Теперь предстояло подыскать кинооператора. В те годы все кинооператоры Би-би-си не признавали иной пленки, кроме 35-миллиметровой, а 16-миллиметровую, с которой работали только любители, пренебрежительно называли «шнурком». Но у профессионалов оборудование было слишком тяжелым и громоздким. Хотя сам я непосредственно с аппаратурой не работал, тем не менее, глубоко сомневался в пригодности всей этой техники для особых условий, представлявшихся моему воображению. А так как операторы Би-би-си и не умели, и не хотели иметь дело со «шнурком», мне пришлось искать его на стороне. Через некоторое время я прослышал о некоем Чарльзе Лейгусе, молодом человеке моих лет, который только что вернулся из гималайской экспедиции за «снежным человеком». Чарльз был помощником Тома Стобарта, замечательного кинорежиссера, сделавшего прекрасный фильм о первом успешном восхождении на Эверест. Работа с Т. Стобартом научила Чарльза и съемкам в нелегких условиях экспедиций, и обращению с 16-миллиметровой камерой. Мы с Джеком предложили ему участие в нашем предприятии. За пинтой пива Чарльз все обдумал и принял предложение. Потом Джек решил, что неплохо бы иметь помощника,   присматривающего   за   пойманными   животными,  и привлек к делу главного смотрителя Орнитологического отдела Зоопарка Альфа Вудса, человека благоразумного, дальновидного, но не лишенного коварства. В сентябре 1954 года наша четверка отправилась в Сьерра-Леоне.

В Сьерра-Леоне мы провели три месяца, снимая питонов и шимпанзе, богомолов и ткачиков. Живая коллекция Джека состояла из пятидесяти змей и сотни птиц, не считая мангуст, выдр, галаго и гигантских крыс. Не осталась забытой и пикатартес. Мы отыскали ее, поймали и засняли. Птица действительно оказалась диковинной. Размером с ворону, с желтой лысиной на голове, она строила из грязи эффектные гнезда, прикрепляя их к огромным валунам, затерявшимся в тропическом лесу. В Лондон мы вернулись переполненные яркими впечатлениями, с внушительной коллекцией для Зоопарка и километрами отснятой 16-миллиметровой пленки. Из этого материала был создан фильм, именно такой, о каком я мечтал. А в декабре 1954 года Джек уже вел из студии нашу первую передачу из серии «Приключения с дикими животными».

Но дальнейшие события омрачили наш триумф. Вскоре после нашего возвращения из Африки Джек заболел, а буквально через день после первой передачи вынужден был отправиться в больницу. На следующей неделе я занял его место в студии, и мне суждено было вести все оставшиеся передачи нашей программы.

«Приключения с дикими животными» имели большой успех у телезрителей. Наша Африка во многом отличалась от той, которую показывали супруги Дени. В нашем фильме не было ни львов, ни носорогов, ни других столь же знаменитых животных, разгуливавших по саванне. Вместо этого мы уводили зрителя в чащу тропического леса и встречались там со скорпионами, земляными осами, термитами или муравьями, марширующими в боевом порядке. Этих крохотных по сравнению с царственными обитателями Восточной Африки существ Чарльз благодаря своему искусству и новаторским приемам сумел подать не менее эффектно. Через месяц после завершения нашей серии Джек почувствовал себя лучше и выписался из больницы. Втроем мы обсудили план новой экспедиции. Надо было ковать железо, пока горячо, не дать нашим боссам забыть успех начинания. Нам это удалось, и в марте 1955 года, спустя восемь недель после выхода в эфир последней передачи о животных Западной Африки, мы снова были в пути, направляясь на этот раз в Южную Америку.

С этого времени программа «Приключения с дикими животными» заняла прочное место в телерепертуаре и более или менее регулярно появлялась на экранах на протяжении десяти лет. Но после Южной Америки снова проявилась болезнь Джека. Несмотря на это, он принимал деятельное участие в подготовке нашей очередной экспедиции, теперь уже в Индонезию, на остров Комодо, за гигантскими варанами. Но когда все было готово, стало ясно, что Джек ехать не может.

