Лорна обернулась, чтобы посмотреть, куда залетел шар.

— Ты просто хулиган. Ну подожди…

Слова застряли у нее в горле. В ее сторону вдоль ограды сада, через который ему не разрешалось ходить, шагал Йенс Харкен. На нем была рабочая одежда, брюки на коленях белые от опилок, рукава рубашки закатаны по локоть. Он явно направлялся на кухню ужинать. Увидев Лорну, Йенс остановился. Замерев, они глядели друг на друга.

Позади нее Тейлор в шутку отвешивал тумаки Майклу, после чего этак по-хозяйски обнял Лорну за плечи.

— Я все уладил, Лорна.

У нее не было сомнений в том, как со стороны воспринимает всю эту картину Йенс. Девушка из богатой семьи развлекается с равными ей по положению друзьями игрой в крокет на зеленой лужайке, позади них стоят столы, украшенные цветами и кружевными скатертями, ожидающие того часа, когда слуги расставят на них изысканную пищу. А потом юноши в своих белых льняных костюмах усядутся за эти столы с молодыми леди в дорогих шляпках и платьях, и свечи будут освещать их. И среди всего этого великолепия веселится она, девушка, которая только вчера призналась в любви Пенсу Харкену, на груди у нее золотые часики, подарок симпатичного молодого человека, который сейчас обнимает ее и за которого родители прочат ее замуж.

Глядя на Йенса Харкена в свете летних сумерек, Лорна захотела бросить свой молоток для игры в крокет, подбежать к нему и разубедить словами: «То, что ты видишь здесь, ничего не значит, просто мы так живем, хотя мне и не всегда этого хочется. Я предпочла бы сейчас находиться с тобой в сарае, где ты строишь яхту, а не на этом приеме, устроенном моей матерью. Я предпочла бы смотреть на твои руки, обрабатывающие дерево, чем самой держать в руке этот деревянный молоток и гонять эти дурацкие шары по траве».

— Лорна? — услышала она Тейлора, обнимавшего ее за плечи. — По-моему, сейчас твоя очередь бить.

Она оглянулась и увидела, что взгляд Тейлора тоже устремлен на Йенса, идущего к дому.

В этот момент раздался чей-то голос с другой площадки:

— Эй, Дюваль, что ты там делаешь? Ты же играешь с нами!

— Да, Тейлор, возвращайся назад!

— Лорна? — спросил он, нахмурившись. — Что-то случилось?

— Нет! — слишком быстро ответила Лорна. Ей так хотелось сейчас, чтобы он ушел, чтобы снял свою руку с ее плеча, чтобы прекратил заглядывать ей в глаза. — Просто я пытаюсь разглядеть, где там мой шар возле изгороди, вот и все. — Она стряхнула с плеча его руку и с наигранной веселостью добавила: — Спасибо, что защитил меня.

Но кто защитит ее в глазах Йенса Харкена? Кто расскажет ему, как торопилась она к изгороди, чтобы никто не заметил слез, блестевших в ее глазах? Ведь он подумает — и у него есть для этого основания, — что она просто чисто по-женски кокетничает с двумя мужчинами одновременно. Даже с тремя, учитывая Майкла, который был на целых два года моложе нее. Ведь именно с ним у нее была шутливая стычка как раз в тот момент, когда появился Йенс. Почему бы ему и не принять это все за флирт? Более того, почему этот бедный, одержимый своей идеей строитель яхт должен верить, что эта привыкшая к праздной жизни девушка сможет хоть немного ограничить себя в развлечениях?

— Ужинать! Все ужинать! — С дальнего края лужайки Лавиния махала носовым платком. — Последнюю партию придется отложить!

Рядом с ней стоял Гидеон; засунув большие и указательные пальцы в карманы жилетки, он наблюдал за молодежью. На столах позади них уже зажгли свечи. На своих местах стояли фруктовые компоты, в гранях хрустальных фужеров искрился отблеск свечей, и эти искры разлетались вокруг, словно падающие звезды.

— Идите ужинать! Бросайте свои молотки!

Тейлор подкрался сзади к Лорне, ухватил ее за локоть и крепко прижал его к себе.

— Идите ужинать, — сказал он ласковым голосом, копируя Лавинию, и забрал молоток из рук Лорны. — Бросай свой молоток и иди ужинать с молодым человеком, который считает тебя самой красивой девушкой на всей этой площадке. Конечно, если только ты не собиралась сесть рядом с Майклом Армфилдом, у которого до сих пор — если ты только заметила — горят уши.

