— Проклятье! Там внутри четверо и все — самые рисковые парни в наших краях! Лучшие ковбои, так-то! Столпились вокруг Каррики забавляются, как малые дети — смотрят, как Каррик управляется с ножами. Сдается мне, ребята, нам с вами повезло — ведь эти парни набрались похлеще Каррик. Эй, Джо, ты у нас лучше всех умеешь обращаться с лассо. Слушай внимательно — я войду и постараюсь отвлечь его… если смогу, конечно. А ты смотри, не зевай — как только он откроет рот, тут же вбегай и вяжи его, как бычка. Понял? А ты, Чарли, стой на месте. Сдается мне, нам с Джо может потребоваться помощь!

И вот все трое с суровыми, озабоченными лицами бесшумно прошмыгнули внутрь. Там их ждало удивительное зрелище: пятеро ковбоев, усевшись в углу на полу, оглушительно орали песню гуртовщиков, пока сам Шэффи, хозяин кабачка, привалившись к стойке, плавно помахивал пухлыми руками, следя, чтобы никто не сбился с такта.

Судя по всему, все они старались ради единственного посетителя — высокого молодого человека, который, нелепо спотыкаясь на заплетающихся ногах и хохоча над собственной неуклюжестью, пытался танцевать джигу. Однако достаточно было повнимательнее взглянуть на него, чтобы убедиться, что внимание его целиком поглощено совсем другим.

На стойке бара горкой были свалены с десяток ножей, и тяжелых охотничьих, и длинных, с острым, узким лезвием. Выбрав три, танцор ловко жонглировал ими, не переставая выделывать ногами замысловатые па. Заметив вновь прибывших, он приветствовал их оглушительным воплем, позаимствованным у краснокожих, и мимоходом подхватил еще один нож, который тут же замелькал в воздухе.

Зрелище было захватывающее. Нетвердо держась на ногах, в ореоле сверкающих ножей, которые со свистом рассекали воздух, он, казалось, смеялся над опасностью. А ведь зрители, затаившие дыхание, отлично знали, что достаточно малейшей неосторожности, и тяжелое лезвие попросту оборвет его жизнь. Достаточно было видеть, как шутник осторожно отворачивает голову, когда ножи со свистом пролетали особенно близко.

— Лучше остановить это! — поежившись, сказал Чарли, — не то один из этих проклятых ножей рано или поздно отрубит ему ухо!

— Эй, Каррик, — вдруг крикнул один из певцов, — эти парни хотят тебе помешать!

Но Каррик в ответ разразился только диким смехом, даже не потрудившись повернуть голову в сторону нашего трио.

Вместо этого ножи, казалось, замелькали с удвоенной быстротой. По-прежнему не оборачиваясь, Каррик проревел:

— А это ты, Пит Логан! А ну, к стене! К стене, тебе говорят, и руки за голову! Не то я живо разрублю тебя на две половинки!

Пит заколебался, но длилось это недолго. Дикий блеск в глазах новоявленного жонглера быстро убедил его, что угрожавшая ему опасность вполне реальна. Поэтому Логан, отбросив сомнения, шагнул к стене и послушно заложил руки за голову, позволив себе только прошипеть сквозь стиснутые зубы:

— Говорил тебе, Джо, гиблое дело!

А тем временем хор пьяных голосов за их спиной поднялся до оглушительного крещендо, и Каррик Данмор, издевательски хохоча и пошатываясь, сделал неуловимо быстрое движение — тяжелый нож со свистом врезался глубоко в стену в дюйме от головы Логана.

— Эй! — проревел Логан. — Ты, малахольный! Ты чуть было не прикончил меня!

— Только ухом поведи, старая кляча, и я это сделаю! — рявкнул в ответ Данмор, взмахнув руками. Все ножи, угрожающе свистя, разом взлетели в воздух. Острые лезвия сверкающим нимбом замелькали вокруг головы застывшего от ужаса несчастного управляющего, и, словно этого было мало, с оглушительным стуком один за другим воткнулись в дерево, образовав нечто вроде рамы. Стена как будто ощетинилась.

Что самое страшное, все это происходило под неумолкаемый аккомпанемент пьяного пения. Даже ножи, с грохотом втыкаясь стену, казалось, вторили залихватской песне.

Стоило только последнему попасть в цель, как в комнате загремел оглушительный хохот.

Но самое омерзительное было впереди.

— Эй, Питер! — гаркнул Каррик. — А ну, шаг вперед, да полюбуйся, что за славная картинка получилась!

