Гидеон вытер усы и, беря в руки чашку кофе, пристально посмотрел на дочь, Лорна отметила, что он был в отвратительном настроении.

— Ты можешь взять гребную шлюпку.

Однажды у них уже произошла серьезная размолвка, когда он узнал — через Серона, конечно, — что Лорна упросила одного из мальчиков, Майкла Армфилда, научить ее управлять парусом на его лодке.

— Ну вот, ялик, — разочарованно протянула дочка Барнетта. — А если, папа…

— Или ялик, или ничего другого. Два часа. И возьми с собой спасательный жилет. Да, если ты вдруг опрокинешься в этой юбке, она потянет тебя на дно, как якорь.

— Да, папа, — согласно кивнула она и, обращаясь к матери, добавила: — Я думаю взять с собой пакет с ленчем и перекусить прямо в лодке.

Воскресный день отличался тем, что обычно обед и ужин состоял из холодных закусок и обслуживали трапезу очень мало слуг.

— Прекрасно, — согласилась Лавиния. — Но я все равно буду волноваться, как ты там одна на воде.

— Я могу пойти тоже, — с надеждой воскликнул Серон.

— Нет! — крикнула Лавиния.

— Мама, ну пожалуйста, можно мне? — умоляюще заскулил Серон.

— Мама, я брала его с собой в город на этой неделе, хотя вполне могла бы пойти одна, а в другой раз он увязался со мной и Тейлором на джазовый концерт. Так что же, я и теперь должна тащить его с собой?

— Лорна права. В этот раз ты останешься дома.

Девушка с облегчением вздохнула и поспешила расправиться с завтраком, пока другие еще не успели с ним покончить.

— Я пойду к миссис Шмитт. — Она залпом допила свой кофе, а затем заспешила в кухню, пока ее кто-нибудь не опередил.

Харкен был в кухне, когда Лорна просунула туда голову. Он сидел на коленях перед морозильной камерой. Когда дверь открылась, он поднял глаза и встретил ее взгляд. У него были такие же синие глаза, какие она запомнила, привлекательное лицо и широкие плечи.

Он держал в руках таз с водой и, молча кивнув в знак приветствия, подошел к задней двери, которая вела из кухни в сад, и вылил воду на траву.

— Миссис Шмитт? — позвала Лорна, взявшись за ручку двери.

Кухарка поспешила к ней из буфетной, где она в отсутствие Честера подсчитывала и проверяла столовое серебро.

— Ах, это снова вы, мисс!

— Да. — Лорна подавила усмешку, подумав о том, что, действуя таким образом, она урезает те свободные часы, которые выделяются для прислуги по кухне каждую неделю.

Харкен вернулся и поставил на место пустой таз.

— Хочу вас попросить положить мне еды в пакет, который я возьму с собой на озеро.

— Конечно, мисс.

— Можете оставить его около задней двери, а я заберу его перед тем, как уйду.

— Хорошо. И я, конечно, положу парочку пирожных, которые вы так любите.

Лорна почувствовала некоторое замешательство. Никогда в жизни она не говорила миссис Шмитт, что любит пирожные.

— Интересно, а вы откуда знаете об этом?

— Слуги болтают, мисс. Я знаю многие из блюд, которые вы любите, так же, как и об остальных членах семьи тоже.

— Спасибо, миссис Шмитт! Я действительно люблю пирожные, и я желаю вам приятно провести сегодняшний день.

— Надеюсь, мисс, и спасибо вам на том.

И, ни разу не взглянув на Харкена, Лорна направилась к выходу, хотя у самой двери краем глаза она отметила про себя, что кулаки у него, выглядывающие из-под рукавов рубахи, крепкие, как дубовые полешки, а его взгляды, обращенные на нее, вопрошают о гораздо большем, не только о кухонной работе.

Через несколько минут Лорна была уже готова, взяв с собой пакет с едой, с сияющими глазами, выглядывающими из-под кокетливой шляпки из итальянской соломки, пришпиленной острой булавкой, с лентами бледно-голубого цвета, подобранными в тон полоскам на ее сатиновой юбке, а на стройных ножках с изящными ступнями — пара белых сандалий в стиле «Принц Альберт»; у них не было застежек и кнопок, а только эластичные ремешки, которые снимали массу проблем. Отплыв футов на двадцать от берега, она бросила весла, подвернула юбку, сбросила сандалии вместе с чулками и подвязками, сложила все вместе в пакете с ленчем и, взявшись снова за весла, направилась к тому месту на озере, где стояла лодка Тима Иверсена.

