Более всего времени Скай уделял Копью. Созданная им месяц назад, длинная металическая игла притягивала всех драконов своей смертоносной красотой и неотразимой грацией убийцы. Этим копьём враги убивали их матерей и отцов, от подобных копий умирали сотни драконов. Умирали в муках, истекая кровью на остриях.

Скай создал куда более ужасную вещь. Молодой дракон отлично помнил, как именно гибли его друзья. И думая над местью, он разработал подлинно адское оружие – тонкий, длинный клинок на двойном шарнире, утопленный в полое древко Копья. Теперь достаточно было раскрутить Копьё в руке, как верхняя часть его превращалась в Т-образный боевой серп длиной в шесть метров, несущий мгновенную смерть любому, имеющему крылья. Крылья, которые жуткое изобретение Ская разорвало бы в клочья.

Излишне говорить, что пользоваться этим оружием могли только драконы. Лишь их силы достало бы пожинать урожай Смерти подобным серпом, или рубить тела врагов двухметровыми мечами...

С каждым днём в своей пещере, Скай всё глубже понимал полную бессмысленость их жизни и надежд. Да, они выжили. Да, он научит их сражаться, даст оружие. Возможно, они сумеют отбить небольшой участок Ансалона, заплатив десятками жизней.

Но юный дракон понимал, что если он желает отомстить – то мстить надо не драконам Света, и даже не людям. Хотя Скай ничего не забывал. Не умел он и прощать.

Нет, уничтожить надо первопричину всех бед. Богов. Двадцать одно злобное существо, в жажде почестей использовавших могучие силы природы для создания мира вечной войны...

Такхизис, воплощение Зла. И шесть её подчинённых. Саргоннас, Моргион, Зебоим, Чемош, Хиддукель и Нутари...

Паладайна, воплощёние Слепоты и Войны. Шесть его помощников. Мишакаль, Мажере, Кириолис, Хаббакук, Бранчал и Солинари.

И Гилеана, воплощённое Безразличие. Вместе с шестью холодными, ничего не чувствующими существами. Реорксом, Числевом, Зивилином, Сиррионом, Шинаре и Лунитари.

Пока корни таяться в земле – нет смысла рвать побеги.

Скай не знал, как можно убить бога. Но он знал, кто сумеет его научить. На северо-западе Ансалона, недалеко от побережья, лежал суровый гористый остров Эргот. Там, в верховьях реки Тон-Цалариан, таился древний Храм Дракона, высеченный в скале. Оттуда тысячи лет назад предки всех драконов пришли на Ринн, коварно обманутые Владычицей Тьмы. Оттуда не так давно пришли драконы Света, в очередной раз призванные Паладайном на кровавое пиршество.

«Если я хочу прожить жизнь с целью – я найду Храм, и узнаю тайну богов» – сказал себе юный вождь. С того дня стал он развивать в себе умение менять вид и сущность предметов.

Ибо лишь в виде человека мог расчитывать Скай на успешный поиск. А сердце утверждало: ты властен изменить себя.

Астинус, палантасский библиотекарь, сидел в своем кабинете. Рука его размеренно водила пером, и на пергамент ложились четкие, ровные строки. Крупный, удивительно ясный почерк легко было разобрать даже на некотором расстоянии. Астинус стремительно заполнял лист за листом, лишь изредка останавливаясь поразмыслить.

Дверь кабинета скрипнула, приотворяясь. Астинус не поднял глаз от работы, хотя в те часы, когда он занимался, к нему редко кто-либо входил. Подобные случаи можно было бы пересчитать по пальцам. Например, в день Катаклизма. Да, в тот день меня и вправду побеспокоили, подумал он, с отвращением припоминая разлитые чернила и испорченную страницу...

«Или тот день, когда ко мне пришёл он» – перо едва заметно вздрогнуло. Астинус недовольно поморщился. Его слишком часто беспокоили.

Дверь отворилась, и на письменный стол упала какая-то тень. Тот, кому она принадлежали, набрал полную грудь воздуха, но заговорить не посмел. Однажды он уже нарушил уединение великого хрониста, и проклинал себя до сих пор.

«Это Бертрем»,– подумал Астинус. И по привычке определил мысль на одну из бесчисленных полочек своей обширной памяти:

«Сегодня, на тридцать седьмой минуте часа Утренней Стражи, в мой кабинет вошел Бертрем...»

Перо продолжало свой безостановочный бег, и лишь его тонкий скрип нарушал тишину древних стен.

