– Что я ожидаю?! – начал он, но к счастью заметил, как вызывающе сверкнули глаза бабушки. – Да, – вынужденно согласился он, – так и говорите, бабушка, – и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Итак, моя дорогая Кейт, как вы сами видите, дом моего внука находится в крайне запущенном состоянии, и пока вести домашнее хозяйство Джека некому.

Леди Кейхилл приложила изысканный кружевной платочек к морщинистому веку, подчеркивая свое душевное страдание.

Девушка задумалась. Леди Кейхилл не стала вновь уговаривать Кейт ехать с ней в Лондон, чтобы потом представить ее обществу. Кейт охватило смешанное чувство разочарования и облегчения. Совсем крошечная ее часть, дикая, непокорная и ветреная, которую ее отец так старательно искоренял, страстно желала Лондонского сезона. Кейт безжалостно ее подавила. Слишком поздно для всего этого.

Ей на ум пришла замечательная идея. Возможно, именно это ее шанс. Навыки ведения домашнего хозяйства могут снова оказаться ее спасением. С поддержкой леди Кейхилл Кейт могла бы найти свое место в этой семье, трудом обеспечить себе крышу над головой, безопасность и средства на жизнь.

– Мэм, – начала она нерешительно, – если вы пожелаете… я имею в виду, если вы думаете, что я подхожу… я могла бы стать здесь экономкой.

– Вы, деточка? Не смешите! Вы не можете работать экономкой моего внука! – возразила старая паучиха юной мушке.

– Конечно, могу, мэм. Я молода, но опыта мне не занимать. Я много лет была экономкой у своего отца. А здесь, вероятно, лучшее место из тех, что я смогу найти. – Кейт старалась сдержать рвение, так и звучавшее в ее голосе. – Я бы очень хорошо заботилась о вашем внуке, а вы были бы уверены, что я в безопасном и надежном месте.

Леди Кейхилл задумчиво постучала пальцем по маленькому столику, что стоял перед ней, и скривилась, увидев, сколько на нем собралось пыли.

– Тьфу! – с отвращением воскликнула она. – Позорище, а не дом! И вы полагаете, что приведете его в порядок? – Она посмотрела на Кейт. – Но это невозможно, вы же понимаете.

– Мэм? – подала голос Кейт, взволнованно морща брови.

– О, в ваших способностях я нисколько не сомневаюсь, – добавила леди, видя готовность Кейт оспорить последнее утверждение. – Но не могу же я платить жалованье дочери Марии Делакомб!

Она произнесла слово «жалованье» так, словно оно являло собой чудовищное оскорбление.

У Кейт упало сердце. Без денег ей не выжить.

– Однако должна признаться, я волновалась бы о своем внуке гораздо меньше, будь я уверена, что о нем заботится кто-то здравомыслящий. Ужасное несчастье, что он никогда не сможет ездить верхом, но с этим я вынуждена примириться, как и он…

Кейт нахмурилась. Джек сильно хромал, это правда, но она все хорошенько рассмотрела. И, как ей показалось, хромал он не сильнее Джемми… Возможно… Голос леди Кейхилл отвлек ее от раздумий.

– Я не позволю погрязнуть ему в праздности и нищете.

Пожилая леди оценивающе посмотрела на девушку.

Кейт задержала дыхание.

– Хорошо, Кейт Фарли, я заключу с вами сделку. Вы работаете здесь как экономка моего внука в течение следующих шести месяцев без жалованья. А после вы приезжаете ко мне в Лондон, остаетесь жить со мной, а я представляю вас обществу.

Глядя на пожилую леди, Кейт заморгала от удивления. «Какое сказочное предложение. Даже слишком сказочное, – немного подумав, решила она, – и совершенно невыполнимое». Она открыла было рот, чтобы отказаться.

– Ну, дитя, что скажете? Смогу я уснуть сегодня с легким сердцем, зная, что мой внук находится в хороших руках, или нет? – Леди Кейхилл мягко и доверительно коснулась руки Кейт. – Моя дорогая, я знаю – жить в Лондоне с такой вот старухой, не совсем то, о чем мечтает каждая юная девушка, но мне действительно нравится, если рядом есть кто-то молодой. Вы оказали бы старой вдове большую любезность.

