Я наблюдала за профессором, как он спокойно растягивающим тоном объясняет урок.

— Мисс Персиваль, а если ли минусы в невербальном заклинании? — спросил неожиданно профессор меня.

Я удивилась, но с легкостью ответила на поставленный вопрос:

— Чтобы заклинание сработало, необходимо точно представлять конечный результат, — начала я. — Однако не всегда возможно предугадать последствия заклинания, накладывая его в первый раз.

— Вижу, вы подкованы во всем, мисс Персиваль, — ехидно произнес он. — Ну что ж, тогда давайте уже начнем. Вы готовы, мисс? — спросил он меня.

— Конечно, профессор, — ответила я ему.

— Прошу учеников отойти на максимальное расстояние от подиума, — скомандовал он. — Сейчас, мы с мисс Персиваль покажем несколько боевых атак с использованием невербальных заклинаний.

Мы подошли к центру подиума поклонились друг другу в знак уважения. Развернувшись друг к другу спиной, прошли десять шагов. На счет три должны были атаковать.

Я как настоящий боец уже анализировала, что же первое профессор предпримет, конечно, я бы сначала обезоружила противника. Потом обязательно выставила бы щиты.

Ну конечно, профессор так и сделал. Когда мы на счет три повернулись, профессор молниеносно отправил обезоруживающее заклятие «Экспеллиармус». Моя палочка вмиг отлетела и упала в угол класса. Ставить щит мне не нужно было. Я и так была под древней защитой «Мэтро Хьягарэ». Это очередное проклятие, перешедшее ко мне от отца.

Но профессор не знал об этом и в тот же миг отправил в меня «Петрификус Тоталус».

Мой магический щит отразил заклятие. Я развела руки в стороны, показывая профессору этим знаком, что это все, на что он способен. Он приобрел боевую стойку и послал очередное заклинание «Релашио». Молнии вмиг были разбиты моим щитом. Профессор был в недоумении и слегка начинал злиться. Весь класс притих, когда я щелчком призвала свою палочку и отправила в профессора заклинание «Ульмен Артус». Молнии полетела в профессора, но его выставленный щит был не так силен при этом заклинании.

Профессор успел отклониться в сторону, и заклинание врезалось в стенку с книгами.

Снейп повернулся в ту сторону, где взорвался стеллаж с книгами. И на скулах его стали проявляться желваки от ярости. Походу, я его разозлила. Он, даже не посмотрев на меня, отправил беспалочное замораживающее заклинание «Эморбилас».

Заклятие обволокло мой защитный купол. Зрелище было завораживающее. Мой купол весь покрылся льдом, но миг вспыхнул и растопил лед. Весь класс ликовал от такого шоу. Как только купол растаял, я послала ответный удар этим же заклятием на профессора, ну, для красивого эффекта. Его щит вмиг разрушил натиск льда.

Я подумала, что настал конец представлению, и слегка расслабилась. Но профессор не думал заканчивать. Он послал еще заклинание, но я почему-то не поняла, какое именно. Мой щит сработал, но что-то пошло не так. После мы еще повторили несколько атак. К концу урока профессор начал объяснять классу, какие невербальные заклинания были использованы. Я вдруг почувствовала головокружение и боль в плече. В глазах все поплыло, и я попыталась облокотиться об перила подиума.

Профессор повернулся ко мне спиной и не видел, что со мной происходит. Мою правую руку скрутило, и я посмотрела на нее. На рубашке стали проявляться красные пятна крови, и кровь начала капать на пол подиума. Моя палочка упала, и покатилась. Профессор стоял недалеко от меня и на звук падающей палочки обернулся. Он вмиг подлетел ко мне и успел подхватить.

— Мисс Персиваль, — профессор испуганно прошептал. — Что случилось? Вы не поставили щит? — он негодовал.

Я не могла ничего внятно сказать, только сжала край нижней губы и закусила ее от боли. Профессор Снейп подхватил меня на руки и молнией понес в больничное крыло. На шагу приказал никому не двигаться. Я прижалась к его шее и чувствовала, как он часто дышит.

— Мисс Персиваль, — он опять спросил, — вы меня слышите?

Я только покачала головой, упираясь в его шею.

— Что случилось? Вы не поставили щит? — он уже испуганно спросил.

