Только, что-то ему мешало. Давило в щеку, не давая полноценно расслабиться.

В очередной раз хмыкнув, на какое-то высказывание друга Костя, потянулся к тумбочке, нащупывая пульт от освещения, и включил первый попавшийся режим, в синем свете тусклых лампочек, рассматривая то, что ему мешало.

За наволочку зацепилась небольшая серебряная сережка.

Мужчина осторожно высвободил ее и зажал между пальцами, не отвечая на очередной вопрос друга.

Марина говорила ему, что где-то потеряла украшение, во время одного из звонков.

Он с усмешкой, тогда, пообещал, что обязательно привезет ее для поисков, домой.

И сам, всенепременно, поможет искать. Мечтая, разумеется, совершенно о другом времяпрепровождении. Даже, готов был подарить новые, взамен потерянных, лишь бы девушка не особо на поиски отвлекалась.

- Эй, ты что, спишь?!

- Нет, Ром. - Задумчиво рассматривая кусочек металла, ответил мужчина. - Ладно, давай. Мне тут одно дело решить надо. Да и ты, что-то, разговорился, небось, предприятию решил предъявить счет на оплату, напишешь в отчете, что с директором о делах разговаривал. - Константин усмехнулся в трубку.

- Ты меня раскусил, товарищ начальник. - Рома в ответ рассмеялся. - Ладно. Пока.

И обязательно посмотри почту. Я, и правда, работал тут… на досуге.

- Ага, и когда только успел? Или там нехватка в туземках? - Поддел мужчина друга, прекрасна зная, что тот не может пропустить ни одной юбки… ну, или что там носят на Мальдивах дамы? - Давай.

И Костя нажал на отбой, прерывая связь, не слушая шутливых Ромкиных оправданий.

Крепко сжал сережку в кулаке, и посмотрел на часы.

Все равно.

Еще было очень рано.

А что, если у Марины все нормально?

А он припрется в начале седьмого, в субботу. Ведь она не одна жила, а с матерью и братом.

И, нельзя сказать, что с родительницей девушки… они, так сразу, нашли точки соприкосновения.

Скорее, наоборот.

Хоть Костя совершенно не понял причины.

Да она едва не убила мужчину взглядом, когда тот провожал Марину в то утро, перед своей поездкой.

Вздохнув и положив украшение на тумбочку, Костя пошел в душ, решив, что сейчас помоется, потом посмотрит почту, разбирая, что там прислал Ромка, выпьет кофе.

И, наконец-то, поедет к Марише.

"Здравствуйте, меня зовут Воронова Марина.

Я хотела бы попросить Вас рассказать в своей передаче о моем брате. Его зовут Саша. Ему 12 лет. И, скорее всего, он не сможет прожить больше года.

Нет, у него не рак, и не тяжелое заболевание крови. У моего брата болезнь, на которую обычно не обращают внимания. Он болен сахарным диабетом первого типа.

Для того, чтобы жить - ему ежедневно необходим инсулин. Это я могу обеспечить брату.

А для того, чтобы выжить, и прожить еще хоть пять-десять лет, в надежде, что появится новый метод лечения, ему нужна операция. На это - у меня нет денег.

Я единственная в семье работаю.

Отец ушел шесть лет назад, через два месяца после того, как моему брату был поставлен диагноз. Наша мать не работает. А я, как учитель танцев, не могу заработать двадцать тысяч евро, которые необходимы на проведение самой операции и восстановление после нее. Мы стоим на очереди в государственной программе помощи, но… я не уверена, что мой брат сможет дожить до этой помощи.

Возможно, если в вашей передаче расскажут о нем, найдутся те, кто хоть чем-то сможет нам помочь…" Константин третий раз перечитывал письмо, с трудом собирая лихорадочно скачущие мысли.

Твою мать!

Это было самым длинным и умным, что он мог сейчас произнести.

Мужчина даже не представлял себе, когда после прочтения Ромкиного письма, полез чистить черновики в почтовом агенте, которые автоматически сохранялись, на случай потери важной информации, что найдет такое… такое…

Черт!

