Нам надо обсудить пятьдесят пятый

— Можно закурить?

На этот раз ресепшенистка, прищурившись, сверлит Мэрион взглядом.

— Нет, — отвечает она. — Здесь… нет, в Зоне 200 курить нельзя нигде. Пусть это и административное здание, но у нас у всех тоже есть лёгкие. И положения об охране труда тоже есть.

Мэрион замечает раздражение на лице девушки.

— Я вас уже об этом спрашивала, да?

— За последние пятнадцать минут — два раза, — отвечает ресепшенистка. — Должно быть, вам очень хочется покурить. — Девушка озадачена повторением одного и того же вопроса, и скрывать эту озадаченность ей практически не удаётся.

— Вы, наверное, думаете, что это как в фильме «Помни», да? — великодушно предлагает Мэрион. — Думаете, у меня нет долгосрочной памяти, а побыв на одном и том же месте достаточно долго, я забываю, зачем туда пришла.

Будь ресепшенистка чуть помоложе, она бы не поняла, о каком фильме идёт речь.

— Ну… наверное?

Мэрион сочувствующе улыбается и качает головой. Всё гораздо сложнее.

Идут минуты. Мэрион крутит зажигалку, не выпускает её из пальцев. В этом году ей стукнет пятьдесят, волосы её постепенно седеют, внешность — уже не «миниатюрная дама», но ещё и не «бабушка — божий одуванчик». В сумочке пищит телефон — напоминает, что пора принять лекарство, но она откладывает напоминание. Пальцы слегка дрожат, но это просто нервы, не возрастное. Она нервничает, потому что её вызвали на ковёр к О5, а О5 — ребята страшные. По пустякам к себе не вызывают. Либо конец света, либо ничего.

Наконец, с опозданием в 40 минут, двери кабинета открываются. Из кабинета выходят четверо или пятеро высокопоставленных сотрудников Фонда с чемоданчиками или ноутбуками. Единой группой они проходят мимо ресепшена и выходят к ожидающим их автомобилям. Некоторые лица знакомы Мэрион — руководитель Зоны 19, глава службы подбора персонала в Западной Европе. В её сторону никто не смотрит.

Когда все расходятся, помощник О5-8 высовывается в дверь. Ему чуть больше двадцати лет, выглядит он невероятно молодым, как подросток, на которого напялили папину деловую рубашку. Стрижка с огромным трудом вписывается в уставные рамки. В руке он держит планшетный компьютер с распорядком дня своего начальника. Распорядок забит до отказа. Похоже, начальник не спит вообще.

— Мэрион? Можете заходить.

Дверь кабинета закрывается с неожиданно тяжёлым механическим лязгом, словно она — деталь машины, встроенной в стены кабинета. Мэрион присаживается в указанное ей кресло, ставит сумочку на пол, а помощник тем временем поворачивается и проделывает с дверью несколько странных действий. В ответ дверь издаёт несколько странных звуков. У О5 небанальные требования к безопасности и приватности.

В просторном кабинете каким-то образом темно, несмотря на два больших угловых окна и белый день на улице. Стен не видно за книжными полками и обшивкой из тёмного дерева; стиль выдержан великолепно, но это стиль девяностых годов, уже успевший устареть, но ещё не вошедший в моду повторно.

Что до мужчины, сидящего за столом, то вид О5 никогда не соответствует вашим ожиданиям.

Мэрион глубоко вздыхает.

— Так что на повестке дня? Мне прислали только приглашение на собрание, ни темы, ни повестки. Понимаю, когда О5 говорит прыгать, надо прыгать, но…

Она скашивает глаза направо и видит, что помощник, без слов и лишнего шума, кладёт планшет на стол, достаёт пистолет и целится ей в голову. Мэрион замолкает. Некоторое время она неподвижно сидит в кресле, привыкая к изменению ритма, частота пульса сначала взлетает до уровня колибри, затем начинает успокаивается.

— Итак? — осторожно спрашивает она. Облизнув губы и вцепившись руками в подлокотники, она ждёт продолжения беседы. Лицо помощника теперь ничего не выражает, словно все собрания проходят именно так. Может быть, на этом уровне всё так и есть.

— Кто вы такая? — спрашивает О5-8.

— Что? О Боже, — моргает Мэрион.

— Позвольте, я скажу другими словами, — продолжает О5-8. — Мэрион Уилер, сорок девять лет, любящий муж, двое сыновей. Любит пеший туризм, походы и орнитологию. Типичная мамаша, непробиваемая анкета, в финансовой истории ни единого пятнышка. Тем не менее, у вас есть полные допуски Фонда, каких мы никогда не выдавали, в том числе допуск к ряду построек и помещений, которые… некоторых из них не существует, другие же пошли под снос десятки лет назад. Как минимум одно ещё не достроено, но ключ ко входной двери у вас имеется. И это мы ещё не добрались к вашим допускам к объектам, а их иначе, чем «вопиющие» я назвать не могу.

— Итак, вы — лазутчик, цели и стремления у нас расходятся. Клэй хотел натравить на вас Хи-3, но мне удалось поумерить его пыл. Уговорил его на очную ставку. Мне показалось, что если запереть вас во взрывонепроницаемом помещении и вежливо поспрашивать, то вам хватит здравого смысла не обрекать себя на остальную «программу».

Мэрион уже давно не слушала его.

— Вы болван, — произнесла она, как только он замолк. — Я — руководитель вашего отдела по антимеметике.

