Профессор Миллворд стоял неподвижно, взвешивая, оценивая, анализируя. Звук был слишком слаб для обычного взрыва (он опять мечтал), это было не что иное, как отдаленный грохот ядерного взрыва, уничтожающего и разбрасывающего за один раз миллионы тонн снега. Надежды вновь ожили, а ночные разочарования начали затухать.
Эта секундная пауза чуть было не стоила ему жизни. Откуда-то из переулка в его поле зрения ворвалось что-то громадное и белое. В течение какого-то мгновения его мозг отказывался осознать реальность видимого; потом паралич прошел, и он лихорадочно схватился за свой бесполезный револьвер. Прямо на него, переваливаясь и мотая головой в гипнотическом змееподобном движении, медленно шел белый медведь.
Он бросил все свои вещи и побежал, путаясь в снегу, к ближайшим зданиям. К счастью, вход в метро находился всего в каких-нибудь пятидесяти футах. Стальная решетка была закрыта, но он помнил, что много лет назад сломал замок. Желание оглянуться назад было нестерпимым, так как он не слышал ничего, что могло бы подсказать, как далеко находится его преследователь. Одно ужасное мгновение железная решетка сопротивлялась его окоченевшим пальцам. Потом она неохотно подалась, и он протиснулся сквозь образовавшуюся узкую щель.
Внезапно на него нахлынуло нелепое детское воспоминание о том, как однажды он увидел хорька-альбиноса, беспрестанно метавшегося по проволочной сетке, со всех сторон обтягивавшей клетку. Теперь он видел такое же змеиное изящество, только в чудовищной форме. Огромный белый медведь, ростом вдвое больше человека, встав на дыбы, в бессильной ярости бросался на решетку. Металл гнулся, но не поддавался; потом зверь опустился на четыре лапы, глухо зарычал и, переваливаясь, двинулся назад. Пару раз он ударил лапой по лежавшему на снегу рюкзаку, откуда выкатилось несколько банок консервов, и исчез так же бесшумно, как и появился.
Потрясенный профессор, двигаясь короткими перебежками, от одного укрытия к другому, достиг университета через три часа. После многих лет он вновь был не одинок в этом городе. Он подумал о том, нет ли здесь других «гостей», и в тот же вечер получил ответ. Перед самым заходом солнца он вполне ясно услышал волчий вой откуда-то со стороны Гайд-парка.
К концу недели ему стало ясно, что происходит миграция животных Севера. Однажды он увидел северного оленя, бегущего к югу; его преследовала безмолвная волчья стая. Часто среди ночи раздавались звуки смертельной схватки. Он удивлялся, что столько живых существ все еще обитали в белой пустыне между Лондоном и Северным полюсом. Сейчас что-то неумолимо гнало их на юг, и мысль об этом заставляла профессора волноваться все сильнее. Он не мог поверить, что уцелевшие звери спасаются от чего-нибудь другого, кроме человека.
Напряженное ожидание начало сказываться на его психике: он часами сидел в холодных лучах солнца, закутавшись в меха, мечтал о спасении и размышлял о пути, по которому люди могут возвратиться в Англию. Возможно, экспедиция переправилась из Северной Америке по льду через Атлантику. Возможно, это заняло не опии год. Но почему они забрались так далеко на север? Его любимым объяснением было то, что ледяные торосы Атлантики дальше к югу были недостаточно безопасны для тяжелых машин.
Тем не менее, одна вещь никак не поддавалась удовлетворительному объяснению. Не было никакой воздушной разведки; трудно было поверить, что умение летать было утеряно.
Время от времени он прохаживался вдоль рядов книг, шепотом разговаривая с каким-нибудь любимым томом. Были книги, которые годами он не осмеливался открыть, так как они слишком остро напоминали ему о прошлом. Но сейчас, когда дни становились длиннее и светлее, он иногда снимал с полки томик поэзии и перечитывал нравившиеся ему стихотворения. Потом он подходил к высоким окнам и, стоя над коньками крыш, выкрикивал волшебные слова, как будто бы они могли снять заклятье, висящее над миром.
Сейчас стало теплее, словно духи лета вернулись в свое былое обиталище. Целыми днями температура держалась выше точки замерзания, и во многих местах сквозь снег начали пробиваться цветы. То, что двигалось с севера, все приближалось: несколько раз в день над городом разносился загадочный рев, вызывавший сползание снега с тысяч крыш.
Накануне вечером давно забытый им враг захватил последние рубежи обороны, и теперь готовился к решающему штурму. Как только Миллворд увидел этот смертоносный блеск на гребне обреченных холмов, он понял, что означал звук, неуклонно нараставший в течение последних нескольких месяцев. С севера, вновь отвоевывая когда-то оставленные территории, грозно и неумолимо полз ледник.