– Ха! Миссис Миджли!

– Да, но…

– Перестаньте донимать меня, дитя! – остановила ее леди Кейхилл. – Я знаю, что я – слишком прямолинейная старуха, но, дожив до таких лет, привыкаешь поступать на свой лад. Дитя, пораскиньте-ка мозгами, данными вам Богом. Даже самому убогому умишку очевидно – какое бы место не предложила миссис Миджли, оно совершенно не годится дочери Марии Фарли. Служанка, надо же! Тьфу! Другого выхода нет. Вы должны поехать и жить со мной.

Уехать и жить под одной крышей с пожилой аристократкой? Которая, судя по всему, вращается в высших кругах светского общества? Которая будет брать ее на балы, маскарады, в оперу – давняя мечта, мечта прежней Кейт… Кошмар для новой Кейт.

Какая жестокая ирония судьбы: столь заманчивое предложение поступило именно теперь, когда уже слишком поздно, – а ведь жизнь и так полна, как убедилась Кейт, и горя, и безжалостных насмешек.

– Благодарю за лестное предложение, леди Кейхилл, но я и не помышляла стеснять вас.

– Глупый ребенок! Что за блажь? Это не то предложение, от которого отказываются, не раздумывая. Подумайте-ка, какие оно сулит выгоды. Жизнь, достойную вашего происхождения, вы займете законное положение в обществе. Я же не рабство и тяжкую работу вам предлагаю.

– Я все понимаю, мэм, – ответила Кейт низким голосом. Ее «законное положение в обществе» было утрачено давно, в Испании. – Однако, хоть я и признательна вам за заботу, столь щедрое предложение принять не могу.

– Вы хоть сознаете, что именно я предлагаю, глупая вы девчонка?

– Милостыню, – напрямик ответила Кейт.

– Ах, чтоб тебя! – воскликнула пожилая леди, сердито махнув на нее рукой. – Что такое милостыня, как не глупое словечко?

– Дадите вы ему название или нет, мэм, но деяние останется прежним, – произнесла девушка со спокойным достоинством. – Я предпочитаю никому не быть обязанной. Я сама заработаю себе на жизнь, тем не менее, еще раз благодарю вас за предложение.

Леди Кейхилл недовольно покачала головой:

– Девицы из хороших семей сами зарабатывают себе на жизнь, как же! Что за вздор! В мое время любая девица делала то, что говорили родители, даже пикнуть не смела – а если перечила, то получала отменнуюпорку!

– Но, леди Кейхилл, вы не являетесьмоей родительницей. И я не обязана вас слушаться.

– И не будете, верно? – Леди Кейхилл задумчиво сощурилась. – Вот так, значит, ну что ж, тогда помогите мне встать, дитя. Мои кости совсем одеревенели от тряски по этим жутким ухабам, что слывут дорогами в этих краях.

Удивившись неожиданной капитуляции пожилой леди и, вместе с тем, облегченно вздохнув, Кейт метнулась вперед. Она помогла леди Кейхилл подняться и заботливо проводила ее до двери.

– Спасибо, моя дорогая. – Леди Кейхилл вышла наружу. Указав на изрядно утоптанную тропинку, она спросила: – Куда она ведет?

– В лес, мэм, и дальше к ручью.

– Очень мило, очень по-деревенски, несомненно, если вам такое по нраву, – сказала истинно городская жительница.

– Да, мэм, мне нравится, – ответила Кейт. – Я очень люблю прогулки по лесу, особенно рано утром, когда, сверкая на солнце, на листьях и траве еще лежит роса.

Леди Кейхилл внимательно осмотрелась.

– Удивительно, – пробормотала она. – Что ж, довольно об этом. Здесь чертовски холодно, в вашем убогом маленьком домишке было отнюдь не теплее. Мы договорим в моем экипаже. По крайней мере, там я смогу поставить ноги на горячие кирпичи.

Кейт от удивления опустила руку:

– Но я думала…

Синие глаза мерцали, как бусины.

– Думаете, вы достаточно объяснились?

Кейт кивнула.

– Верно, моя дорогая. Верно. Я слышала каждое ваше слово. Нет, не спорьте, девонька. Разговор окончен тогда, когда я прямо об этом говорю, и не ранее. Следуйте за мной!