— Нет у нас отдела по антимеметике, — рубит Клэй.

— Есть. У нас такой отдел есть.

— У нас есть отдел по меметике, — вклинивается О5-8, — отдел дистанционного сдерживания, служба пожарной охраны, внешние связи, безопасность, кадры, подбор класса D и ещё два десятка других, но антимеметики у нас нет.

— А отдел по иронии у нас есть? — спрашивает Мэрион и берёт паузу в надежде. — Нет? Ну ладно. Попробуем так: как по-вашему, почему отдел по антимеметике должен быть в списке?

— Легенду излагает, — обращается Клэй к О5-8, не сводя глаз с Мэрион. — Хорошая легенда, но она подготовлена заранее.

— Клэй, убери ствол, — командует О5.

С видимой неохотой Клэй повинуется.

Мэрион немного расслабляется.

— Есть объекты с опасными меметическими свойствами, — говорит она. — Есть заразные идеи, которые нужно сдерживать наравне с физическими угрозами. Они забираются в голову, и на разуме носителя тянутся к разумам других. Так?

— Так, — подтверждает О5-8. Он, не напрягаясь, может вспомнить с десяток объектов, подходящих под это описание.

— Существуют объекты с антимеметическими свойствами, — продолжает Мэрион. — Есть идеи, которые невозможно распространить. Есть сущности и явления, которые собирают и поглощают информацию, в частности — информацию о себе самих. Если сделать фотоснимок такого на полароид — не проявится. Можно записать на бумаге описание такого объекта и передать другому, но окажется, что на бумаге — иероглифы, содержимое которых непонятно никому, даже вам. Можно смотреть прямо на такой объект, и он даже не будет невидим, но вы будете считать, что там ничего нет. Цели, которых невозможно придерживаться, тайны, которыми нельзя поделиться, ложь и живые заговоры. Это концептуальная субкультура идей, пожирающих другие идеи, а … иногда… — кусочки реальности. Иногда — людей.

— И поэтому они опасны. В общем-то, больше сказать нечего. Антимемы опасны, и мы их не понимаем, следовательно они — часть Проблемы. Отсюда и необходимость в моём отделе. Мы способны на нестандартное мышление, и в силах противопоставить его чему-то, что в буквальном смысле способно сожрать ваш опыт боевой подготовки.

Несколько долгих секунд О5-8 не сводит с Мэрион глаз. Клэй ёрзает на месте — история ему не нравится и не вызывает доверия, но, похоже, О5 более открыт для этой идеи.

— Назовите пример, — произносит он. — Назовите мне объект с антимеметическими свойствами.

— SCP-055, — тут же отзывается Мэрион.

— Нет никакого SCP-055, — парирует Клэй.

— Ещё раз: такой объект есть.

— Нет такого, — упорствует Клэй. — Номера объектов присваиваются не по порядку. Есть промежутки. Этот номер не был назначен. Не из суеверий, у нас хватает поводов для беспокойства, чтобы думать ещё и о нумерологии. У нас есть SCP-666 и SCP-013. А SCP-001 — нет. Равно как и SCP-055.

— Клэй, — окликает его О5-8, — взгляни-ка. — Он поворачивает экран так, чтобы Клэю был виден только что полученный его руководителем файл. Клэй склоняется у экрана, пробегает по тексту глазами. Потом, в шоке от увиденного, он прокручивает текст вверх и читает его второй раз.

— Но…

— Файл датирован 2008 годом, — говорит О5-8. Флаги и подписи все как надо. Подписан ключом, закодирован. Он настоящий.

— Вы его раньше видели? — спрашивает Клэй.

— Ни разу в жизни, — отвечает О5-8. — По крайней мере, ни разу на моей памяти. С другой стороны, если информация в файле верна, то и я, и ты видели его не один десяток раз.

Клэй прожигает взглядом Мэрион.

— Это невозможно.

Мэрион едва удерживается от плевка.

— Бога ради, Клэй, ты вообще сколько здесь работаешь?

— Но если этот объект настолько силён… — начинает он.

— То?

— Кто автор файла? — заканчивает за него О5. И, раз уж заговорили, как проводилось интервью, и кто такой этот «Бартоломью Хьюз»? И самый важный вопрос — Миссис Уилер, как вам удаётся сохранять память об этом?

— Барт Хьюз и написал. Он мёртв, — отвечает Мэрион.

— Что с ним случилось?

— Не стоит вам узнавать.

В кабинете надолго воцаряется тишина — О5-8 и его помощник реагируют на это заявление. Точнее, они проходят долгую и чёткую цепочку реакций — негодование на кажущийся хамским ответ, непонимание того, почему Уилер так неосторожна перед зловещим начальством, удивление от размаха предложенной идеи, неверие, понимание, и, в конце концов, ужас.

— Что… — О5-8 тщательно подбирает слова. — Что случилось бы, если бы мы узнали?

— Вас бы постигла та же участь, — ровным голосом отвечает Мэрион. — Что же до остальных вопросов — с этим мы справляемся медикаментозно. Вы в курсе, что у нас есть амнезиаки класса А, для тех, кому очень надо что-то забыть? Конечно, в курсе. Разве кто забудет об амнезиаках класса А? Так вот, в антимеметике есть другие таблетки, для тех, кому нужно помнить то, что в других условиях запомнить будет невозможно. Мнестики, класса W, X, Y и Z. Тот же греческий корень слова, что и в «мнемонике».