Когда Люк был еще маленьким, ему приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не улыбнуться, услышав голос графа. Звучал он очень смешно.

Граф Ланнес де Ланцак всегда относился к нему хорошо. Люк точно знал, что именно ему он обязан тем, что за кражи его не наказывали строже. Когда отец его наказывал, граф всегда был рядом и строго следил за тем, чтобы отец не слишком расходился. Он также запретил закрывать решеткой окно омшаника. Теперь, когда Люк начал об этом задумываться, ему показалось странным, что деревянные ставни почти никогда не были закрыты на засов. «Словно на приманку для мух поймал он меня на омшаник», — подумал Люк. Но зачем? Чего добивался граф?

Когда Люк немного подрос, он заметил, что граф смотрит на него как-то странно. Взгляд его был печален. Говорили, что раньше он был большим бабником. А после излечения женщины к нему в дом больше не ходили. Он много часов проводил в молитве в храмовой башне. На нем род Ланнесов де Ланцак должен был оборваться. Сознание этого наполнило его печалью и отчаянной набожностью, и с годами его подавленность душным ковром укрыла всю деревню.

Эта подавленность пробудила в Люке дерзкие мечты. Однажды ночью он подслушал разговор родителей и услышал, как мать сказала, что граф видит в Люке сына, в котором ему отказал Бог. Отец из-за этого сильно разозлился. Он кричал и обвинял маму… И запретил ей когда-либо говорить об этом.

На следующее утро Люк долго разглядывал свое лицо в миске с водой. Разве он похож на графа? Может быть, совсем чуть-чуть? Вдруг граф надумает взять его приемным сыном, чтобы был кто-нибудь, носящий имя Ланцак? Может, однажды он станет хозяином господского дома?

Его мечты исполнились. Теперь он был князь Ланцака, потому что не осталось больше никого, кто мог бы оспорить у него этот титул. Но какой ценой! Может быть, это наказание Тьюреда за слишком смелые мечты?

Когда он был помладше, ему всегда хотелось быть похожим на отца, которого он боготворил. Однако позднее Люк понял, что отец — всего лишь слуга. С тех пор мальчик решил стать рыцарем. Рыцари свободны. Они защищают народ от Других. Частенько он представлял себе, как выйдет один на один против тролля и победит его. А в самых смелых своих мечтах он становился, совсем как в сказках, рыцарем прекрасной принцессы, спасая ее от смертельной опасности.

Люк слизал остатки меда с пальца. Это все детские иллюзии! Теперь его мечты стали гораздо мрачнее. Иногда он подумывал над тем, чтобы подняться на храмовую башню и выброситься из самого высокого окна. Если он принесет себя в жертву Тьюреду, может, тогда все вонючки снова встанут? А отец и мать вернутся? Может быть, причиной этого несчастья стали его слишком дерзкие мечты? Или в ночь, когда он родился, его выкрали Другие и подменили на подкидыша, предназначенного для того, чтобы приносить несчастье всем, встречающимся на его пути? Может быть, настоящий Люк живет где-то по ту сторону волшебных врат в мир эльфов и троллей и даже не догадывается, что его жизнь у него украли?

Вдруг мальчик услышал какой-то звук: кто-то скребся в дверь. На улице совсем стемнело. Люк провел липкой рукой по носу и задержал дыхание. Звук раздался снова. Мальчик знал, кто прячется за дверью. Сероглазый! Сможет ли он проникнуть через толстые доски, если будет скрести их достаточно долго? Близость волка заставила Люка отбросить все мрачные мысли.

Он заполз под стол и полез вдоль мешков с бобами к ляде. Он производил шума не больше, чем мышонок, но тем не менее царапанье прекратилось. Люк затаил дыхание. Как Сероглазый сюда забрался? Шелудивый голодранец, скотина… Он знал, что Люк прячется за этой дверью, и хотел сожрать его.

Мальчику от страха стало совсем плохо. Он начал представлять себе, каково это, когда тебя едят… Как клыки Сероглазого вгрызаются в его тело. Как он с рычанием рвет мясо, пока не оторвет его от кости. И чем яснее Люк представлял это себе, тем меньше сил оставалось у него, чтобы хоть что-нибудь предпринять. Страх обладал парализующей силой. Мальчику хотелось убежать или по крайней мере найти себе какое-нибудь оружие! Если бы только отец был здесь! Тот никогда никого не боялся.

