15 января 1963 года УОТ арестовало Беатрису. На этот раз увернуться ему не удалось: доказательства слишком явные. Под грузом улик, которыми располагала контрразведка, он в конце концов признался – с такими роскошными подробностями, что французская полиция долго не могла прийти в себя от изумления. Прежде всего, его контакты. Встречи в основном происходили за границей, в Австрии или Швейцарии, где польская разведка купила ему маленькую квартиру в Лозанне. Варшава, впрочем, никогда не экономила на содержании Беатрисы. Еще одно свидетельство того, насколько он был для них важен. За 10 лет разведцентр в обмен на информацию выплатил ему около 500 тысяч франков, что позволило Битонски вести жизнь, достойную главы партии. На эти деньги он купил – частично – большую квартиру на улице Гренель в 7-м округе Парижа, в посольском квартале, и парфюмерный магазин для своей жены Станиславы на улице Лекурб в 15-м округе.

Полицейские, проводившие обыск в доме этой супружеской пары, нашли много интересного. Кроме новейшего аппарата, позволяющего фотографировать документы, они конфисковали блокнот белой копировальной бумаги (для невидимых записей). "Я заметил, что мою почту неоднократно вскрывали, – утверждал Битонски на суде. – И эту белую копировальную бумагу я использовал, чтобы оградить свою переписку от постороннего глаза". Однако химическое исследование блокнота доказало, что написанные таким образом письма были далеко не невинны: доклады о французской дипломатии, оценки того или иного политического деятеля, анализ трений в среде польской эмиграции, советы о том, как лучше обращаться с подобными людьми. Эти письма, которые невозможно прочесть без специальных проявителей, регулярно обычной почтой поступали в польскую разведку. Когда материал был слишком обширным, Беатриса передавал его напрямую – либо в Париже в парфюмерном магазине жены, которая была его сообщницей, либо за границей. Все так же благодаря белой копирке Битонски посылал обыкновенную почтовую открытку парижскому офицеру-агентуристу и назначал ему встречу. Была разработана и система сигнализации: в случае опасности мадам Битонски должна была погасить светящуюся вывеску своего магазина, чтобы предупредить офицера, что входить нельзя.

В этом деле УОТ повезло еще раз. Анализ блокнота позволил выяснить, что ближайшая передача должна состояться через несколько дней. Парфюмерный магазин, не без помощи мадам Битонски, которой дали понять, что правосудие учтет ее готовность к сотрудничеству, на скорую руку превращается в мышеловку. План очень прост. В комнате за магазином должен спрятаться полицейский. Он будет там до той самой минуты, когда мадам Битонски выдаст офицера-агентуриста, выключив при его появлении постоянно работающий радиоприемник. Останется только арестовать его. Что и было сделано.

Ян Клапут, работник польского консульства в Париже, без сомнения, пережил самый страшный момент в своей жизни: неожиданно перед ним возник человек с пистолетом в руке, и именно в то время, когда в обмен на документы, переданные ему мадам Битонски, он выложил на прилавок 15 тысяч франков и очень странный тюбик зубной пасты. В этом полупустом тюбике были спрятаны завернутые в целлофан инструкции для Беатрисы.

Несмотря на все эти веские доказательства, Йозеф Битонски, представ перед Судом государственной безопасности, заявил, что он невиновен.

"Я не сделал ничего, что нанесло бы ущерб Франции, – сказал он в свою защиту. – Так называемая разведывательная сеть, о которой говорится в обвинительном акте, – это просто моя политическая партия, место пребывания которой – Франция, и я только хотел сблизить ее с братской партией в Польше".

Такая система защиты была не столь уж и проста. Французское правительство тогда начало проводить политику открытости в отношениях со странами Восточной Европы. Суровое наказание могло бы повредить новой дипломатии. Йозеф Битонски пользовался также сильной поддержкой в голлистских кругах. Отпущенный сначала под залог за четыре месяца до суда, он все-таки был помещен в тюрьму Френе через семь месяцев после вынесения приговора.