Он тогда, совершенно не интересовался, что именно искала Марина, когда просила разрешения поработать с ноутбуком.

А он… черт!

Костя знал, что у нее есть брат… и все такое… но…

Он и понятия не имел о том, что брат девушки, настолько болен. И что сама Марина изо дня в день, живет в таком… напряжении? Кошмаре? Аду?

Как подобное можно назвать?

Господи! А у Мариши еще и были силы улыбаться и шутить…

Константин выругался вслух, так и не в состоянии пока, до конца сопоставить все, что теперь было мужчине известно.

Были ли ее проблемы сейчас, связаны с болезнью брата? Вполне вероятно. В письме она писала о том, что не уверена, сможет ли ребенок прожить хоть год…

О, черт! А что, если он уже умирает, или умер?!

Константину было весьма трудно осознать, что такая, довольно небольшая, по его меркам сумма, может решать, будет ли кто-то…, тем более, ребенок - жить.

Твою мать! Да у него машина стоила в два раза больше.

Да, он понимал, что далеко не все мыслили и жили подобными категориями… но, отчего-то, такой ошеломляющий, сбивающий с ног диссонанс между его жизнью и ее - выбил воздух, забрал какую-то опору, позволяющую твердо стоять в этой реальности, у него из-под ног.

Казалось бы, ну что такого?

Грустно? Да.

Печально? Без сомнения.

Возможно, несправедливо, что ребенок мог умереть так… просто.

Но, как сказали бы все, кого он знал, ему-то, какое до этого дело? Что Константину до судьбы какого-то мальчика, которого тот, и в глаза-то ни разу не видел?

В целом, не мог не признать мужчина, это было справедливо.

Но,… Косте было дело до Марины.

Не важно, почему, но вот так было. Что после двух, неполных недель знакомства, эта девушка, ее боль… А ей, черт все возьми, было очень больно, он это знал определенно! Каждая строчка в этом письме была пропитана горем. И Костя, успев уже узнать Марину, это очень четко видел… И все это - имело огромное значение.

Мужчина не сомневался, на все сто процентов был уверен, что Марина живет в аду, в котором не всякий бы выжил. А еще и улыбается при этом.

Да, она была бойцом.

Да, она боролось со всем, с жизнью, которая, очевидно, раз за разом, подставляла и ее, и ее младшего брата.

Другой бы давно сдался и опустил руки.

А она - смеялась и шутила.

Она всецело отдавалась эйфории, когда была с ним.

И все же, мужчина был уверен, что она ни на минуту не выбиралась из этого пекла, даже, когда он целовал ее.

Потому что, Костя помнил, как Марина танцевала.

Этот танец… он был чистой болью, тоской и разочарованием от всего, что окружало девушку.

И, черт все забери! Костя мог ей помочь, хоть и знал, что она никогда бы его об этом не попросила. Он был уверен, что и на радиостанцию, девушка никогда не написала бы, не будь в полном отчаянии, перестав видеть хоть какой-то иной выход.

Однако, так же хорошо, Костя знал и то, что это его не остановит.

Он хотел помочь Марине.

И он собирался это сделать, черт все забери.

Не смотря ни на что.

Не обращая внимания на то, что все, кто его знал, да и он сам еще месяц назад, сочли бы такое решение - абсурдным. Это не имело значения для Кости сейчас.

А вот Марина - имела значение.

Но для начала, ему надо было гораздо больше знать.

Девушка не будет говорить или рассказывать что-то, мужчина был в этом уверен.

Однако, у Кости было подозрение, что он знал тех, кто могли ему все разъяснить, если знать, как прижать. А Константин, прекрасно умел это делать.

Так и не притронувшись к кофе, который уже остыл, бросив все как было, Костя стремительно вышел из квартиры, взяв только ключи от машины, права и сережку…, просто потому, что она была частичкой ее.

Вот теперь, ему было абсолютно все равно, если он кого-то разбудит.