Он настаивал, чтобы мы отправлялись без него, и нам пришлось согласиться. Джек умер, когда мы были далеко от Лондона. Ему не исполнилось еще и сорока восьми лет.

Почти после каждой экспедиции я публиковал описания наших приключений. В настоящем издании объединены три первые мои книги в слегка сокращенном варианте. Со времени их первой публикации наш мир сильно изменился. Британская Гвиана, где мы побывали во время нашего второго путешествия, теперь независимая страна — Гайана. Южноамериканская саванна Рупунуни, казавшаяся такой дикой и бесконечно удаленной от внешнего мира, в наши дни легкодоступна благодаря регулярному воздушному сообщению с Атлантическим побережьем. Величественный памятник древней буддийской культуры, Боробудур, развалины которого мы благоговейно созерцали на острове Ява, сейчас полностью восстановлен. Остров Бали, до которого можно было добраться морем, и никак иначе, теперь имеет свой аэродром и ежедневно принимает громадные реактивные лайнеры. В 1956 году мы с великими трудностями доплыли до острова Комодо, а ныне это место паломничества туристов, и в программе их развлечений — экскурсия к знаменитым драконам.

Цели и назначение зоопарков тоже изменились. Лондонский зоопарк больше не устраивает экспедиций за животными. Как и большинство современных зоопарков, он разводит животных сам, да так успешно, что может обмениваться излишками с другими зоопарками и не вмешиваться в жизнь дикой природы. Но к счастью, тропики, очаровавшие нас четверть века назад, пока еще сохраняются в мире и дарят незабываемые встречи с диковинными животными тому, кто отправляется на их поиски.

Дэвид Эттенборо

В Южной Америке обитают самые невероятные, самые прелестные и самые ужасные в мире животные. Немного найдется созданий, столь же неправдоподобных, как, скажем, ленивец, который весь свой век проводит в молчаливой неторопливости, повиснув вниз головой на последних этажах высокоствольного леса. Внешний вид живущего в саванне гигантского муравьеда никак не соответствует обычным представлениям о законе пропорций в живой природе: сзади, как знамя, полощется широкий хвост, а спереди кривой длинной трубкой торчат беззубые челюсти. Но постепенно привыкаешь к диковинам. Великолепные птицы — здесь явление столь заурядное, что почти перестаешь их замечать. Среди ветвей мелькает вызывающе яркое оперение попугаев ара, блестящая внешность которых никак не вяжется с их голосом, напоминающим вопли сумасшедшего. Крошечные колибри, подобно россыпи драгоценных камней, порхают от цветка к цветку, лакомясь нектаром и озаряя свой путь всеми цветами радуги. Многие животные Южной Америки очаровывают и отталкивают одновременно. Реки кишат кровожадными рыбами, и горе тому, кто окажется среди них. Вампиры, о которых в Европе вы слышали столько легенд, зловещей реальностью реют в ночном мраке. Их жертвой может стать пасущийся скот или спящий человек. В выборе места назначения экспедиции я не сомневался: раз первое путешествие за животными мы совершили в Африку, то следующее, разумеется, должно быть в Южную Америку. Но куда направиться конкретно, какому уголку на этом огромном континенте отдать предпочтение? В конце концов, мы остановились на Гайане (тогда она называлась Британской Гвианой), единственной стране Британского содружества в Южной Америке. Состав экспедиции прежний, как и в Африке: Джек, Чарльз и я плюс Тим Вайнелл, служащий Лондонского зоопарка. Хотя служебные обязанности Тима формально ограничивались уходом за копытными, ему за долгие годы работы в зоопарке приходилось нянчиться с множеством других зверюшек. Поэтому в нашей экспедиции Тиму выпала чрезвычайно хлопотная и неблагодарная роль: он должен был оставаться в базовом лагере на побережье и ухаживать за теми животными, которых мы ему доставим.