка не приподняла его седые закрученные вверх длинные усы.

— Ну, может я и прятался, — сознался он, поднимаясь: брюшко заставляло топорщиться испачканный фартук. — Но эта женщина слишком много болтает, у меня от нее голова трещит. — Развязав фартук, дед бросил его на рабочий стол. — Я просто не могу вынести женщину, которая говорит так много. Я любил в твоей бабушке, что она не говорила только для того, чтобы слушать свой собственный голос.

Что было не совсем так. Мелба любила посплетничать также, как и любой другой житель города. И Кейт потребовалось меньше, чем две недели, чтобы обнаружить, что в Госпеле сплетни включались в ежедневную диету как пятый элемент продуктовых групп. Мясо. Овощи. Хлеб. Молочные продукты. Все вместе приправлено здоровой порцией «младшенького Вонды застукали курящим за школой».

— Как насчет женщины, которая работает у шерифа? Она кажется милой и не болтает так много, как Ада.

— Это Хейзел. — Стэнли поднял пакеты Т-стейков, и Кейт последовала за ним, пока он нес их через магазин к холодильному шкафу. Потертый деревянный пол все еще скрипел в тех же местах, которые Кейт запомнила ребенком. Плакат «Спасибо за покупку!» все так же висел над дверью, а конфеты и леденцы все еще продавались в первом ряду. Хотя сегодня одноцентовая конфета стоила десять центов, шаги владельца магазина стали медленнее, его плечи еще больше ссутулились, а руки стали узловатыми.

— Хейзел — нормальная женщина, — сказал дед, когда они остановились у открытой холодильной витрины. — Но она не твоя бабушка.

Холодильный шкаф делился на три яруса и распределялся на четыре секции: курица, говядина, свинина и готовые продукты, которые дед всегда звал «трясущееся мясо». В извращенном мозгу Кейт «трясущееся мясо» имело совсем другой смысл. Она была из Вегаса, где вы могли найти Мистера Трясущееся Мясо танцующим в «Олимпик Гарденс» пять ночей в неделю.