Пит шагнул вперед и сделал знак Чарли. Лассо со свистом опустилось на плечи Данмора.

Все произошло мгновенно, никто и глазом не успел моргнуть. И пока ошарашенные ковбои тупо моргали, не в силах сдвинуться с места, три пары ловких рук быстро сделали свое дело. Крепкая веревка обвилась вокруг оцепеневшего шутника и через секунду Каррик Данмора, словно куклу, оторвали от земли и, протащив к выходу, вынесли во двор. Дверь с оглушительным треском захлопнулась.

— Эй! — взревел Данмор. — Вы, проклятые ублюдки…

Но тут он расхохотался и хохотал до тех пор, пока совсем не обессилел. Вслед им из салуна неслись приглушенные раскаты смеха — то хохотали сообразившие, что их обвели вокруг пальца, пьяные ковбои. Не смеялись только управляющий и его люди. Все еще не пришедшие в себя от пережитого ужаса, мрачно насупившиеся, они молча волокли за сбой тяжелое тело Данмора. Он не сопротивлялся, но податливость была обманчивой. Могучее тело его, хоть и расслабилось, однако напоминало гибкий стальной прут и похитители, усаживая его в седло и связывая ему ноги, ни на минуту не спускали с него глаз.

Но он продолжал смеяться, даже когда они, нахлестывая лошадей, понеслись вперед. Огромное тело Данмора качалось из стороны в сторону в такт скачке. Казалось, только крепкие ремни, охватывавшие его щиколотки, удерживали ковбоя в седле. И все равно он продолжал задыхаться от смеха. Оглушительные раскаты громового хохота сотрясали его богатырскую грудь, пока четыре всадника вскачь неслись вперед. И трое из них не помнили себя от гордости. Ну, а как же, ведь им удалось совершить невозможное — среди бела дня похитить самого Данмора , и это на глазах у его людей!

Так они и скакали, не сбавляя хода, пока не остановили взмыленный коней возле самого края поля, где все еще продолжались состязания любителей родео. Солнце уже клонилось к закату, и пыль, поднятая сотнями тяжелых копыт, золотилась в его лучах.

Они подъехали поближе, так что до их ушей уже доносилось пронзительное ржание разъяренной лошади и не менее пронзительные вопли взбешенного ковбоя.

— Похоже, кто-то из этих чертовых калифорнийцев опять победил, — проворчал Логан. — Ну, да еще посмотрим, не удастся ли утереть им нос! И если кто и способен на это, так только старина Каррик Данмор!

Отыскав ведро с водой, они окатили его с головы до ног. Подождав, пока он отряхнется, словно выбравшийся из воды огромный пес, и всласть нахохочется, и убедившись, что даже эта процедура не вывела его из себя, они проводили его к месту, где сидели судьи и объявили, что Каррик желает принять участие в родео.

— Осталось только две лошади, — сообщили они. — Первая предназначена для Тома Бизби. Другая — кобыла полковника. Как, желаете попробовать свои силы, Данмор?

— Всегда предпочитал женский пол, — объявил Каррик. — Ну что, где эта милая крошка?

Не сказав ни слова, ковбои повели его через поле, чтобы познакомить с Прошу Прощения.

А мисс Фурно тем временем направилась к тому месту, где сидели судьи и, глядя им прямо в глаза, объявила:

— Этот верзила собирается выступать на кобыле полковника, которая, как пить дать, прикончит его. Неужели вы позволите это?!

— Послушайте, мэм, парень чертовски хороший наездник, — услышала она в ответ.

— Хороший?! Да он к тому же мертвецки пьян!

— Мисс Фурно, человек, напившийся до такого состояния, как правило, выходит целехонький из всех переделок. И если ему что грозит, так только пуля. Оставьте, пусть делает, что хочет. С Каррик все будет в порядке, вот увидите. А, вон кстати и Бизби. Глядите, ну и засранец же ему попался!

Том Бизби, невозмутимый до такой степени, что предложи ему кто-нибудь на пари оседлать молнию, он бы и глазом не моргнул, выехал вперед на сером мустанге. Конь, поначалу с философским спокойствием принимавший уготованную ему судьбу, вел себя примерно до тех самых пор, пока не оказался на середине поля, после чего, неожиданно для всех с пронзительным злобным ржанием встал на дыбы. Словно какой-то бес вселился в животное — он брыкался и бил задом, шарахался в сторону и ожесточенно тряс головой. Через мгновение всадник и лошадь превратились в один спутанный клубок, беспорядочно метавшийся по полю.