Посетитель долго собирался с силами, чтобы побеспокоить учителя. Но наконец, Бертрем выговорил дрожащим голосом:

– Мастер...

Астинус сделал в тексте маленькое примечание: "Сегодня, на сорок шестой

минуте часа Утренней Стражи, Бертрем заговорил со мной..."

– Покорнейше прошу простить меня за беспокойство, мой Мастер, – еле слышно шепнул Бертрем. – Дело в том, что у твоей двери стоит дракон, и желает тебя видеть.

«Сегодня, за тринадцать минут до наступления часа Молитв, некий дракон просил меня видеть...»

– Узнай его имя, чтобы я смог записать его, – сказал Астинус, не поднимая головы и не прерывая бега пера. – И сообщи мне.

Монах затрепетал, но нашёл в себе силы добавить:

– Это... это чёрный дракон, Мастер...

Перо на миг замерло. И продолжило равномерный бег по пергаменту.

– Вначале надо узнать имя дракона, цвет я внесу позже, – сказал Астинус, не поднимая взгляда.

– Он... он уже назвал своё имя. Его зовут Дарк, сын Танаки.

Перо замедлило свой бег и остановилось. Второй раз в жизни Бертрема, его почтил взглядом великий библиотекарь.

– Дарк, сын Танаки? – негромко спросил Астинус. Его глаза на миг закрылись.

– Что нам делать, Мастер? – спросил монах дрожащим голосом.

Астинус помолчал.

– Впустите его, и отведите в келью номер двенадцать. Я выделю ему время вечером.

– Дракона?!... В Библиотеку?!!... Но... Но ведь он разрушит...

– Ты слышал меня. – Астинус продолжил писать. Сглотнув, Бертрем отправился исполнять поручение.

– Отец, что означает эта фраза? – маленький красный дракон оторвался от толстой книги.

– Винг, я много раз говорил – не зови меня отцом. – Рэйстлин тоже поднял голову. Они сидели в большом зале Палантасской Башни, среди залежей книг.

– Но, Рэй, ты же как отец мне... – застенчиво сказал дракон.

– Я только забочусь о тебе и учу магии. В тебе нет моей крови, Винг.

– А разве это так важно? – недоумённо спросил малыш. Маг помолчал.

– Не надо отвлекаться. Какое слово тебе не ясно?

– Вот. Здесь написано: «Аст шагор танас...»

Колдун поспешно вырвал книгу из рук дракончика, и впился взглядом в название.

– "Сфера Времени" Фистандантилуса?! Винг, где ты нашёл её?

– В углу своей комнаты... – драконыш встревожился. – Рэй, я что-то не так сделал?

– Нет, нет... – маг потрясённо провёл рукой по глазам.

– Я готов спорить... – прошептал он, и внезапно спросил у Винга:

– Асаэ анэрон биа дэррава Фистандантилусаэ, гоэлэн? (Где ты нашёл книгу Фистандантилуса, говоришь?)

Малыш машинально ответил:

– Ассаэ гоэлэнава, дэрра неогсо торино аэ. (Я говорю, книга лежала в углу комнаты).

Рэйстлин содрогнулся.

– Винг, откуда ты знаешь этот язык?

Дракончик задумался.

– Не знаю, – наконец проговорил он удивлённо. – Я просто понял тебя. У меня такое чувство, словно я некогда говорил на этом языке...

– Муртаз их рыкен лррогри? (Ты и этот язык понимаешь?)– резко спросил волшебник.

– Туррек мурт, лррогро оркав... (Конечно понимаю, язык орков...)– озадаченно ответил драконыш. Рэйстлин молча опустился в кресло, сцепив пальцы на груди.

– Дар Истинного Знания?... – прошептал он. – Но я даже не слышал о подобном...

Винг подпрыгнул к нему на колени, помогая себе крылышками. Летать он пока не умел.

– Рэй... – малыш потёрся головой о шёлк на груди мага. – Ты не обиделся?

Тот нежно погладил сверкающую красную спинку дракончика.

– Ну что ты, маленький. Просто я удивлён. Винг, ты не помнишь, как звали твоего настоящего отца?

Дракончик вздрогнул.

– Нет... – покачал головой. – Я совсем не помню, что было до того дня.

Его сотрясла дрожь, и рука мага на мгновение замерла. Но сразу двинулась дальше, продолжив гладить и успокаивать ребёнка.