Повелительно жестикулируя, она проследовала к экипажу и позволила прислуживающему лакею помочь ей подняться в него. Укутанная мехами, она проследила, чтобы и Кейт хорошенько завернули в роскошную меховую накидку, предназначенную для путешествий, а ступни уютно устроили на горячем кирпиче. Кейт вздохнула. Казалось нелепым, сидя вот так в экипаже, обсуждать предложение, принимать которое она не собиралась, но что и говорить – в экипаже было намного теплее, чем в доме.

– Удобно?

– Да, благодарю вас, – вежливо ответила Кейт. – Леди Кей…

Пожилая леди ударила тростью по крыше кареты. Внезапно накренившись, экипаж тронулся с места.

– Что происх?…

Кейт с диким взглядом огляделась по сторонам: ее дом промелькнул в окошке и стал уменьшаться. В какой-то момент ей пришло в голову выпрыгнуть из экипажа, но, секунду подумав, она убедилась, что для этого они слишком быстро едут.

– Что вы делаете? Куда вы меня везете? Вы кто?

Старуха засмеялась:

– Я – действительно леди Кейхилл, дитя. И вам ничего не грозит, моя дорогая.

– Но что вы делаете? – вопрошала Кейт в замешательстве и гневе.

– Разве это не очевидно? – Леди Кейхилл сияла от радости. – Я вас похищаю!

– Но это же возмутительно! – задохнулась Кейт. – Как вы посмели?

Пожилая леди пожала плечами:

– Деточка, вижу, упрямством вы не уступаете вашей дорогой матушке, а я, право слово, не могу попусту тратить время, убеждая вас поехать и остаться со мной вместо того, чтобы наниматься в прислуги, или какую там чепуху вы затеяли. Я намерена к вечеру добраться до дома моего внука в Лестершире, а мы, ко всему прочему, прибудем туда далеко затемно. Так что, будьте паинькой, расслабьтесь, сидите тихо и дайте мне поспать. Путешествие само по себе довольно трудное испытание, чтобы еще терпеть придирки глупой девчонки.

Она плотнее завернулась в меха, и, словно больше не требовалось никаких объяснений и слов, закрыла глаза.

– Но мой дом… мои вещи… Марта… – начала было Кейт.

Леди Кейхилл приподняла отяжелевшее веко и недобро глянула одним глазом:

– Марта в курсе моих намерений на ваш счет. Она была рада услышать, что вы будете жить со мной до тех пор, пока не отыщется подходящий для вас муж. Лакей запрет ваш дом и передаст ключи Марте.

Кейт открыла рот, собираясь возразить, но синие глаза безжалостно закрылись. Она сидела и досадовала, что ее с такой легкостью провели, и чувствовала себя униженной оттого, что старой леди известно ее отчаянное положение. Она вздохнула. Бороться бесполезно. Придется отправиться туда, куда везут, а уж потом она придумает, как ей выкрутиться. Пожилая леди действует из добрых побуждений, не сознавая, сколь неуместна эта ее доброта.

«…до тех пор, пока не отыщется подходящий для вас муж». Нет. Ни один приличный мужчина не возьмет ее в жены. Она не нужна даже тому, который утверждал, что любит ее без памяти. Кейт уставилась на мелькавший за окном пейзаж, но видела перед собой только Гарри – Гарри, который отворачивается от нее, не в силах утаить отвращение и презрение во взгляде.

Гарри, которого она, казалось, любила всю свою жизнь. Кейт было девять, когда она встретила его впервые: высокого, надменного, шестнадцатилетнего, удивительно терпимого к маленькой девчонке-сорванцу, которая преданно следовала за ним по пятам, прислуживая ему и его лучшему другу, своему брату Джереми. И когда Кейт исполнилось семнадцать, он, перед самым отъездом на войну, сделал ей предложение в саду и прильнул к ее рту крепкими теплыми губами.

Но несколько месяцев назад она увидела совершенно другого Гарри – незнакомца, который взирал на нее холодно и сурово. Он отвернулся от нее, подобно всем прочим.

Кейт прикусила губу, пытаясь сдержать знакомую волну горечи, подступающую к горлу. Никогда, никогда она не поставит себя в такое положение снова. Чересчур мучительно любить мужчину, если его любовь может вдруг просто-напросто исчезнуть и смениться холодным презрением…

Экипаж въехал в глубокую колею, и пассажиры, покачнувшись, подпрыгнули на сиденьях и вцепились в ремни. Кейт посмотрела на попутчицу – завернутая в меха пожилая леди продолжала сидеть молча, с закрытыми глазами и с мертвенно бледным лицом под толстым слоем румян и пудры. Кейт вернулась к своим размышлениям.