Царапанье за дверью раздалось снова, и Люку стало стыдно. Дрожит, как девчонка! Хорошо, что отец не видит его таким. Как часто Люк мечтал о том, что он будет героем в войне против Других. Одним из гордых графских конников… А теперь сидит здесь и от страха чуть в штаны не наложил. Нет, такого быть не должно! Если Сероглазый поймает его, то уж не в мокрых штанах! Он будет драться с волком до последнего, и зверь еще пожалеет, что с ним связался.

Люк на цыпочках прошел к ляде, находившейся в центре комнаты, и осторожно открыл ее. Железные петли тихонько заскрипели. Он не станет ждать, пока Сероглазый пролезет в двери. Он возьмет инициативу в битве в свои руки!

Мальчик прокрался по узкой лестнице, которая вела в кладовую без окон, где висели колбасы и ветчина. В темноте пахло холодным дымом и солью, которой натирали свиную кожу. Люк осторожно пробрался к двери, ведущей в маленькую кухню. Здесь готовили только тогда, когда граф принимал гостей в салоне из розового дерева.

Люк взял в руки кочергу, лежавшую рядом с камином. Он не собирался пользоваться ею. На этот раз он подойдет к волку с подходящим оружием. Длинный железный прут он взял только на всякий случай, если Сероглазый подкрадется неожиданно.

В салоне из розового дерева он пытался, насколько это было возможно, идти по ковру. Толстая шерсть была его союзницей, поглощая звук шагов. На стене, под двумя скрещенными саблями, находилась дверь в охотничью комнату, заполненную трофеями. Множество дней они с отцом провели здесь, ухаживая за оружием и доспехами графа. Его целью был застекленный шкаф. Там хранились…

Через окно салона из розового дерева проникал пляшущий луч света. Люк поглядел через стекло толщиной с донышко бутылки. По двору перед опустошенным кустарником двигались какие-то фигуры с факелами. Мальчик почувствовал, как сильно забилось сердце. Кто-то пришел, чтобы забрать его! Наконец-то!

Он заколотил ладонями по стеклу.

— Сюда! Я здесь, наверху!

Тяжелые деревянные рамы с годами настолько перекосились, что открыть их было невозможно. Заметили ли они его? Через толстое стекло было плохо видно, что происходит там, во дворе.

— Сюда! Я…

Крик замер у него на губах. Он услышал мягкую поступь лап по деревянной лестнице, ведущей наверх, в коридор, где находился омшаник. Сероглазый!

Люк бросился в охотничью комнату. Большой шкаф с оружием находился у противоположной от двери стены. Времени искать ключ в серебряной табакерке на камине уже не оставалось.

На бегу Люк поднял кочергу и с размаху опустил ее на дверцу шкафа. Звон разбитого стекла заставил его содрогнуться. Он знал, что сердце отца остановилось бы, если бы тот сейчас увидел его.

Мальчик протянул руку через отверстие в дверце. Руки его касались рукоятей пистолетов — любимого оружия графа. Звук волчьих лап стих. Должно быть, Сероглазый добрался до ковра в салоне из розового дерева.

Пальцы Люка сомкнулись на рукояти с инкрустацией из слоновой кости. Оружие украшали нежные цветки роз. Таких пистолетов было два. И вопреки совету отца Люка граф Ланнес де Ланцак настоял, чтобы оба пистолета всегда лежали в шкафу заряженными. Хорошо бы в порох не попала влага!

В дверях, ведущих в розовый салон, показался силуэт. В неясном свете блеснули белые клыки. Раздалось рычание, от которого у мальчика по спине побежали мурашки. Волк!

Люк отчаянно потянул пистолет. Он был длиннее его предплечья и застрял в проеме, проделанном кочергой.

— Помоги мне, Тьюред! Позволь мне дойти до храмовой башни. Я хочу покаяться. Не дай волку сделать это, милосердный Боже! Я спрыгну, и все опять будет хорошо. Пожалуйста…

Оружие резко вырвалось из свинцовой оправы. Люк почувствовал, как из пальца закапала теплая кровь. Острые шипы пробитого стекла порезали ему руки. Он едва мог держать тяжелый пистолет с поворотным затвором. Дрожащими пальцами мальчик вынул ключ, подаренный отцом, из кармана брюк и взвел курок.