- Я попросился туда еще в апреле. Доверят - поеду, - ответил Эрик Николаевич.

Ни секретарь, ни Кардашов не догадывались, что решение о новом директоре АЭС будет принято через несколько дней...

- Это контрольно-пропускной пункт, - шофер показал на шлагбаум, будку на шоссе, колонну машин, которые дожидались в очереди. - Здесь вас должны встречать.

- Остановите, - распорядился Кардашов, - пройдусь. Тут минут сорок простоять придется...

- Так не надо, - усмехнулся шофер, - "Волги" могут и без очереди. Да и пропуск у нас могучий, - он показал на ветровое стекло, - только честь отдают,

- Ждите, - приказал Кардашов, - а я посмотрю, что там...

Он вышел из машины.

Колонна грузовиков двигалась медленно. На обочине собрались водители, курили.

Кардашов достал сигареты, попросил прикурить. Водители расступились, приняв его в свой круг.

- Подзаработаю, и сразу на юг, к морю, - усатый водитель продолжал прерванную беседу, - все-таки тысчонка за месяц набежит, хотя ребята там, на площадке, и побольше зашибают.

- Им в "намордниках" приходится, а мы на свежем воздухе, - бросил реплику другой водитель. Пожалуй, он был помоложе других.

- Тебе не намордник надо, а... - усатый шофер сделал выразительный жест, и все расхохотались. Кардашов тоже улыбнулся.

- Хорошо платят? - спросил он, когда смех затих.

- Из новеньких? - пожилой водитель смотрел вопросительно.

Эрик Николаевич кивнул.

- Заработать можно. Пятикратка все-таки, - охотно объяснил молодой водитель. - Где такое есть?

- Но, наверное, крутиться приходится... - заметил Кардашов.

- Стоять, браток, стоять, - возразил усатый шофер. - Мы больше стоим у разных пунктов, но главное, в зону попасть, а остальное значения не имеет. Разве не знаешь: солдат спит, служба идет. Так и у нас. Тут за гнилую атмосферу платят, воздух-то, знаешь, какой вредный? Он весь из радиации...

- Что-то незаметно, - улыбнулся Эрик Николаевич. - Вот курите, стоите...

- Так надоело уже, пугали, пугали... Это те, кто первый день тут, в намордниках бегают, а потом надоедают они... Там, на площадке, без них нельзя, а тут одни слова да проверки.

Колонна грузовиков медленно тронулась. Водители заспешили к своим машинам. Кардашов направился к контрольно-пропускному пункту.

Два милиционера тщательно изучали документы водителя. Тот терпеливо ждал, когда они проверят номера машины, груз в кузове.

- И много "зайцев" задержали? - спросил Кардашов.

- Не мешайте работать, гражданин, - постовой мельком глянул на Кардашова. - И вернитесь, пожалуйста, к своему автомобилю.

- Наконец-то, Эрик Николаевич, заждались! - вдруг услышал Кардашов. Он обернулся. К нему спешил капитан Недогонов. - А мне телефонируют: прибудет Кардашов на КПП, встретить и немедленно сообщить. Жду, жду, а вас все нет...

Эрик Николаевич протянул руку капитану.

- Рад, что встретились. Вы уехали так неожиданно, не успел даже попрощаться. Освоились?

- Командую... Вы теперь к нам, на две недели или насовсем?

- Почему на две недели? - удивился Кардашов.

- Так смена столько длится. Уезжают. Не все остаются, - пояснил Недогонов.

- Но вы же...

- Так я военный человек, - перебил Недогонов, - у нас другие законы.

- Насовсем... Вот я тут поинтересовался: много ли "зайцев" едет в зону, ну те, которые без пропусков и документов?

- Без пропусков - бывает, а "зайцев", ну тех, кому без дела, пока нет... Грибы пойдут, тогда, наверное, и появятся. А сейчас - нету, - охотно объяснил капитан.

- Так зачем же держите всех? - спросил Кардашов. - На обратном пути проверка, это понятно, чтобы "чистыми" ушли из зоны. А туда-то зачем?

- Приказ. Три рапорта написал начальству, мол, не следует этого делать, сказал Недогонов, - но ответ короткий: приказано - выполняй.

- Ясно, - нахмурился Эрик Николаевич, - со мной поедете? Проводите?

- С удовольствием, с великим удовольствием, - повторил Недогонов, - вот только сообщу...

- Не надо, нагрянем без звонков, - перебил Кардашов. - Зачем людей от дела отрывать... Тимофеев там, в штабе?

- Наверное, на объекте. Три дня, как прибыл, и сразу на станцию. Но, возможно, сейчас в штабе - там вас ждут.

"Волга" поравнялась с ними. Кардашов и Недогонов сели в нее. Милиционер открыл шлагбаум и приложил руку к козырьку.

Проехали КПП. И сразу же за ним увидели табличку: "Обочина заражена. Съезд и остановка категорически запрещены".

Было начало июня, но леса вдоль дороги давно уже потеряли свой привычный зеленый цвет. Деревья стояли серыми, одинаковыми. Они были покрыты тончайшей пленкой - дезактивационной жидкостью, а потому казались безжизненными. Кардашов вспомнил роман братьев Стругацких. Конечно же, будто это сюжет из их "Пикника на обочине".

Еще в Москве он понял, что уже многое сделано здесь, в зоне. Его утверждение директором АЭС проходило трудно, хотя и быстро - пришлось побывать во многих кабинетах, говорить с десятками людей в разных министерствах и ведомствах. Его собеседники пытались выяснить, можно ли доверить Кардашову такое дело, а он, в свою очередь, выяснял обстановку на станции. Да, сделано много, но никто не мог сказать, когда именно можно пускать в работу те блоки АЭС, которые сразу после аварии были заморожены. А энергия, ох, как нужна! Области, городам, стране... Да и зима не за горами, а тогда без этой АЭС будет совсем трудно.

В Центральном Комитете ему так и сказали: твое дело, Кардашов, вернуть первый и второй энергоблоки к жизни. Они обязаны работать! Ну, а окончательная ликвидация аварии - забота остальных, гражданских и военных... И хотя и секретарь ЦК, и Кардашов прекрасно понимали, что одно с другим неразделимо, тем не менее конечная цель была поставлена верно: к зиме два блока АЭС должны действовать.

И еще одно право было предоставлено Кардашову - брать всех необходимых людей с любой атомной станции. Ожидали, что он тут же представит список, но Эрик Николаевич попросил пока одного Тимофеева. И из Москвы сразу же ушел приказ о назначении Темы замом директора по радиационной безопасности. Уже на следующий день Тимофеев вылетел сюда, а Кардашов задержался в Москве - с ним несколько раз встречался председатель Правительственной комиссии. Они быстро договорились, судя по всему, Эрик Николаевич сразу понравился члену правительства. Наверное, потому, что даже там, в столь высоком кабинете, не отводил глаза в сторону, а смотрел прямо, чуть дерзко, в общем, по-кардашовски.