Освобожденный досрочно в начале 1965 года, Беатриса уехал вместе с женой (оправданной за "хорошее поведение") в избранную им страну – Польшу. Хотя его карьера шпиона и закончилась, он тем не менее остался на службе польского государства. Он будет одним из руководителей почтовой цензуры, в чьем ведении находилась вся поступающая из Западной Европы почта. Затем он начнет новую политическую карьеру. В 1975 году Йозеф Битонски фигурировал среди руководителей официальной Крестьянской партии, наличие которой позволило ПОРП (КП) утверждать, что Польша – страна многопартийная.

Нужно обладать каменным сердцем, чтобы остаться бесчувственным, прочтя подобное письмо. Настоящий крик ужаса. Французский консул в Праге не смог устоять. На полях письма он написал: "Заключение благоприятное". Не подозревая, конечно, что дает зеленый свет дьявольской операции чешской разведки против Франции.

4 мая 1957 года в консульство пришло письмо, простое и трогательное в своей неловкости. Автор проявил храбрость, осмелившись написать и отослать его. Подобное прошение, если бы власти о нем узнали, могло стоить ему многих лет тюрьмы. "Моя мать была француженкой по происхождению и умерла в 1939 году, – писал он на неуклюжем французском языке. – С самого детства меня воспитывали чужие люди. Я учился до 21 года, то есть восемь лет в школе (гимназии) и три года на юридическом факультете в Праге. После этого я трудился на разных стройках, выполняя работу, которая мне совсем не нравилась, да и не соответствовала моему образованию. С детства у меня не было никакой национальности. Чехословацкие бюрократы обращались со мной как с иностранцем, и поэтому у меня было множество трудностей. Сейчас передо мной стоят два вопроса, а именно – получить ли чешское подданство или просить у вас подданства французского. По матери я француз и симпатизирую Франции гораздо больше, чем Чехословакии, поэтому я чувствую, что у меня здесь нет дома. Я хочу жить свободной жизнью. Вот почему я обращаюсь к вам с просьбой помочь мне или посоветовать, что делать".

Автора этих строк, родившегося 9 ноября 1929 года в Крнове, Чехословакия, звали, по его словам, Пьер Кардо. Имя и впрямь чисто французское. Для того чтобы придать вес своему прошению, он присовокупил некоторые биографические данные – явно подлинные. Внебрачный ребенок некой Терезы Кардо, француженки по происхождению, умершей в Крнове в 1939 году; у него на руках был вид на жительство, источник всех его неприятностей с чешскими властями. Если консул пожелает, то он готов представить все оправдательные документы.

Через несколько недель во французское консульство в Праге явился робкий человек. Взгляд голубых близоруких глаз, теряющихся за очками в металлической оправе, высокий выпуклый лоб, который казался еще больше из-за сильного облысения, придавали ему вид нищего интеллигента. Пьер Кардо принес, как и обещал, доказательства своей правдивости. Свидетельство о рождении, подписанное кюре города Крнова, свидетельство о рождении матери, родившейся в городе Била-Вода в Судетах в 1908 году, которая в свою очередь была дочерью Марии Кардо, родившейся в 1872 году во Франции. Родство кажется неоспоримым. Остается только его проверить. Это очень трудное дело, поскольку Тереза Кардо, так же как и ее сын, не признана своим отцом. В обоих случаях речь идет о так называемых незаконных детях. Чем и объясняется тот факт, что рождение и Терезы и Пьера не было зарегистрировано в консульстве французского посольства в Чехословакии.

В подобных случаях решение остается за Парижем. Через шесть месяцев досье Кардо возвращается в Прагу. Пьера официально признали французом. Одновременно с паспортом консул вручает ему свидетельство о национальности, подписанное министром юстиции. Первый этап плана, разработанного чешской разведкой, прошел отлично.

Монтаж был безупречен. Из действительного происшествия чешская разведка, чтобы ввести во Францию "нелегала", сфабриковала безупречную легенду.