Тим Иверсен был одним из тех редких людей, которых все любят. Благодаря своей профессии фотографа он мог общаться с людьми как высших, так и низших кругов, снимая и тех и других. Он не был богатым человеком, если следовать каким-либо стандартам, но у него был свой салон моментальной фотографии на озере Белого Медведя, который он оборудовал еще задолго до того, как состоятельная публика начала строить дома в этом месте. Тим называл свое заведение «Салон Березовая изба» и держал дом на широкую ногу. Он не только увлекался парусным спортом вместе с богатой публикой, но и охотился, ловил рыбу и общался со всеми вокруг еще и потому, что вел хронику событий, фотографируя каждый интересный эпизод из жизни озера с тех самых пор, когда люди с деньгами выбрали его местом проведения парусных соревнований.

Со своей стороны, рабочие тоже нашли друга в Тиме Иверсене. Он происходил из бедной семьи и не скрывал этого. К тому же внешне он выглядел скромным и некрасивым: еще в юности с ним произошел несчастный случай, когда иголка попала ему прямо в левый глаз, который вытек, и с тех пор он носил стеклянный протез. Однако оставшийся глаз сослужил ему хорошую службу, благодаря ему он стал фотографом для всех социальных групп. Он не только основал фотоателье в Сент-Поле, он путешествовал по стране со своей фотокамерой, делая снимки, которые висели почти в каждой гостиной Америки, и таким образом создавал национальную хронику.

Однако когда Лорна добралась до его лодки, камера Тима ей на глаза не попалась. Мастер фотодела и Харкен в закатанных штанах устанавливали сеть с противоположной стороны лодки в мелком месте у берега. Остановившись неподалеку от них, Лорна бросила весла, надела чулки и сандалии, снова взялась за весла и, бросив взгляд через плечо, увидела плывущего Тима. Харкен, с сетью в руках, только наблюдал за ее лодкой.

Когда Лорна подплыла к лодке Тима, оба молодых человека ожидали ее, стоя по колено в воде. Харкен взялся за носовую часть лодки, чтобы притянуть ее, а Тим в это время весело приветствовал девушку:

— Ого, какой приятный сюрприз, мисс Лорна!

Она попыталась сохранить равновесие, несмотря на качку.

— Ну, в этом нет ничего удивительного. Конечно, Харкен сказал вам, что я собираюсь сюда.

— Да, говорил, — засмеялся Иверсен и протянул Лорне руку. — Но я знаю, как ваш отец смотрит на проблему «леди и яхты», поэтому думал, что у вас возникнут сложности с этим.

— Как видите, я решила эту проблему, — ответила Лорна, ухватившись за руку Тима, чтобы сойти с лодки. — Я пообещала вернуться через два часа.

До сих пор она старалась не смотреть на Харкена. Она разглядывала его раньше, когда он, стоя в воде, подтягивал ее вместе с лодкой.

— Привет, — тихо сказала она.

Он поднял лицо и искоса посмотрел на нее. С непокрытой головой, светловолосый, в мокрых штанах, белой полотняной рубахе с расстегнутым воротом, он подтянул лодку последним рывком, и все его большое мускулистое тело напряглось от этого мощного движения.

— Привет, мисс.

— О, я помешала вашей рыбалке…

— Да это вообще пустяки. Мы ведь можем и позже закончить.

Она сделала широкий шаг, ступив на палубу и следуя за Иверсеном, который оставлял на досках мокрые следы. Харкен двигался вдоль борта. Они сошли на песчаный берег, где солнце не так палило, а вода была теплой. Стоял жаркий и неподвижный полдень. Еще более неподвижные темнели мелкие деревья ближайшего леса. И непрестанный, ни на секунду не смолкающий стрекот кузнечиков. А вдоль берега, у самого края воды, плакучие ивы погрузили в водное лоно свои ветви.

— Разве мистер Харкен не предупредил вас, что я приду кое-что обсудить? Например, как выиграть регату в будущем году? — спросила Лорна Иверсена.

— А говорил ли он вам, мисс Лорна, что об этой его идее уже знает добрая половина членов яхт-клуба «Белый Медведь», и все они сказали, что он сумасшедший.