— Темпороскаф? — спустя некоторое время предположил он чужим голосом.

— Правильно, темпороскаф. Но это какое-то очень уродливое слово… Понимаете, мы можем управлять нашим положением как в пространстве, так и во времени. Вот сейчас мы двигаемся в пространстве, оставаясь в фиксированном моменте времени. Потом все произойдет наоборот.

Теперь ландшафт внизу плыл назад с большей скоростью. Солнечный свет отражался желтым от верхушек некоторых зданий на северном горизонте. Поднимаясь по наклонной траектории, они сейчас пролетали над парком «Репейный овраг». Найсмиту были видны покрытые гравием дорожки, гуляющие люди, застывшие на месте как ярко раскрашенные куклы, серебристое озеро и гандбольные площадки. Они уплыли прочь и исчезли. Теперь в поле зрения появились плотно стоящие дома метрополии Лос-Анжелеса, и все это происходило в неземной тишине.

Стоя в ограниченном пространстве яйцеобразной капсулы, Найсмит неожиданно догадался что так долго находилось на краю его сознания: запах. Запах дешевой парфюмерии с почти неслышным оттенком, который он узнал: тот же самый холодный, мускусный запах, что ощущался в офисе Чурана. Глядя сейчас на них с новым вниманием, он повторно пришел к выводу о том, насколько поразительно уродливо они выглядят вместе. То, что в Лолл можно было бы считать случайным отклонением в чертах лица — плоский нос с широкими ноздрями, необычно удлиненные янтарные глаза, тонкий рот, — в удвоенном изображении становилось чистым уродством. Они были как две покрашенные лягушки — здесь в капсуле, оба глядящие на него немигающими янтарными глазами: лягушки, подвергнутые неприличной вивисекции, чтобы иметь возможность стоять прямо и носить человеческие одежды. И, вспомнив холод от прикосновения к Лолл, Найсмит поежился от отвращения.

В это время под ними пролетали желто-коричневые и голые в солнечном свете подножия холмов, затем медленно в поле зрения поднялись горы. В глаза Найсмиту ударил луч солнца, отразившийся от окон примостившегося в каньоне домика, выглядевшего игрушечным на таком расстоянии. Когда они перевалили через горы, продолжая подниматься вверх, перед ним открылась панорама всего круга горизонта, укрытого голубой дымкой с пятнышками перистых облаков, парящих высоко на бледном небесном своде. Его глаз вдруг уловил что-то еще, какой-то яркий отблеск над облаками, который быстро приближался. Вот он уже почти различал его и, наконец, он принял четкие очертания — это был серебристо-голубой авиалайнер компании «Транс Ам». Похоже, что трасса их полета проходила на одной с ним высоте. Когда сверкающий и солидный в солнечном свете авиалайнер увеличился в размерах и стал ближе, Найсмит невольно отстранился; ему была видна каждая заклепка на его полированной оболочке. По внешнему виду создавалось впечатление, что самолет абсолютно неподвижно висит в воздухе, словно залитый в желатин. За обтекателем кабины сидели первый и второй пилоты, выглядевшие как замершие восковые манекены; в двигателях застыли небольшие язычки пламени. Быстро промелькнув, лайнер исчез позади, продолжая все так же неподвижно висеть в воздухе.

Двое чужаков наблюдали за ним с выражением напряжения на лице. У Найсмита пересохли губы.

— Куда мы направляемся? — спросил он более хрипло, чем намеривался.

— Теперь уже недалеко, мистер Найсмит, — сказал Чуран. Под ногами внизу с невероятной скоростью катился назад круглый земной шар; вспыхнуло серебро воды, в котором Найсмит узнал плотину возле Боулдера, потом внизу пронеслась огромная царапина Большого Каньона, вся заполненная тенью. Затем опять были горы и похожая на нитку река, которая должна была быть Колорадо. На равнине за горами Найсмит увидел город, вытянувшийся в виде россыпи серебристых костяшек домино. Город буквально сверкал среди выгоревшей земли.

— Значит, Денвер, — проговорил он.

— Не сам город, — проговорил Чуран, глядя на аппарат, лежащий у него на коленях. — Мы используем его в качестве реперной точки. — Его короткие и толстые пальцы теперь танцевали над аппаратом, и Найсмит увидел как уходили внутрь одна за одной странного вида инкрустации, в результате чего появлялось мерцающее свечение, вспыхивая на короткое время над аппаратом. Затем появилось пятно агрессивно-красного цвета, которое медленно и регулярно пульсировало. Когда они пересекли город, оно запульсировало быстрее, потом медленнее и, наконец, когда капсула остановилась, пятно снова запульсировало быстрее, но без изменения частоты. Спустя непродолжительный момент времени красный свет стал ровным, и только едва-едва можно было предположить слабенькое мерцание. Капсула замерла в неподвижности.

— Из Лос-Анжелеса в Денвер за… сколько? Пять минут? Четыре? — проговорил Найсмит.

— В определенном смысле мгновенно, — ответила Лолл. — Видите ли, это тот же самый момент времени, в который мы покинули станцию трубопоезда. Время стояло на месте.

Чуран ухмыльнулся, показывая желтые пеньки зубов. — Теперь мы находимся точно в нужной точке пространства, — сказал он. — Поэтому сейчас начнем перемещаться во времени. Вы готовы, мистер Найсмит?

Не ожидая ответа, он снова коснулся аппарата, и словно в ответ вся огромная панорама земли внизу потускнела, стала темной и снова засияла светом. Подняв глаза вверх, Найсмит как раз успел заметить, как солнце начало быстро перемещаться по дуге над головой словно огненный шар. Оно нырнуло в западный горизонт, испустив вспышку красного цвета, затем снова стало темно. Свет! Солнце вынырнуло на востоке, пронеслось над головой, нырнуло, и снова мир погрузился в темноту. Свет! Темнота! Свет! Найсмит в капсуле видел лица Лолл и Чурана, освещаемые мигающим светом череды дней и ночей. Ландшафт внизу, дрожа в коротких волнах темноты и света, корчился, изменяясь, встряхиваясь и обретая каждый раз новые формы. Найсмит увидел, как город выпускал новые щупальца, корчился в трансформациях, выбрасывал вверх более высокие здания. Все это походило на гротескный мультфильм: город жил в определенном ритме роста, отдыха и опять роста.

Затем вдруг там, где находилась восточная половина города, появился огромный кратер. Цикл роста прекратился. Найсмит, завороженно окаменевший, видел, как районы города медленно погружались в темноту, видел, как его части рушились и превращались в черные руины.