— Я не знаю, — процедила я от боли.

Профессор добрался до больничного крыла, где в дверях его встретила мадам Помфри.

— Что случилось, Северус? — увидев его со мной на руках, спросила она.

— На уроке что-то пошло не так, и мисс Персиваль была расщеплена, — сказал он, опуская меня на больничную койку.

Я выгнулась от боли и сильнее закусила нижнюю губу. Мадам Помфри начала что-то лепетать и кружиться. Я закрыла глаза и сжала левую руку от боли, что аж косточки на руке побелели.

— Мадам Помфри, — простонала я. — Мне нужна настойка бадьяна, быстро, — скомандовала я и опять скрутилась от боли.

Мадам Помфри побежала за бадьяном. Я, слегка поднявшись, оперлась на подушку.

Расстегнула одной рукой пуговицы на жакете, потом на рубашке оторвала рукав. Зрелище было не для слабонервных. Профессор Снейп стоял напротив меня и, увидев расщепленную руку, скривился. Все было в крови, когда мадам Помфри прибежала с настойкой. Я схватила у нее бутылек испачканной кровью рукой. Она хотела мне помочь, но я отстранила ее от себя. Быстрым движением, сняв крышку бутылька ртом, я вылила всю настойку на рану и заорала от боли. Снейп наблюдал за этим всем и сжал руками перила койки. Протянув руку к мадам Помфри, я просила еще бутылек. Она что-то возразила, но я скомандовала:

— Быстро.

Получив еще бутылек с настойкой, я опять залила всю рану. Боль была адской, я закусила губу и простонала от боли. Но ничего не помогало, рана все также кровоточила.

Снейп подошел ко мне и сел на кровать. Взяв мою руку, очень осторожно приложил палочку и прошептал несколько раз «Вулнера Санентур». Кровь стала возвращаться в рану, а та — затягиваться. Я все время смотрела на профессора, ведь только сейчас я могла увидеть так близко его лицо. Да, конечно, в тот вечер в его кабинете я чувствовала его дыхание и его губы, но не видела.

Он был немолод и, конечно, время его тоже не щадило. Грубая щетина проявлялась на щеках и подбородке. Были небольшие морщины вокруг уголков глаз. У профессора проявлялась вертикальная морщина меж бровей, когда он хмурился. Несколько тонких шрамов украшали его лоб. С правой стороны лица у верхней губы был вертикальный шрам, который слегка задевал край губы.

Профессор шептал заклинания, а я наблюдала за ним. Боль потихоньку начинала отступать.

Когда рана начала затягиваться, профессор убрал палочку и поднял голову. Его глаза встретились с моими. В них была такая невыносимая боль, жалость и доброта.

Мадам Помфри отвлекла нас, подойдя и сунув Снейпу заживляющую мазь. Снейп открыл баночку и набрал пальцами мазь. Его пальцы прикоснулись к моей ране. А я все наблюдала за ним. Он мягко втер мазь в кожу. Потом профессор набрал еще мази и приподнял мой подбородок, провел пальцем по моей нижней губе. Я затаила дыхание, посмотрела ему прямо в глаза, вспоминая тепло его рук у себя на теле. И всхлипнула. Профессор приблизился и прошептал мне прямо в губы.

— Можете уже дышать, мисс Персиваль, — хриплым бархатным голосом сообщил он.

Он поднялся и подошел к окну возле кровати. Я через минуту вынырнула из своего сознания. Осмотрела руку, которая уже не болела, рана не кровоточила. Щелчком я очистила от крови койку и свой жакет. Рубашка была порвана и в крови.

— Придется выкинуть, — печально сообщила я. — Мадам Помфри, мне нужен бинт для перевязки.

Мадам Помфри подошла к кровати, на которой я сидела. Открыла упаковку бинта и сделала мне повязку.

Профессор в это время вышел из палаты, но вернулся через десять минут, подошел ко мне и протянул мою палочку.

— Ваша палочка, мисс Персиваль, — спокойно произнес он.

— Спасибо, где вы ее взяли? — взяв у него палочку, я заколола волосы ею.

— Мне передал ее Поттер, — ответил профессор. — Кажется она из красного дуба, а сердцевина? — спросил настороженно он.

— Волос фестрала, — тихо произнесла я и посмотрела на него.