Ком в горле Кейт угрожал задушить ее. Она никогда не думала, что сможет снова в ком-то обрести такую доброту. Ей этого не выдержать. К тому же она не могла использовать неведение пожилой женщины в своих интересах.

Леди Кейхилл сделала ей предложение, не зная истинной причины, по которой Кейт никогда не сможет войти в высшее общество и рассчитывать на замужество; не зная, почему ни один приличный мужчина не пожелает ее. Кейт должна ей все рассказать, объяснить раз и навсегда. И тогда она сможет с чистой совестью уехать отсюда и вернуться к той жизни, которую определила для себя до вмешательства леди Кейхилл с ее добрыми побуждениями.

– Леди Кейхилл, – начала Кейт, – я действительно вам благодарна, но вы сделали мне предложение, не подозревая обо всех обстоятельствах. Прими я его, вы, как только узнали бы правду, несомненно, стали бы меня презирать. Общество осудило бы вас или посчитало, что вы по глупости позволили обвести себя вокруг пальца.

Взглянув на лицо Кейт, леди Кейхилл воздержалась от крепкого замечания, которым хотела выразить свое полное безразличие к мнению общества, какого бы вопроса оно ни касалось.

– Могу я спросить почему, деточка?

Кейт сильно нервничала. Она не хотела ничего рассказывать леди Кейхилл, не хотела потерять ее привязанность и уважение. Но другого выхода не было. Со временем ее история все равно выплывет наружу – так всегда происходит. Лучше покончить с этим сейчас, чтобы данная угроза над ней больше не висела.

– Я не гожусь в жены, – наконец решилась сказать Кейт.

– Вы мне расскажете почему, дитя?

– Это длинная история, – ответила Кейт. – Когда мои братья, Джемми и Бен, отправились на войну на Пиренейский полуостров, мы с отцом последовали за ними. Последние три года я провела, живя вместе с армией.

– Деточка. Как это для вас ужасно! – воскликнула потрясенная леди Кейхилл.

Кейт покачала головой:

– Нет, мэм, совсем нет. По правде говоря, эти три года, пока мальчики с отцом были живы, оказались самыми лучшими в моей жизни.

Леди Кейхилл охнула, не веря своим ушам, и Кейт печально улыбнулась:

– Боюсь, что это так. Я… я… понимаете, я всегда была сорвиголовой и нашла, что жизнь в армии меня устраивает… гораздо больше, чем в доме священника. Там я не была одинока, и… и мой отец ценил меня, как никогда прежде. – Она посмотрела вниз на руки. – Понимаете, когда мама умерла, папа обвинил в этом меня, ведь она скончалась во время родов.

– Но, деточка, это же не ваша…

– О, я знаю, но папа никак не мог принять эту мысль… Вы сказали, что у меня глаза моей матери… Папа был хорошим человеком, но, глядя на меня, он видел только мою умершую мать… поэтому он никогдане смотрел на меня. Никогда.

На последнем слове Кейт задохнулась.

– О, моя дорогая…

– Но на полуострове все каким-то образом изменилось. Возможно, перед лицом смерти и опасности все остальное померкло. Не знаю… А может, дело в том, что в столь тяжелых условиях самые обыкновенные удобства многого стоят… – Кейт посмотрела на леди Кейхилл. – Понимаете, из меня вышла неплохая экономка. А горячая еда почти в любое время суток, теплое сухое место для сна и чистая одежда – все это так много значит для мужчин на войне…

Кейт вздохнула:

– Они действительно во мне нуждались, и, как никогда в жизни, меня переполняло счастье… пока… бедного Бена не убили в Сьюдад-Родриго [14]… – Она на мгновение замолчала, после чего продолжила: – А затем при Саламанке [15]все полетело в тартарары.

Леди Кейхилл нахмурилась: при Саламанке ранило Джека.

Пока Кейт говорила, ее руки бессознательно складывали ткань юбки в крошечные складочки.

– В прошлом июле наша армия отступала от реки Дору [16]назад к Саламанке… Вы, возможно, читали об этом; газеты терпеть не могут, когда мы сдаем позиции. Французы едва не наступали нам на пятки. Время от времени они даже шли параллельно с нами, так близко, что мы видели их сквозь витавшие клубы пыли, – она сглотнула. – Джемми был ранен в грудь… Мы положили его в нашу повозку… но из-за пыли и невообразимого хаоса далеко от всех отстали.