Пассажиры имели основание удивляться, почему им не рассказали о несчастном случае. Один из матросов погиб еще до их прибытия на корабль, а они ничего не знают об этом!

На вопрос мистера Горация Паттерсона относительно этого случая Гарри Маркел отвечал, что скрыл несчастье от молодых пассажиров, не желая, чтобы они пустились в путь под тяжелым впечатлением.

Ответ был вполне правдоподобен, и никто не возражал.

Новое волнение овладело присутствующими, когда лейтенант прибавил:

— В телеграмме, присланной из Кингстона в Барбадос, сказано, что на теле трупа (вероятно, это и был труп матроса Боба) зияла рана в груди!

— Рана! — вскричал Луи Клодион, а вся фигура мистера Паттерсона выражала, что он во всем этом ничего не понимает.

Гарри Маркел не затруднился ответить и на этот раз. Прекрасно владея собой, он продолжал:

— Матрос Боб упал с марса фок-мачты и ударился о кабестан, а потом его отбросило в море. Вот почему он пошел прямо ко дну и мы не могли его найти!

Это объяснение, как и предыдущие, могло показаться правдивым, если бы лейтенант не досказал своей фразы:

— Рана у матроса не от ушиба, а от удара ножом в сердце!

Снова страх овладел Джоном Карпентером и его друзьями. Чем все это кончится? Уж не поручено ли командиру «Эссекса» арестовать «Резвый», отвести его в Барбадос, где будет произведено следствие, которое, конечно, ничего хорошего не обещает? Личность их будет удостоверена. Их отвезут в Англию, и на этот раз им не избежать наказания. А главное, они не успеют совершить еще одно преступление, которым рассчитывали завершить свои подвиги после отплытия «Резвого» из Вест-Индии.

Но счастье не оставляло их. Гарри Маркелу не пришлось искать объяснений удару ножом.

В то время как Паттерсон, воздев руки к небу, восклицал:

— Неужели рука убийцы поразила несчастного?!

Лейтенант спокойно заметил:

— Телеграмма гласила, что, вероятно, матроса выбросило на берег живым, но здесь его нашла шайка бежавших из Кингстонской тюрьмы преступников, которые и убили его ударом кинжала.

— Ах, — заметил Роджер Гинсдал, — дело, должно быть, идет о шайке пиратов с «Галифакса», которые убежали из тюрьмы в день нашего приезда в Кингстон!

— Негодяи! — воскликнул Тони Рено. — А их не удалось поймать, господин лейтенант?

— По последним известиям, полиции еще не удалось напасть на их след. Во всяком случае, они не могли убежать из Ирландии, и рано или поздно их арестуют!

— Этого можно искренно пожелать! — спокойно сказал Гарри Маркел, ни на минуту не терявший присутствия духа.

Когда Джон Карпентер подошел вместе с Корти к носу корабля, он тихо сказал ему:

— Умная башка наш капитан!

— Да, — отвечал тот, — за ним можно смело идти, куда бы он ни повел!

Офицеры передали мистеру Паттерсону и лауреатам поклон от мисс Китлен Сеймур. Она радовалась заранее при мысли об их посещении, надеялась, что они возможно дольше останутся на Барбадосе, если только их не слишком задержат на других Антильских островах, где их тоже ожидают с нетерпением.

Роджер Гинсдал от имени товарищей просил офицеров передать мисс Китлен Сеймур благодарность за все, что она сделала для Антильской школы. Затем мистер Гораций Паттерсон произнес на прощание одну из своих наиболее прочувствованных и витиеватых речей, но, на беду, в конце речи он смешал стих из Горация со стихом из Вергилия, что редко случалось с этим ученым человеком.

Офицеры простились с капитаном и пассажирами, сошли по трапу в шлюпку и уже хотели отчалить.

— Я думаю, капитан Пакстон, — крикнул вдруг лейтенант, — что «Резвый» завтра прибудет на остров Святого Фомы, до которого остается всего каких-нибудь пятьдесят миль?

— Я тоже думаю! — отвечал Гарри Маркел.

— Как только мы вернемся в Барбадос, мы дадим телеграмму о вашем прибытии!

— Благодарю вас. Передайте, пожалуйста, мое почтение командиру «Эссекса»!

Шлюпка отчалила и в одну минуту прошла расстояние, отделявшее ее от рассыльного судна.

Гарри Маркел и пассажиры салютовали стоявшему на мостике командиру. Им отдали салют.

Судно снялось с якоря, раздались свистки, и «Эссекс» пустился в путь на всех парах в направлении зюйд-вест. Через час он совершенно исчез из виду, виднелась только оставленная им полоска дыма.

«Резвый» стал брасопить реи и поплыл к острову Святого Фомы.

Гарри Маркел и его друзья, встревоженные неожиданной встречей с «Эссексом», успокоились. Ни в Англии, ни на Антильских островах никто не подозревал, что они спаслись на корабле, и даже именно на «Резвом». Им положительно везло. Они могут смело плыть к архипелагу. Их примут с почетом. Они будут заходить в гавань то одного острова, то другого без опасения быть узнанными. В последний раз они остановятся в Барбадосе, а уж оттуда, конечно, в Европу не вернутся! На следующий же день они переименуют «Резвый». Гарри Маркелу незачем будет носить имя капитана Пакстона, ни мистера Паттерсона, ни молодых пассажиров на корабле не будет. Дерзкий план должен удаться. И пусть себе полиция разыскивает в Ирландии пиратов с «Галифакса»!

Последняя часть путешествия прошла благополучно. Погода стояла великолепная. Дул постоянный пассатный ветер, позволявший «Резвому» распустить все паруса, даже лисели.

Мистер Гораций Паттерсон окончательно привык к морю.

Изредка только боковая или килевая качка вызывала в нем приступы морской болезни. Он даже снова занял свое место за столом и перестал держать во рту вишневые косточки.

— Держите косточки, — советовал ему Корти, — это единственное средство от морской болезни!

— Мне тоже кажется, друг мой, — отвечал мистер Паттерсон, — и, к счастью, у меня, благодаря предусмотрительности миссис Паттерсон, еще порядочный запас их!

День клонился к вечеру. Испытав лихорадку, которая овладевает людьми при отъезде, наши юные лауреаты с такой же лихорадкой ожидали приезда. Они горели нетерпением ступить па твердую землю одного из Антильских островов.

По мере того как «Резвый» приближался к архипелагу, навстречу попадались довольно часто пароходы и парусные суда. Одни направлялись через Флоридский пролив в Мексиканский залив, другие выходили из залива, отправляясь в один из портов Старого Света. Сколько удовольствия доставлял юношам случай известить сигналами о появлении корабля на горизонте, встречаться, обмениваться салютами с апглийскими, французскими и испанскими кораблями, которые чаще всего ходят в этих водах!

До заката «Резвый» шел по семнадцатой параллели, на широте острова Святого Фомы, до которого оставалось всего двадцать миль, то есть всего несколько часов плавания.

Гарри Маркел справедливо не хотел, однако, плыть ночью между массой островков и рифов, окружающих архипелаг, и отдал Джону Карпентеру приказ закрепить паруса.

Ночь прошла спокойно. Ветер стал тише. Солнце встало утром в безоблачном небе.

Около девяти часов с грот-мачты подали сигнал. Тони Рено громко и радостно кричал:

— Земля! Земля за штирбортом!