Тейлор уверенно держал ее под руну, а отец наблюдал за ними. И наблюдала мать, все заслуги которой сводились к организации прекрасных ужинов. А еще вокруг были друзья из ее круга, они весело смеялись, даже не подозревая о драме, которая разыгралась возле изгороди, когда помощник по кухне и строитель яхты встретился взглядом со светской красавицей, которую только вчера тайком целовал и ласкал.

Пойманная в паутину социальных условностей, из которой, похоже, ей было не выбраться, Лорна позволила Тейлору проводить себя к столу.

Сон долго не приходил к ней в эту ночь. Лорна чувствовала, что обязана все объяснить Йенсу, извиниться перед ним. Ночи становились все прохладнее, в них уже ощущался запах хризантем — этих предвестников осени. Уже совсем скоро наступит сентябрь, а с ним и холодные ночи, затем заморозки, грозящие водопроводным трубам в доме, а значит, вся семья отправится на зиму в Сент-Пол. А когда они вернутся в дом на Саммит-авеню, Йенс Харкен останется здесь заканчивать строительство яхты. И что тогда? Неужели их летние встречи останутся только воспоминаниями, о которых лучше забыть, или свиданиями взбалмошной девушки и одинокого иммигранта, которым просто было какое-то время приятно в обществе друг друга?

Но ведь ей казалось, что это нечто большее.

Ей казалось, что это любовь.

Но это и была любовь. А значит, сегодняшний случай требовал с ее стороны и объяснения и извинения.

На следующее утро сразу же после завтрака Лорна прямиком направилась в сарай. Еще задолго до того, как подойти к нему, она почувствовала в воздухе сильный запах свежей древесины. Было ясно, что, когда она вернется в дом, вся ее одежда будет пропитана этим запахом. Приблизившись к распахнутым двойным дверям сарая, Лорна поняла причину столь сильного запаха. Внутри сарая Йенс растапливал паровую камеру для сгибания ребер судового набора — шпангоутов. Камера уже работала, маленькие струйки белого пара вырывались из крохотных отверстий в трубопроводе. Рядом с паровой камерой, наблюдая за происходящим, стоял ее отец, возле него Бен Джонсон, которого она видела в лодке на рыбалке, а Тим Иверсен фотографировал это событие для летописи яхт-клуба и для любой газеты, которая заинтересовалась бы этими снимками.

Гидеон и Лорна одновременно заметили друг друга.

— Лорна, что ты тут делаешь?

— Пришла посмотреть, как продвигаются дела с яхтой. В конце концов, если бы не я, то ее вообще не стали бы строить. Доброе утро, мистер Иверсен. Доброе утро, мистер Харкен. — Чего-чего, а уж некоторую решительность Лорна от отца унаследовала. Она вошла в сарай с таким спокойным видом, словно была уверена в том, что отец не будет возражать против ее присутствия. — Я думаю, мы с вами не знакомы, — обратилась она к Джонсону. — Я Лорна Барнетт, дочь Гидеона Барнетта.

Тот стащил с головы кепку и пожал протянутую Лорной руку.

— Бен Джонсон. Рад познакомиться с вами, мисс Барнетт.

— Вы работаете у моего отца?

— Не совсем так. Я работаю на лесном складе, но там сейчас мало дел, потому что сезон кончается, и я выбрал сегодня утром время, чтобы помочь Йенсу гнуть ребра для яхты.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я понаблюдаю за вашей работой?

— Конечно, нет.

Их разговор прервал Гидеон:

— А твоя мать знает, что ты здесь?

— Не думаю, — ответила Лорна, а взгляд ее говорил: «Отец, неужели ты не видишь, ведь мне уже восемнадцать лет?»

— Это мужская работа, Лорна. Возвращайся в дом.

— И чем заняться? Засушивать цветы? Я очень уважаю тебя, отец, но как ты можешь заставлять меня вернуться домой, когда прямо здесь, в нашем сарае, создается яхта, которой, может быть, суждено изменить всю историю парусного спорта? Прошу тебя, позволь мне остаться.

— Пока вы тут решаете, Гид, — вмешался Тим, — не возражаешь, если я вас сфотографирую? Аппарат у меня готов. — Он двинулся вперед вместе с треногой и черной накидкой. — Когда-нибудь в истории яхт-клуба Озера Белого Медведя эта фотография будет иметь очень важное значение — создатель яхты, владелец яхты и дочь владельца яхты, которая убедила отца в достоинствах этой идеи. Не забывай, Гид, я тоже присутствовал, когда она уговаривала тебя.