— Опять он собрался звонить, — вздохнул комиссар, увидав, что Метейе вновь поднялся с места.

Он проводил его взглядом, и оказалось, что секретарь направляется отнюдь не к телефонной будке и не в уборную. Между тем толстячок адвокат весь изъерзался, словно ему не сиделось на месте. При этом он то и дело поглядывал на графа. И даже как будто пытался изобразить подобие улыбки.

Быть может, Мегрэ был здесь лишним? Как бы то ни было, эта сцена напомнила комиссару некоторые эпизоды юности: компания приятелей сидит в какой-нибудь пивной вроде этого кафе, а где-нибудь в другой конце зала — две женщины. И вот начинаются споры, обсуждения, сомнения и колебания, в конце концов зовут официанта и просят передать записочку…

Адвокат пребывал в таком же возбуждении. И женщина, сидевшая за два столика от Мегрэ, ошибочно приняв это волнение на свой счет, заулыбалась, открыла сумочку и, вынув пудреницу, припудрила нос.

— Я сейчас вернусь, — обратился комиссар к Морису де Сен-Фиакру. Пройдя через зал вслед за Жаном Метейе, он обнаружил не замеченную им ранее дверь, за которой начинался широкий коридор, застланный красным ковром. В конце коридора у стойки, на которой лежала толстенная книга, сидела за телефонным коммутатором какая-то женщина. Здесь же, у стойки, торчал теперь Метейе, беседовавший с женщиной. Как видно, разговор их подходил к концу — секретарь собрался уходить как раз в ту минуту, когда комиссар двинулся по коридору.

— Спасибо, мадемуазель. Значит, первая улица налево?

Казалось, появление комиссара ничуть его не смутило и не напугало. Скорее, напротив. Глаза его весело поблескивали.

— А я и не знал, что здесь у вас есть гостиница, — проговорил комиссар, обращаясь к девушке.

— Вы остановились где-то в другом месте? Зря. Это лучшая гостиница в Мулене.

— Скажите, у вас не останавливался граф де Сен-Фиакр?

Девушка чуть было не расхохоталась. Потом вдруг посерьезнела.

— Что он натворил? — поинтересовалась она чуть встревоженно. — За пять минут уже второй раз…

— Куда вы отослали моего предшественника?

— Он хотел знать, здесь ли граф провел ночь с субботы на воскресенье. Пока что я ничего не могу сказать — ночной портье еще не пришел. Тогда этот господин поинтересовался, есть ли у нас гараж, и отправился прямо туда.

Черт подери! Комиссару не оставалось ничего другого, как последовать за Метейе.

— А гараж находится на первой улице налево, — раздосадованно проговорил он.

— Именно так. И работает всю ночь.

Жан Метейе не терял времени даром: Мегрэ еще только свернул на указанную улицу, а он уже возвращался, насвистывая на ходу. В углу гаража присел перекусить сторож.

— Я к вам по тому же делу, что и предыдущий посетитель. Меня интересует желтый автомобиль. Кто-нибудь брал его в ночь с субботы на воскресенье?

На столе красовалась десятифранковая купюра. Мегрэ положил туда еще столько же.

— Да, брали — около полуночи.

— А потом вернули?

— Часа в три ночи.

— Машина была грязная?

— Да не очень. Погода, знаете ли, сухая.

— Они пришли вдвоем, не так ли? Мужчина и женщина.

— Нет, только мужчина.

— Такой низенький и худой?

— Да нет, наоборот, очень высокий и вообще здоровенный.

Несомненно, речь шла о графе де Сен-Фиакре.

В кафе, куда вернулся Мегрэ, вновь надрывался оркестр, и первое, что заметил комиссар, войдя в зал, был пустой столик в углу, где сидели Метейе и его адвокат.

Правда, через мгновение он обнаружил адвоката: тот сидел на его собственном месте рядом с графом де Сен-Фиакром.

При виде комиссара законник поднялся с банкетки.

— Прошу меня извинить… Ну что вы! Садитесь, прошу вас…

Но сам он вовсе не собирался уходить. Наоборот, уселся напротив. Выглядел он очень оживленным, даже щеки порозовели. Похоже, он старался поскорее закончить щекотливое дело. Адвокат без конца озирался, ища глазами Метейе, но того нигде не было видно.

— Сейчас вам все станет ясно, господин комиссар. Сам бы я не решился явиться в замок, что совершенно естественно. Но раз случаю угодно было столкнуть нас, если можно так выразиться, на нейтральной территории…

Он через силу заулыбался. И после каждой фразы кивал собеседникам, словно раскланиваясь в знак признательности за одобрение.

— Как я уже говорил своему клиенту, при такой тягостной ситуации совершенно незачем еще более усугублять положение излишней обидчивостью. Господин Жан Метейе прекрасно это понял. И как раз перед вашим приходом, господин комиссар, я говорил графу, что мы не прочь договориться полюбовно.

Мегрэ проворчал:

— Черт подери!

А сам подумал:

«Ну, любезный, если через пять минут ты не получишь по физиономии от этого самого господина, которого так сладко улещиваешь, считай, что тебе крупно повезло».

Бильярдисты по-прежнему кружили вокруг стола, крытого зеленым сукном. А женщина тем временем положила на стол сумочку и отправилась в дальний конец зала.

— Вот еще одна дурища, которая никак не возьмет в толк, в чем тут дело. Ее, по всей видимости, осенила блестящая мысль — Метейе вышел, чтобы переговорить с ней без свидетелей. Теперь она примется его разыскивать.

Мегрэ не ошибся: слегка подбоченясь, женщина расхаживала по кафе, стараясь отыскать Метейе.

А адвокат все не умолкал.

— Налицо весьма сложное сплетение интересов и прав, и со своей стороны мы готовы…

— К чему? — в упор спросил Сен-Фиакр.

— Ну… Вообще…

Адвокат забыл, что сидит за чужим столиком, и, чтобы перевести дух, машинально отхлебнул из кружки комиссара.

— Я понимаю — здесь не самое подходящее место.

Да и время тоже. Но не забывайте: мы лучше, чем кто-либо, знаем финансовое положение…

— Моей матери. Что дальше?

— Из деликатности, что делает ему честь, мой клиент перебрался в гостиницу.

Бедняга адвокат! Теперь, когда на него в упор уставился Морис де Сен-Фиакр, он с трудом ворочал языком и каждое слово стоило ему огромного усилия.

— Вы понимаете меня, господин комиссар, не так ли? Как известно, завещание хранится у нотариуса. Успокойтесь. Права господина графа ничуть не нарушены. Но, однако, в завещании фигурирует и Жан Метейе. Дела графини крайне запутаны. Лишь мой клиент знает, что к чему.