Богородицы, которую капитан всегда носил в нагрудном кармане, и хотя пробил ее, но съехал немного вбок, что, возможно, и спасло

Сливочникова. Была задета сердечная сумка и даже само сердце, но не сильно. Сливочникову тут же сделали операцию, влив по ходу дела полтора литра донорской крови (капитан по этому поводу очень тогда расстроился, так как ужасно боялся гепатита и СПИДа, но выбора на тот момент у него не было, так как он находился в коме), и довольно скоро выписали. А предупреждение перед тем случаем было Сливочникову такое: как раз за день до этого происшествия резал он дома на кухне круглый хлеб, прижав его к груди и держа обычный столовый нож лезвием к себе. Хлеб оказался черствым, нож соскользнул с корки и ткнул Сливочникова кончиком в грудь – чуть ниже левого соска. Была маленькая дырочка на рубашке и капелька крови. Сливочников, конечно, перепугался, но как-то сразу о том и забыл. И вспомнил об этом случае уже после операции, когда лежал в палате реанимации. С другой стороны, получилось так, что из-за этого происшествия он не поехал в очередную командировку в Чечню. А там уже получилась не такая удачная поездка, как в первый раз – ребята вернулись с потерями.

Историю с ножом капитан рассказывать Антону не стал – это было у него тайное, а поведал про другой случай, как у него на личной машине само по себе открутилось заднее левое колесо: один раз как бы случайно чуть ли не на стоянке, и он тогда успел вовремя остановиться и поставить колесо на место. Почудилось еще: уж очень странная необычная случайная ситуация, но не внял. А это, оказалось, тоже было предупреждением, потому что буквально через месяц то же самое колесо открутилось уже прямо на ходу – они тогда с женой чуть не убились. Хорошо еще скорость была небольшая. Затем с час, наверно, это несчастное колесо и тормозной барабан искали – те укатились далеко в лес на другую сторону дороги. И потом он не раз обнаруживал такие вот предупреждения перед любой серьезной неприятностью, хотя и не всегда их вовремя оценивал. Еще вспомнил давнее, как однажды ему приснилась во сне рыба, а утром жена сообщила, что беременна. Один знакомый мужик рассказывал, что вообще, с тех пор, как Иконы в Любимове не стало, творятся тут страшные вещи: иногда, мол, подкидывают на перекрестки дорог разные заговоренные предметы, например, мелкие монетки. "Мне, – говорит, – одну такую заговоренную монету зашили в подушку. Только случайно и нашел!"

Еще Сливочников верил в примету, что нельзя близким людям дарить часы, потому что те, кому даришь часы, из твоей жизни вскоре непременно исчезнут. Впрочем, проверено это было им только один раз.

Больше он не рисковал. Случались в городе и действительно жуткие истории. У соседей младший ребенок долго болел: все кашлял и кашлял, даже думали, что туберкулез. Врачи ничем не помогли, и тогда вызвали колдуна. Тот, говорят, долго ходил по квартире, и, наконец, заставил хозяев снять решетку с вентиляционного отверстия и посмотреть там. И ведь не просто сняли, а долго откручивали винты, так что никак не мог колдун сам туда чего-нибудь подложить. И в той самой вентиляционной отдушине обнаружили странную куклу с воткнутыми в нее иголками или что-то вроде того. И вот оттуда, от этой куклы, будто бы и шло колдовство против ребенка. Куклу сожгли, и ребенок после этого быстро поправился. Сливочников, правда, сам лично эту куклу не видел, но подруга жены все это расписала в деталях. В свою очередь эта же самая подруга рассказала, что случилось с ней этой весной на даче, когда она как-то заночевала там одна: "Я внезапно проснулась и увидела трех женщин лет тридцати, которые стояли вокруг молча, смотрели на меня и, наверное, решали, что со мной сделать, а я не могла даже пошевелиться".

Действительно потом оказалось, что это была вальпургиева ночь – с тридцатого апреля на первое мая – ночь ведьм. Впрочем, не исключено было, что она в тот момент голодала – снижала вес, пила какие-то пищевые добавки, типа тибетских чаев, – и на этом фоне у нее вполне могли возникнуть галлюцинации. Жена Сливочникова считала, что в те чаи добавляют какие-то психотропные вещества, может быть, из кактусов или поганок, поскольку принимавшая их одно время та самая неугомонная соседка-пенсионерка тетя Надя Саенко, которой давеча сломали палец в сбербанке, стала совершенно невменяемой и носилась по всему городу с расширенными зрачками, как зомби. Впрочем, бывший ленинградский блокадный ребенок тетя Надя, несмотря на уже солидный возраст (далеко за семьдесят) вообще-то и без грибов была особа очень активная. Будучи в годы войны совсем маленькой девочкой, она с мамой и сестрой по время эвакуации из блокадного Ленинграда попала на какой-то станции под страшную бомбежку, и ее нашли в воронке со свернутой шеей: голова ребенка реально смотрела назад. Несмотря на это дело, она выжила и в свое время превратилась в необыкновенно красивую женщину, очень долго кружившую мужчинам головы и несколько раз выходившую замуж по любви. Впрочем, с возрастом все ее мужья куда-то исчезли, последний из них – умер от инфаркта уже лет десять назад, дети разъехались, и она осталась одна. Но несмотря на жизненные невзгоды, она не потеряла своей активности и даже организовала в городе бесплатные группы здоровья для пенсионеров, где пожилые люди, стоя босыми ногами на земле или на снегу, обливались холодной водой круглый год. Потом некоторое время она торговала теми сами тибетскими омолаживающими чаями, а так как никто их у нее не покупал, сама же их и пила и весь этот период пребывала в каком-то странном, будто наркотическом, угаре. Совершенно не исключено, что те чаи действительно содержали то ли какой-то слабый наркотик, потому что, как только эта чайная компания в положенное ей время исчезла, а тетя Надя перестала ежедневно пить чай, она тут же буквально на глазах сдулась, как воздушный шарик: ходила, еле-еле волоча ноги, взор ее потух, а под глазами повисли здоровенные мешки.

Впрочем, со свойственным ей усилием воли и, возможно, с помощью обливаний, она постепенно оправилась и после этого занялась вытяжением позвоночника с помощью специального устройства в виде прикрученной к стене особой доски с ремнями, к которой надо было подвешиваться за шею. Как и водится в подобных случаях, вокруг нее тут же образовалась целая группа фанатичных последователей.